Действие поэмы «Мертвые души» происходит еще до отмены
крепостного права, поэтому сквозь нее лейтмотивом проходит народная
тема. Н.В. Гоголь восхваляет народ, практически воспевая оду в его честь,
выражает все лучшие качества русского национального характера. Здесь и острота русского слова, и широта души, и глубина чувств крепостных крестьян показаны сквозь призму индивидуального авторского восприятия. «Инструментами» для создания этого восприятия служат введенные автором образы плотника Степана Пробки, каретника Михеева, девушек Прошки и Мавры и девчонки Пелагеи. Однако центральные позиции в общей картине крестьянства, созданной Гоголем, занимают крепостные главного героя: кучер Селифан и лакей Петрушка.
Эти образы смиренных крепостных предстают перед читателем в самом начале поэмы. Их имена звучат еще до фактического знакомства читателя с Чичиковым. В то время, когда Чичиков еще неизвестный господин, то его кучер и лакей уже имеют свои имена. В этом контексте крепостные Чичикова становятся как бы его предисловием для его образа. Гоголевская проза специфична тем, что автор ведет внутренний диалог с читателем, подталкивая этим повествование вперед. Путем недолгих, но понятных любому читателю рассуждений Гоголь приходит к тому, что во второй главе ему пора раскрыть личности слуг главного героя.
Н.В. Гоголь названием поэмы отразил всю сущность каждого из галереи помещиков, включая самого Чичикова. Их души, по версии автора, априори мертвы и гнилы, что и позволяет им совершать безнравственные поступки, копить в себе злость, заниматься собирательством и скупиться даже на необходимые вещи. Название соответствует содержанию, ловко подобранное автором клеймо «мертвой души» лежит на каждом помещике. Однако это определение не соответствует образам Петрушки и Селифана, простых крепостных крестьян. Их души нельзя назвать мертвыми, потому что в них еще остались живые чувства. Петрушка, например, стыдится «своего собственного запаха», когда хозяин делает ему замечания. А кучер Селифан имеет живую смекалку, несмотря на свою необразованность. Самая главная черта слуг Чичикова – естественность и непосредственность. Это
выражается в простоте пьяного Селифана, разговаривающего с лошадьми как с людьми, и в действиях смиренного Петрушки, готового беспрекословно выполнять все приказы хозяина, только чтобы тот не упрекал его ни в чем.
Изучая характеры Петрушки и Селифана, нельзя не заметить, что когда речь идет о них, Гоголь неоднократно говорит об особенностях русской души. Например, в эпизоде между Маниловым и Коробочкой Селифан блуждает, но «русский возница имеет доброе чутье вместо глаз». Или после оплошности, допущенной кучером в дороге, Гоголем указывается, что «русский человек не любит сознаваться перед другим, что он виноват». Русский национальный характер полностью воплощен в образах Селифана и Петрушки, хоть они были и разными людьми, как указывает автор.
Петрушка покорен и молчалив, его реплики в поэме немногочисленны и малозначимы. Но он всегда исполняет свои обязанности, с любовью ли, с недовольством ухаживает за Чичиковым. Он сблизился с хозяином до такой степени, что ему не нужно отдавать лишних приказов. Петрушка знает, когда нужно помочь господину одеться, раздеться или вычистить перышки. Без него Чичикову, как барину, не привыкшему к самостоятельной уборке и другим домашним заботам, при всей его педантичности было бы тяжело держать себя и свое окружение в надлежащем виде. На неповторимость образа Петрушки указывает его особенный запах, который позволяет ему без труда и неприхотливо обосноваться на любом месте. Мысли Петрушки автор не раскрывает, они остаются между строк («трудно знать, что думает дворовый крепостной человек в то время, когда барин ему дает наставление»). Селифан же, в отличие от Петрушки, может свободно высказываться и даже «делал весьма дельные замечания … коню». Он знает свое дело, постоянно пребывает в пути, но к своим обязанностям относится отнюдь не так щепетильно, как Петрушка. Селифан может вести бричку в пьяном виде, может не исполнить прямого приказа барина, может закрыть глаза на явные неисправности в карете. Он даже способен манипулировать
действиями Чичикова: вовремя не заложив бричку, он задержал отъезд. Это ему было в какой-то мере выгодно, однако, в какой именно, автор не указывает, а лишь ограничивается загадочной фразой: «Многое разное значит у русского народа почесывание в затылке». У Селифана аналитический ум, он может позволить себе оценочные суждения о помещиках. Его строптивость противопоставлена смиренности Петрушки, но можно сказать, что даже селифаново непослушание имеет оттенок смиренности и стыда. В конце седьмой главы между Селифаном и Петрушкой происходит загадочное слияние душ. Они вместе, не обмолвившись ни одним словом, уходят из гостиницы на час и возвращаются так же вместе и даже засыпают на одной кровати, неуклюже пристроившись. Автор снова оставляет их занятия «за кадром».
Петрушка и Селифан необходимы для построения образа Чичикова. Они его дополняют и являются его неотъемлемой частью. Селифан обеспечивает действие того самого «мотива дороги», которым пронизана вся поэма. Петрушка необходим для придания внешнего лоска главному герою, для наделения его особыми свойствами характера. Дорога всегда сопровождается Петрушкой и Селифаном, без них она невозможна, так как, исполняя приказы Чичикова, они являются двигателями брички, путешествующей по России.
/С.П. Шевырёв (1806-1864). Похождения Чичикова, или Мертвые души. Поэма Н. Гоголя. Статья первая/
При Чичикове находятся еще два лица, два верные спутника: засаленный лакей Петрушка в сюртуке, которого никогда не скидает он, и кучер Селифан . Замечательно, что первый, находясь всегда около своего барина, подражая ему в костюме и умея даже читать, провонял, а Селифан, будучи всегда с лошадьми и в конюшне, сохранил свежую, непочатую русскую природу. Выходит на поверку, что у Чичиковых всегда так бывает: Петрушка лакей совершенно по герою: это его живой, ходячий атрибут; глубоко замечание автора об том, как он читает все, что бы ему ни попалось, и как в чтении нравится ему более процесс самого чтения, что вот-де из букв вечно выходит какое-нибудь слово. — Кучер Селифан совсем другое дело: это новое, полное типическое создание, вынутое из простой русской жизни. Мы не знали об нем до тех пор, пока дворня Манилова не напоила его пьяным и пока вино не открыло нам всю его славную и добрую натуру. Напивается он пьян более для того, чтобы поговорить с хорошим человеком. Вино расшевелило Селифана: он пустился в разговоры с лошадьми, которых в своем простодушии считает почти своими ближними. Его доброе расположение к Гнедому и к Заседателю, и особенная ненависть к подлецу Чубарому, о котором он надоедает даже и барину своему, чтобы его продать, взяты из натуры всякого кучера, имеющего к своему делу особое призвание. Похвалился наш пьяный Селифан, что не перекинет, а когда случилась с ним беда, как наивно вскричал он: «вишь ты и перекинулась!» — Зато уж с каким радушием и покорностию отвечал он барину на его угрозы: «почему ж не посечь, коли за дело, на то воля господская… почему ж не посечь?»…
Из всех лиц, какие до сих пор являются в поэме, самое большее участие наше возбуждено к неоцененному кучеру Селифану. В самом деле, во всех предыдущих лицах мы живо и глубоко видим, как пустая и праздная жизнь может низвести человеческую натуру до скотской. Каждое из них представляет разительное сходство с каким-нибудь животным. Собакевич, как мы уже сказали, соединил в одном себе породу медвежью и свиную; Ноздрёв очень похож на собаку, которая без причины в одно и то же время и лает, и обгрызывается, и ласкается; Коробочку можно бы сравнить с суетливою белкой, которая собирает орешки в своем закроме и вся живет в своем хозяйстве; Плюшкин, как муравей, одним животным инстинктом, все, что ни попало, тащит в свою нору; Манилов имеет сходство с глупым потатуем 3 , который, сидя в лесу, надоедает однообразным криком и как будто мечтает об чем-то; Петрушка с своим запахом превратился в пахучего козла; Чичиков плутовством перещеголял всех животных и тем только поддержал славу природы человеческой… Один лишь кучер Селифан век свой прожил с лошадьми и сохранил всех вернее добрую человеческую натуру.
Но есть еще лицо, живущее в поэме своею полною, цельною жизнию и созданное комическою фантазиею поэта, которая в этом создании разыгралась вволю и почти отрешилась от существенной жизни: это лицо есть город N . В нем вы не найдете ни одного из наших губернских городов, но он сложен из многих данных, которые, будучи подмечены наблюдательностию автора в разных концах России и прошед через его комический юмор, слились в одно новое, странное целое. Постараемся изобразить этот город как одно лицо, соединив вместе все черты его, крупно рассеянные автором.
Официальная часть города N. составлена из губернатора, пренежного человека, вышивающего по тюлю, прокурора, человека серьезного и молчаливого, почтмейстера, остряка и философа, председателя палаты — рассудительного, любезного и добродушного человека, полицмейстера — отца и благодетеля, и других чиновников, которые все разделяются на толстых и тоненьких.
Неофициальная его часть состоит, во-первых, из просвещенных людей, читающих «Московские ведомости», Карамзина и проч., далее тюрюков, байбаков и дам, которые своих мужьев называют ласковыми именами «кубышки», «толстунчика», «пузанчика», «чернушки», «кики» и «жужу». Из сих последних особенно отличились две: дама просто приятная и дама приятная во всех отношениях.
У города этого есть и сад, где деревья не выше тростника, но в газетах, однако, об нем сказано было по случаю иллюминации, что он состоит из тенистых, широковетвистых дерев, дающих прохладу в знойный день… Город разъезжает в своих особенных экипажах, из которых замечательны дребезжалки и колесосвистки. Нравом он предобрый, гостеприимный и самый простодушный; беседы у него носят печать какой-то особенной короткости, все семейственно, все запанибрата и так, между собою. В карты ли город играет, у него на всякую масть и на всякую карту есть свои особенные поговорки и выражения. Между собою ли разговаривает, у него ко всякому имени свое присловьице, которым никто и не обижается. Если хотите иметь понятие о особенном языке этого города — прислушайтесь к знаменитому рассказу почтмейстера, первого оратора городского, о капитане Копейкине.
Все официальные дела происходят также в быту семейном: взятки, какой-то домашний, исстари принятый обычай, которому никто и не изумляется. <…> При всем том, что этот город не есть ни один из наших известных городов губернских и создан насмешливою, игривою фантазиею поэта, — при всем том город так жив и естествен, что мы понимаем, как только в нем, а не в каком ином городе, Чичиков мог привести в исполнение часть своего необыкновенного отважного замысла.
Другие статьи критиков о поэме Н.В. Гоголя "Мертвые души" :
В.Г. Белинский. Похождения Чичикова, или Мертвые души. Поэма Н. Гоголя
- Русский дух в "Мертвых душах". Юмор, ирония и сатира в поэме
К.С. Аксаков. Несколько слов о поэме Гоголя: Похождения Чичикова, или Мертвые души
- Содержание и слог поэмы "Мертвые души". Сущность русского народа
- Гоголь — поэт из Малороссии. Малороссийский язык Гоголя
С.П. Шевырёв. Похождения Чичикова, или Мертвые души. Поэма Н. Гоголя
Самый неоценённый герой русской литературы – пожалуй, гоголевский Петрушка. Слуга Чичикова, второстепенный персонаж поэмы "Мёртвые души". Петрушка, как известно всем, любил читать. Он испытывал искреннюю любовь к слову. Он читал не затем, чтобы узнать новое, получить удовольствие от красоты или бойкости слога, и даже не провести время. Он наслаждался процессом, как таковым: вот они, буквы – складываются в слова, а слова в предложения. Петрушка упивался материалом. Люблю Петрушку. Он брат мой по духу и по восприятию текста.
Есть множество путей добиться грамотности. Как опытные люди сведущи в способах добиться взаимности женщины и охотно рассказывают о своих "секретах" (над которыми так потешаются сами женщины), так и грамотеи приведут немало примеров того, как нужно добиваться взаимности "чёрного ящика", то есть языка. Lingua – слово женского рода. По-моему, это о многом говорит.
Я вырос на тех книгах, которые мой отец приносил раз в месяц из библиотеки автопредприятия, где работал водителем. В основном это были исторические романы. Не думаю, что они находили много читателей среди других водителей. Из толстых томов я почерпнул добрую толику слов, которые по сей день не знаю как произносятся. В моём окружении эти слова не звучали, а в книгах, увы, не ставят знак ударения. Так, например, лет до двенадцати я был уверен, что в слове "римляне" второй слог ударный. Пока добрые люди не указали на ошибку. Кстати, уже много позже я подумал: а ведь "неправильное" произношение на самом деле куда ближе к оригиналу, чем литературное: романский… ромеи.
Но я увлёкся. Итак, о грамотности. Полюбившиеся книги я переписывал в тетрадку. Была такая общая тетрадь в клеточку. И я печатными буквами – как в книге! – переносил в неё кое-какие рассказы Джека Лондона и О. Генри. С абзацами, с "красной" строкой. Вот, помню точно, "Мексиканец" переписал. И "Кусок мяса", кажется. Из О. Генри – "Дороги, которые мы выбираем". Вы спросите, зачем. Ну, во-первых, это сегодня можно купить или скачать из Интернета любую книгу, или почти любую. А в те годы было такое слово "дефицит", и хорошая книга считалась дефицитом. А во-вторых, мне просто нравился сам процесс переписывания.
Задним числом, думаю: вот так, на элементарном уровне, выписывая каждую запятую, выводя безударные гласные в трудных словах, я нарабатывал ту механическую грамотность, которой теперь, худо-бедно, обладаю. Впрочем, способ далеко не нов. Так обучали ещё в школах писцов Древнего Египта и Междуречья. На берегах Хапи переписывали "Странствия Синухе", на глиняных холмах Урука – "Сказание о Гильгамеше". Не новый способ, и, наверное, не оптимальный. Как я уже сказал в самом начале, есть множество других. Просто этот – единственный, в эффективности которого я смог убедиться лично. На собственном опыте.
В глубокую старину, когда ещё существовала устная традиция передачи, например, Вед, забвение одного слова приравнивалось к убийству. И каралось смертью. Сегодня, бывает, слушаешь… и думаешь: скольких же ты, браток, положил за эти считанные минуты… покрошил в капусту... потоптал тяжёлой конницей незнания и глупой самонадеянности.
Опустели глиняные холмы. Ушла в прошлое э-дубба. Ушла и славная традиция переписывания. Вот только я, согнувшись над табличкой, стирая стилос, по-прежнему переписываю свой текст. Вернее, не переписываю – воспроизвожу с образца. Под строгим надзором Господина Старшего Писца.
Действие поэмы «Мертвые души» происходит еще до отмены
крепостного права, поэтому сквозь нее лейтмотивом проходит народная
тема. Н.В. Гоголь восхваляет народ, практически воспевая оду в его честь,
выражает все лучшие качества русского национального характера. Здесь и острота русского слова, и широта души, и глубина чувств крепостных крестьян показаны сквозь призму индивидуального авторского восприятия. «Инструментами» для создания этого восприятия служат введенные автором образы плотника Степана Пробки, каретника Михеева, девушек Прошки и Мавры и девчонки Пелагеи. Однако центральные позиции в общей картине крестьянства, созданной Гоголем, занимают крепостные главного героя: кучер Селифан и лакей Петрушка.
Эти образы смиренных крепостных предстают перед читателем в самом начале поэмы. Их имена звучат еще до фактического знакомства читателя с Чичиковым. В то время, когда Чичиков еще неизвестный господин, то его кучер и лакей уже имеют свои имена. В этом контексте крепостные Чичикова становятся как бы его предисловием для его образа. Гоголевская проза специфична тем, что автор ведет внутренний диалог с читателем, подталкивая этим повествование вперед. Путем недолгих, но понятных любому читателю рассуждений Гоголь приходит к тому, что во второй главе ему пора раскрыть личности слуг главного героя.
Н.В. Гоголь названием поэмы отразил всю сущность каждого из галереи помещиков, включая самого Чичикова. Их души, по версии автора, априори мертвы и гнилы, что и позволяет им совершать безнравственные поступки, копить в себе злость, заниматься собирательством и скупиться даже на необходимые вещи. Название соответствует содержанию, ловко подобранное автором клеймо «мертвой души» лежит на каждом помещике. Однако это определение не соответствует образам Петрушки и Селифана, простых крепостных крестьян. Их души нельзя назвать мертвыми, потому что в них еще остались живые чувства. Петрушка, например, стыдится «своего собственного запаха», когда хозяин делает ему замечания. А кучер Селифан имеет живую смекалку, несмотря на свою необразованность. Самая главная черта слуг Чичикова – естественность и непосредственность. Это
выражается в простоте пьяного Селифана, разговаривающего с лошадьми как с людьми, и в действиях смиренного Петрушки, готового беспрекословно выполнять все приказы хозяина, только чтобы тот не упрекал его ни в чем.
Изучая характеры Петрушки и Селифана, нельзя не заметить, что когда речь идет о них, Гоголь неоднократно говорит об особенностях русской души. Например, в эпизоде между Маниловым и Коробочкой Селифан блуждает, но «русский возница имеет доброе чутье вместо глаз». Или после оплошности, допущенной кучером в дороге, Гоголем указывается, что «русский человек не любит сознаваться перед другим, что он виноват». Русский национальный характер полностью воплощен в образах Селифана и Петрушки, хоть они были и разными людьми, как указывает автор.
Петрушка покорен и молчалив, его реплики в поэме немногочисленны и малозначимы. Но он всегда исполняет свои обязанности, с любовью ли, с недовольством ухаживает за Чичиковым. Он сблизился с хозяином до такой степени, что ему не нужно отдавать лишних приказов. Петрушка знает, когда нужно помочь господину одеться, раздеться или вычистить перышки. Без него Чичикову, как барину, не привыкшему к самостоятельной уборке и другим домашним заботам, при всей его педантичности было бы тяжело держать себя и свое окружение в надлежащем виде. На неповторимость образа Петрушки указывает его особенный запах, который позволяет ему без труда и неприхотливо обосноваться на любом месте. Мысли Петрушки автор не раскрывает, они остаются между строк («трудно знать, что думает дворовый крепостной человек в то время, когда барин ему дает наставление»). Селифан же, в отличие от Петрушки, может свободно высказываться и даже «делал весьма дельные замечания … коню». Он знает свое дело, постоянно пребывает в пути, но к своим обязанностям относится отнюдь не так щепетильно, как Петрушка. Селифан может вести бричку в пьяном виде, может не исполнить прямого приказа барина, может закрыть глаза на явные неисправности в карете. Он даже способен манипулировать
действиями Чичикова: вовремя не заложив бричку, он задержал отъезд. Это ему было в какой-то мере выгодно, однако, в какой именно, автор не указывает, а лишь ограничивается загадочной фразой: «Многое разное значит у русского народа почесывание в затылке». У Селифана аналитический ум, он может позволить себе оценочные суждения о помещиках. Его строптивость противопоставлена смиренности Петрушки, но можно сказать, что даже селифаново непослушание имеет оттенок смиренности и стыда. В конце седьмой главы между Селифаном и Петрушкой происходит загадочное слияние душ. Они вместе, не обмолвившись ни одним словом, уходят из гостиницы на час и возвращаются так же вместе и даже засыпают на одной кровати, неуклюже пристроившись. Автор снова оставляет их занятия «за кадром».
Петрушка и Селифан необходимы для построения образа Чичикова. Они его дополняют и являются его неотъемлемой частью. Селифан обеспечивает действие того самого «мотива дороги», которым пронизана вся поэма. Петрушка необходим для придания внешнего лоска главному герою, для наделения его особыми свойствами характера. Дорога всегда сопровождается Петрушкой и Селифаном, без них она невозможна, так как, исполняя приказы Чичикова, они являются двигателями брички, путешествующей по России.
В тексте поэмы « », Н.В. Гоголь достаточно открыто пытается раскрыть народную тему. Автор воспевает и прославляет простой народ, описывает его лучшие качества. Мы неоднократно наталкиваемся на мысли автора о том, как же велика и широка душа простого человека, насколько искренне чувства простого люда.
В тексте поэмы читатель встречает образы девиц Мавры и Прошки, плотника Пробки, каретника Михеева. Центральными фигурами для полного раскрытия такой волнующей для автора темы, становятся лакей Петрушка и кучер Селифан.
Мы знакомимся с образами крепостных еще в начале поэмы. Гоголь не раскрывает персону главного героя, но уже знакомит читателя с его верными слугами, дает им имена и звания.
Чем отличаются эти персоны от других героев. Они живы! Что же это может значить? Их душа и внутренний мир еще способны давать здравую оценку своим действиям и поступкам, в отличие от тех помещиков, которые продавали умерших крестьян затейнику Чичикову.
Селифан и Петруша выглядят естественно и по-настоящему. В их образах нет наигранности. Пьяный Селифан может общаться с лошадьми, считая их прекрасными собеседниками. Петруша без единого слова и возражения выполняет все приказы Чичикова, дабы тот не в чем не упрекнул его.
Не один раз упомянул о том, что именно в персонах Селифана и Петруши скрыт настоящий, национальный и народных характер русского человека. Такой слуга как Петруша всегда покорен. Он мало говорит и пытается угодить своему хозяину во всем. Лакей настолько выучил своего господина, что без лишних приказаний знает, что и когда ему делать.
Кучер Селифан был болтлив. Он всегда высказывался по любому поводу и даже мог сделать замечание – своему коню! Селифан был не таким ответственным, как Петруша. Он мог управлять повозкой в пьяном виде, мог халатно относиться к поломке кареты.
Именно эти два образа являются самыми настоящими в тексте всей поэмы. Они такие, как есть. Описание персон Селифана и Петруши помогают нам понять и раскрыть образ главного героя – Чичикова, понять его черты характера и манеры поведения.
