Евгений Иванович Замятин. Родился 20 января (1 февраля) 1884 года в Лебедяне Тамбовской губернии - умер 10 марта 1937 года в Париже. Русский писатель, критик и публицист.
Отец - православный священник, мать - пианистка.
С 1893 по 1896 годы Замятин посещал Лебедянскую гимназию, а потом учился в Воронежской гимназии. В 1902 году, окончив гимназию с золотой медалью, записался на кораблестроительный факультет Санкт-Петербургского политехнического института:
«В гимназии я получал пятерки с плюсами за сочинения и не всегда легко ладил с математикой. Должно быть, именно поэтому (из упрямства) я выбрал самое что ни на есть математическое: кораблестроительный факультет Петербургского Политехникума»
Четыре года спустя Замятин становится социал-демократом (большевиком) и принимает участие в жизни революционной студенческой молодежи. Тогда же он встречает свою будущую жену - Людмилу Николаевну Усову (1883-1965). Летом 1905 года при возвращении из поездки в Египет через Одессу был свидетелем восстания на броненосце «Князь Потёмкин-Таврический». В 1906 году Замятина арестовали и выслали назад в Лебедянь. В том же году он нелегально возвращается в Петербург и заканчивает институт.
В 1908 году Замятин выходит из партии и пишет свой первый рассказ - «Один». Два года спустя начинающий автор преподаёт на кораблестроительном факультете, работает инженером и одновременно заканчивает рассказ «Девушка». В 1911 году Замятина высылают за нелегальное проживание из Петербурга. Евгений Иванович принуждён жить в Лахте, где он пишет свою первую повесть «Уездное». Это произведение привлекает внимание знатоков литературы и других писателей, в том числе Горького. «На куличках» - следующая повесть Замятина - также получает хорошие оценки критиков.
Во время Первой мировой войны Замятин выступал с антивоенных интернационалистических позиций, за повесть «На куличках» в 1914 году был привлечён к суду и сослан в Кемь. В марте 1916 года, отбыв ссылку, Евгений Замятин был командирован в Англию для участия в строительстве российских ледоколов на верфях Ньюкасла, Глазго и Сандерленда; побывал в Лондоне. Он был одним из главных проектировщиков ледокола «Святой Александр Невский», получившего после Октябрьской революции имя «Ленин». Во время командировки создаёт повесть «Островитяне» (1917) - тонкую сатиру на английский быт.
В сентябре 1917 года Замятин вернулся в Россию. В 1921 году организовал группу молодых писателей «Серапионовы братья». Её членами были Михаил Зощенко, Константин Федин, Всеволод Иванов, Вениамин Каверин, Николай Тихонов и др. После революции печатается запрещённая ранее повесть «На куличках».
Во время Гражданской войны в России, оставаясь убеждённым социалистом, Замятин критиковал политику большевистского правительства. В частности, в марте 1919 года он вместе со многими известными деятелями искусства (А. А. Блок, А. М. Ремизов, Р. В. Иванов-Разумник, К. С. Петров-Водкин) был арестован во время спровоцированных левыми эсерами рабочих волнений на заводах Петрограда. Вопрос о его высылке дважды обсуждался на Политбюро.
В начале 1920-х годов Замятин создаёт роман «Мы». Советская цензура увидела в нём прикрытую издёвку над коммунистическим строем и запретила публикацию. Без согласия автора роман был издан на английском языке в Нью-Йорке в 1924 году, а затем на чешском (1927) и французском (1929) языках, после чего произведения Замятина перестали печатать в СССР. На волне жёсткой критики Замятин в 1929 году заявляет о выходе из Союза писателей, а в июне 1931 года пишет письмо с просьбой разрешить ему выезд за границу. Он получает положительный ответ (по ходатайству ) и в ноябре 1931 года уезжает - сначала в Ригу, затем в Берлин, откуда в феврале 1932 года перебирается в Париж.
Замятин пишет статьи для французских газет, основная тема - состояние современной русской прозы, а также искусства авангарда. Он продолжает работать над рассказами и киносценариями, в частности, в соавторстве с Жаком Компанезом пишет сценарий для фильма Жана Ренуара «На дне» (экранизации одноимённой пьесы Горького). В 1934 году - будучи эмигрантом, что беспрецедентно - был вновь принят в Союз писателей (по собственной просьбе, с одобрения Сталина), а в 1935 году участвовал в антифашистском Конгрессе писателей в защиту культуры как член советской делегации.
Замятин скучает по родине до своей смерти. Писатель скончался 10 марта 1937 года в Париже. Похоронен на Парижском кладбище в Тье (дивизион 21, линия 5, могила 36).
В 1926 году БДТ в Ленинграде была поставлена пьеса «Блоха» по мотивам произведения Н. Лескова «Левша»; в МХАТе-2 также поставлены пьесы Замятина.
Последующие произведения Замятина, в том числе несколько пьес, не были допущены советской властью к отечественной публике.
Романы:
«Мы» (1920)
«Бич Божий» (незавершённый роман) (1935).
Повести:
«Уездное» (1912)
«На куличках» (1913)
«Алатырь» (1914)
«Островитяне» (1917)
«Север» (1918)
«Ловец человеков» (1921).
Достать Замятина всегда было трудно, и я читал его в разное время, урывками. Поражался всегда: вызывающе краткой яркостью в портретах и его энергичным сжатым синтаксисом. В синтаксисе поставил его себе как бы одним из учителей, хотя практически мало взял у него уроков: не вернёшься разбирать его приёмы в деталях, а жизнь неслась.
Замятин. «Мы»
По мере того, как узнавал и подробности биографии Замятина, я задумывался над резкой типичностью её для пережитого им времени. Отец – священник, мать – дочь священника, мальчик вырос в провинциальной патриархальности, уже чего-то нового коснулся в последних классах воронежской гимназии, а в Петербургский Политехнический попал в 1902, когда ещё не спал острый пик студенческих волнений, – и даже избранная Замятиным столь основательная специальность кораблестроителя не отвратила его от революционных метаний: в 1905 он – уже большевик, тут же и первый арест и тогдашняя мягкая высылка домой под кров родителей. Запрет жить в Петербурге? – но в том же Петербурге он спокойно кончает свой институт и ещё три года продолжает жить нелегально, работая на кафедре, пока не обнаруживается нелегальность – и надо покинуть столицу, ну впрочем до близкой амнистии. А в германскую войну (хотя, вот, сожжён тираж его повести «На куличках ») его посылают в Англию наблюдать за строительством наших ледоколов. Где ж его революционная деятельность? да собственно никакая, но политическая страсть горит в душе, страсть передаётся из общей атмосферы.
Евгений Замятин (1884-1937). Портрет работы Б. Кустодиева, 1923
В первые же советские годы повидал Замятин завоевания революции – по пронзительной живости ума гениально проник в суть и будущность этого нового строя («Мы »). Да и на себе испытал два чекистских ареста. (В 1922 хотели его выслать за границу, уговорил оставить.) Переходит на критику иносказательную, через католицизм («Огни св. Доминика», 1922), не трудную ему при его антирелигиозности. Но «временно» искажённая, как он думает, советская действительность обкладывает его всё густеющей травлей: теперь его «одной подписи» под произведением «достаточно для разноса». Уже не зная, куда кидаться от этой завоёванной свободы, он бросается писать трагедию «Аттила » [В текстах Замятина это имя пишется не так, как принято: «Атилла»] («хотел дать героический сюжет классовой борьбы древности») – запрещают и её (1928). В 1929 поднимается на него острая атака (заодно с травлей Пильняка).
И вот – слом (а всё ещё не в революционной вере!): письмо Сталину (1931). Извиняется за «Мы»: «в первые три-четыре года после революции среди написанного мною были вещи, которые могли дать повод для нападок». Но вот – постигла «высшая мера наказания» – нельзя напечатать ни строчки. (О, как мы знаем, что это – ещё не высшая, если тебя не гребут за шиворот!) Отпустите за границу, а уж я «хотел бы вернуться назад, как только у нас станет возможным служить в литературе большим идеям без прислуживания маленьким людям». (Ещё не понял ситуации!) «А это время, я уверен, уже близко, потому что вслед за успешным созданием материальной базы неминуемо встанет вопрос о создании надстройки – искусства и литературы, которые действительно были бы достойны революции». За границей «быть в реакционном лагере я не могу, об этом достаточно говорит моё прошлое». Наконец, «исключительное внимание, которое встречали с Вашей стороны другие обращавшиеся...» (А уж тут мы наслышаны.)
Сталин (по ходатайству Горького) – отпустил его. И за границей протекают ещё 6 лет жизни Замятина – некороткий эпилог 53-летней жизни. Можно было бы многое переосмыслить? высоко подняться духом и мыслью? Но эти 6 лет проходят у Замятина почти в молчании: он начинает переделывать древнего «Аттилу» в прозу, да несколько некрологов, да несколько статей к случаю. Да ведь: печатаясь в эмиграции, куда попадёшь? в «реакционный лагерь»! Думал писать по-английски («это мне немногим трудней, чем по-русски») – а вот, не писал. От душевной подорванности, потерянности? Много лет спустя (1955) изданный вдовою сборник статей «Лица» помогает нам понять.
Связь Замятина с революцией была не случайна, глубоко внутренняя, сильно владела им. «Я был влюблён в революцию» (о 1906 годе). Мелькают фразы: «Революция бесконечна, последней революции нет». И: «ранить революцией – нужно»; «у большинства людей – наследственная сонная болезнь, но им нельзя давать спать, иначе они умрут». Ещё: «Чтобы снова зажечь молодостью планету, надо столкнуть её с плавного шоссе эволюции». (После всего, пережитого нами, это страшно читать.)
В начале 20-х годов, сам же оглушённый новой Системой и уже так пронизав её сущность в «Мы», – он отказывается осмыслить, понять происшедшее со страной. А вот она где, беда: «Неистребимо живуч, бессмертен – мещанин». Он – «как плесень растёт сам». «Одно время казалось, что он дотла сожжён революцией, но вот он снова, ухмыляясь, вылезает из-под тёплого ещё пепла – трусливый, ограниченный, тупой, самоуверенный, всезнающий». Ни проблеска сожаления о прежней России («глаза Кустодиева на Россию были куда ласковей и мягче моих»); даже в 1934 одобрительно судит о 1905, когда «заржавевшее тело России сдвинулось с привычной орбиты». И заново порицать старую Россию он не начинает лишь потому, что «лягать издохшего льва – лёгкая победа», а не потому, чтобы переменились его взгляды, появилось бы сожаление об ушедшем – ни тени того. Такова его доконечная преданность – революционному вихрю и уничтожению.
Но что же? вот, новая действительность – не так хороша? (И даже всё хуже и хуже...) А вот что: Замятин «видит далёкое завтра» (в 1920). Завтра будут жить «только свободные люди», теперешний «новый класс командует временно». А что за ужас творится в новой советской литературе? – она почему-то вышла «слишком придворна». «Я боюсь, что мы слишком добродушны и что Французская Революция в разрушении всего придворного была беспощадней». И успокаивает себя: «у масс – тонкое чутьё, они разберутся в подделках».
Жди-пожди. Такая сила истребительного потенциала – но упёрлась в стену и ничего не хочет видеть. С сочувствием цитирует Уэллса (1922): «Я не верю в веру коммунистов, мне смешон их Маркс , но я уважаю и ценю их дух, я понимаю его». (На то клюнул и Замятин.) И бесстрашно развивает: «человечество отделилось от Земли как на аэроплане, скрываются из глаз царства, законы и веры. Ещё выше – и вдали сверкают купола какого-то удивительного завтра». Верит, верит...
Правда, в некрологе 1934 о Белом уже сильно сдал революционный тон, отчасти и сомнение в своём прошлом? – «взятый [Белым] явно сатирический ракурс был уступкой духу времени, требовавшему развенчания».
Отступя во времени и оглядывая всё творчество Замятина целиком, мы с горечью обнаруживаем, что в нём-то самом – нет сердечности, теплоты (хотя и призывает: «нам нужен отдых от ненависти, время любви»). От неудовлетворённости душевной – у него большое внимание к «богоисканиям» Уэллса. И Чехова он приписывает к «своим»: дескать, никогда не верил в Бога; с 1902 был неблагонадёжен (выход из Академии Наук), имел смелые социальные мечтания и ещё неведомо, с кем пошёл бы в 1905. В 1924 пишет: «Социальные идеалы его [Чехова] – те самые, какими живёт наша эпоха». И вот, мол, Чехов видел пошлость мирно-благополучной жизни. И прожил всю жизнь одиноким. И: ничего сверхъестественного нет в чеховских рассказах.
Ища (и с большим успехом), как продолжить, развить чеховскую лаконичность, Замятин хотел бы ощутить себя ближе к Чехову и в целом, но – нет: между ними непереходимый разрыв по духу, по мирочувствию и, конечно, по темпераменту: образность Чехова – тонкий рисунок, близкий импрессионизму, образность Замятина – вздыбленная, напряжённая, изощрённая.
А с Горьким Замятин пришёл к «одинаковой вере», «человекобожию». И в 1936, ведь уже после соловецкого визита Горького и «если враг не сдаётся...»! – прежняя симпатия к нему. Неискоренимо...
И гордо: «Мир жив только еретиками (Христос, Коперник, Толстой)». Христос тут вовсе не у места, как и все замятинские образы из христианства всегда бесчувственны. «Еретики – единственное лекарство от энтропии человеческой мысли».
Какое же короткое дыхание, на чём же тут жить?
Евгений Иванович Замятин (1884 – 1937) родился в г. Лебедянь Тамбовской губернии. Отец был священником, а мать - пианисткой. Мальчик рано научился читать и с 8 лет учился в Лебедянской гимназии, а потом в Воронежской, которую закончил в 18 лет с золотой медалью. Тяжелее всего юноше давалась математика. Дух противоречия и стремление к совершенству побудили его поступить в Петербургский политехникум на кораблестроительный факультет.
Бунт и революционная деятельность
Первую демонстрацию юноша увидел в 1903 г. В студенческие годы Замятин стал убеждённым социалистом и большевиком, вступил во фракцию большевиков РСДРП, стал членом боевой дружины социал-демократической партии. Он всегда любил идти по линии наибольшего сопротивления, а в те годы это значило – быть большевиком.
В 1905 г. Замятина дважды арестовывают. Летом Замятин отправился в путешествие практикантом на пароходе «Россия», который плавал из Одессы в Александрию, а на обратном пути наслаждался беспорядками в Одессе, связанными с восстанием на «Потёмкине», вскоре был арестован повторно и сослан в Лебедянь.
Ещё до ареста Замятин познакомился с будущей женой Людмилой. Ей в одиночке, где провёл несколько месяцев, посвящал стихи. С 1906 г. Замятин нелегально жил в Петербурге. Такое положение продолжалось до 1911 г., после чего будущий писатель за нелегальное проживание был сослан в рабочий посёлок Лахту под Санкт-Петербургом.
Начало литературной деятельности
В 1908 г. Замятин написал первый рассказ «Один», за который, по его словам, ему впоследствии было стыдно, и публикует его в журнале «Образование». При этом по окончании института он работает по специальности инженером и преподаёт на кораблестроительном факультете, числясь на кафедре корабельной архитектуры. В 1911 г. Замятин пишет рассказ «Девушка», а в Лахте – первую повесть «Уездное» о жизни русской провинции. Повесть была высоко оценена Горьким. Замятин сблизился с другими писателями - Пришвиным, Ремизовым, Ивановым-Разумником.
С 1913 г. Замятину разрешили вернуться в Петербург. Но из-за ухудшения здоровья он вынужден был оставить Петербург и переехать в Николаев. Там он работал как инженер, написал несколько рассказов и повесть «На куличках» (1914), которая была напечатана в журнале «Заветы». Повесть имела антивоенную направленность, описывала неприкрашенный быт военного отряда на Дальнем Востоке.
Журнал был конфискован цензурой, а редакция и автор привлечены к суду. Замятин был сослан в город Кемь в Карелии. Свою ссылку он описал в повести «Север», начатой в Англии.
В 1916 г. Замятин уехал строить российские ледоколы в Англию. Он был одним из проектировщиков знаменитого ледокола, названного после революции «Ленин». Там же Замятин писал сатирическую повесть «Островитяне», повесть «Ловец человеков». Осенью 1917 г. вернулся в Россию.
Деятельность времён революции и Гражданской войны
Зиму 1917-1918 гг. писатель называл весёлой и жуткой. Замятин перестал работать как инженер, только читал лекции в Политехническом институте. Но одновременно он читал курс новейшей русской литературы в Пединституте им. Герцена, рассказывал о технике художественной прозы в Доме Искусств, был членом редколлегии «Всемирной литературы», состоял в Правлении Всероссийского союза писателей, работал во многих издательствах и редактировал журналы.
Статьи Замятина, которые после революции 1917 г. он писал под псевдонимом Мих. Платонов, содержали критику действий большевиков времён Гражданкой войны. При этом Замятин не менял социалистических убеждений. В 1919 г. Замятина арестовали во время рабочих волнений, но выпустили без последствий.
Расцвет творчества и «высшая мера наказания»
В 1920 г. Замятин написал роман-антиутопию «Мы» , который был напечатан в Америке на английском языке в 1925 г, затем на чешском и французском. Роман был опубликован на русском языке в Америке в 1952 г. и в журнале «Знамя» в 1988 г. Это роман-предвиденье, описывающий разрушительное влияние на личность тоталитарного государства.
В 1922 г. Замятин был арестован и включён в список на высылку из Советской России, но приговор был отменён.
С 1925 г. Замятин написал несколько пьес: «Блоха» была показаны во МХАТе, в Михайловском театре - «Общество почётных звонарей». Пьеса «Атилла» была закончена в 1928 г, но запрещена к постановке.
В 1929 г. стало выходить собрание сочинений писателя, но оно было приостановлено на четвёртом томе. Замятина не печатала ни одна газета, пьесы были сняты с репертуара. В 1929 г. он вышел из Союза писателей. В 1931 г. Замятин пишет письмо Сталину с просьбой о разрешении на выезд за границу. Для него невозможность печататься была высшей мерой наказания. В письме к Сталину Замятин прямо заявлял о своей «неудобной привычке» говорить не то, что выгодно, а то, во что сам верил, что считал правдой. Этой идеей правды проникнуто всё творчество писателя.
Жизнь вдали от родины
Просьба была удовлетворена по ходатайству Горького. Писатель уехал в Ригу, Берлин и остался в Париже.
В Париже Замятин печатал статьи, в том числе о русской литературе, в соавторстве написал сценарий для экранизации пьесы Горького «На дне».
До самой смерти в 1937 г. Замятин чувствовал себя русским писателем. В 1934 г. он был принят в Союз советских писателей, участвовал в антифашистском конгрессе как член советской делегации, сохранил советское гражданство.
Евгений Иванович Замятин родился 20 января (1 февраля) 1884 г., в Лебедяни, в семье православного священника. Матерью будущего писателя была пианистка.
Сперва Евгений учился в местных гимназических классах. Когда ему исполнилось двенадцать лет, родители отправили его на дальнейшее обучение в Воронеж. В 1902 г. Замятин окончил гимназию, получив золотую медаль.
Несмотря на то, что он был гуманитарием по призванию, после окончания гимназии Замятин поступил в Санкт-Петербургский политехнический институт, на факультет кораблестроения.
Изучая биографию Евгения Ивановича Замятина, следует знать, что летом 1905 г. он стал свидетелем восстания на броненосце “Князь Потемкин Таврический”.
Спустя год Замятина арестовали за “подпольную революционную деятельность” и выслали в Лебедянь. Но Евгений Иванович недолго оставался в ссылке. Спустя несколько месяцев он вернулся в Петербург и закончил институт.
Военные годы
Даты1914-1916 стали знаковыми в судьбе Замятина. Во время Первой Мировой войны Евгений Иванович занял антивоенную интернационалистическую позицию. За это он был объявлен властями пацифистом, что на фоне патриотический настроений было достаточно серьезным обвинением.
Замятина привлекли к суду и отправили в ссылку в Кемь. Там он пробыл до 1916 г. После этого Замятина командировали в Англию для строительства ледоколов. Находясь в Англии, Замятин разрабатывал проект ледокола “Св.Александр Невский”. После революции 1917 г., ледокол получил имя Ленина .
За месяц до Октябрьской революции, Евгений Иванович возвратился на Родину.
Годы Гражданской войны
По своим убеждениям Замятин оставался убежденным социалистом. Одновременно он выступал с беспощадной критикой большевиков. Он полагал, что методы террора недопустимы, и насилие не может быть искоренено еще большим насилием.
В марте 1919 г. левыми эсерами были спровоцированы волнения на петроградских заводах. Замятин был арестован. Одновременно арестовали его единомышленников – К. С. Петрова-Водкина, Р. В. Иванова-Разумника, А. М. Ремизова, А. А. Блока .
Творческий путь
Замятин был тесно связан с “Серапионовыми братьями”. Первые повести стал писать еще во время обучения в институте. Первым значимым произведением писателя является повесть “Островитяне”, написанная и изданная в 1917 г. По мнению некоторых критиков, это произведение является предтечей знаменитого романа “Мы”.
“Островитяне” – во многом гротескное произведение, описывающее жизнь и быт англичан. Писатель хорошо знал англичан и умышленно изобразил их не очень правдоподобно. Исследователи творческого наследия Замятина полагают, что в этой повести собраны все штампы об Англии, которые “дожили” и до наших дней.
В 1920 г. Замятин написал роман “Мы”, который вызвал огромный интерес за рубежом. Роман перевели и издали в Соединенных Штатах. В СССР это произведение не издавалось, но нещадно критиковалось.
Творчество писателя было достаточно плодотворным. Позже им были написаны такие пьесы, как “Блоха”, “Атилла”, “Общество Почетных Звонарей”.
Смерть
Другие варианты биографии
- В 1929 г. Замятин вышел из Союза писателей. После этого его перестали публиковать на территории СССР. Замятин написал письмо Сталину , в котором кратко изложил причины, побудившие его эмигрировать, и попросил соответствующего разрешения. Прошение было удовлетворено.
- В юношестве он заложил в ломбард свою золотую медаль, а выкупить не смог. Сумма заклада была по тем временам достаточно большой – 25 рублей.
Оценка по биографии
Новая функция! Средняя оценка, которую получила эта биография. Показать оценку
года, Париж ) - русский писатель, критик и публицист.Биография 0
«Русскому человеку нужны были, должно быть, особенно крепкие ребра и особенно толстая кожа, чтобы не быть раздавленным тяжестью того небывалого груза, который история бросила на его плечи» (Замятин) .Отец - православный священник, мать - пианистка.
Вопрос о его высылке дважды обсуждался на Политбюро .
После критической волны, последовавшей за публикацией в 1929 году в эмигрантской печати в сокращенном виде романа «Мы», которая привела к его выходу из «Союза писателей» СССР и фактическому запрету публиковаться, он пишет письмо И. В. Сталину с просьбой разрешить ему выезд за границу, и получает положительный ответ. В 1934 году , уже будучи эмигрантом, что беспрецедентно, был вновь принят в Союз писателей СССР (по собственной просьбе, с одобрения Сталина ), а в 1935 году участвовал в антифашистском Конгрессе писателей в защиту культуры как член советской делегации.
Весной 1916 года инженер Замятин был откомандирован в Англию , где он создает «Островитяне» и «Ловец человеков». Вернувшись, Евгений Иванович организовывает группу молодых писателей «Серапионовы братья ». Членами этой группы были Михаил Зощенко , Константин Федин ,Всеволод Иванов , Вениамин Каверин , Николай Тихонов и др. После революции печатается вышеупомянутая повесть «На куличках», которая раньше была запрещена.
По-видимому, на Евгения Ивановича повлиял также опыт, приобретенный им во время пребывания в Англии в 1916-1917 годах. Последующие антиутопии английских писателей Джорджа Оруэлла («1984» , опубл. в ) и О. Хаксли («О дивный новый мир », ) во многом аналогичны роману «Мы».
В этом романе инженер Д-503 описывает свою жизнь в городе-государстве под властью «Благодетеля». В начале Д-503, один из многих нумеров (так называют людей), с восторгом описывает организацию - основанную на математике - жизни общества. Он и не задумывается о том, что можно по-другому жить: без «Зелёной Стены», квартир со стеклянными стенами, «Государственной Газеты», «Бюро Хранителей» и
