В лесах мельников история создания. Понимание «родного» и «чужого» в старообрядческой среде. Другие типы старообрядцев в дилогии

Глава I. Мифопоэтический компонент дилогии П.И. Мельникова

Печерского «В лесах» и «На горах».

§ 1. Фольклорные средства воплощения русского национального характера.

§ 2. Пейзажные описания в дилогии

П.И. Мельникова-Печерского.

§ 3. Художественные средства обличения «неправедной веры» в романах «В лесах» и «На горах».

Глава II. Философско-историческое повествование в дилогии

§ 1. Документальность повествования в дилогии

П.И. Мельникова-Печерского.

§ 2. Философия семьи. Женские образы в дилогии

П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах».

§ 3. Ценностные компоненты в языке дилогии

В лесах» и «На горах».

Глава III. Социально-аксиологическая значимость дилогии

П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах».

§ 1. Проблема социального расслоения в романах

В лесах» и «На горах».

§ 2. Выражение русской ментальности через прием сказовых масок.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Поэтико-аксиологический аспект творчества П.И. Мельникова-Печерского: на материале дилогии "В лесах" и "На горах"»

Творчество Павла Ивановича Мельникова-Печерского (1818-1883) прочно вошло в историю русской литературы как самобытное, яркое высокохудожественное явление.

Будучи яркой творческой личностью, П.И. Мельников-Печерский воплотил в своём литературном наследии общественно-исторические события сложной противоречивой эпохи, а также раскрыл истоки национальной аксиологии, описав духовные традиции и обычаи народа.

Своеобразие художественной индивидуальности писателя связано, прежде всего, с любовью ко всему исконно русскому, с превосходным знанием системы ценностей народа, отражённой в быте и фольклоре. Именно эти качества прозы писателя привлекли к нему внимание критики и читателей с первых его произведений. Высоко оценили творчество П.И. Мельникова-Печерского его современники: Н.Г. Чернышевский, Н.А. Добролюбов, Н.А. Некрасов и многие другие. В советское время М. Горький неоднократно говорил о П.И. Мельникове-Печерском как об одном из крупнейших знатоков русского языка и обычаев старины.

В советском литературоведении акцентировалась проблема изучения фольклоризма в творчестве П.И. Мельникова-Печерского, поскольку писатель считался исключительно этнографистом. В 1935 году появилась статья талантливого фольклориста и литературоведа Г.С. Виноградова о фольклорных источниках романа «В лесах» . Написанная на широком сравнительном материале, эта работа отличалась источниковедческими открытиями, в ней выявлялись книжные источники романа. Г.С. Виноградову было важно только, откуда брал писатель фольклорные тексты, поэтому он категорически отрицал мысль о собирательской деятельности и личных фольклорных записях писателя. Исследователь сформировал убеждение в книжном характере фольклоризма Мельникова, и подчёркивал, что в результате такого фольклоризма был создан превосходный роман-дилогия «В лесах» и «На горах».

Г.С. Виноградов утверждает: «Важнейшие особенности романа «В лесах», выделяющие его из числа других художественных произведений того же порядка, настолько выразительны, что для него нашлось содержательное обозначение сразу же по выходе его в свет: этнографический роман» . Однако несколько односторонняя трактовка произведения П.И. Мельникова-Печерского Г.С. Виноградовым далеко не исчерпывает всего достоинства дилогии. Это художественное произведение заняло особое место и в истории литературы, и в истории этнографии.

Дилогия П.И. Мельникова-Печерского - это сложное в жанровом отношении произведение, совмещающее в себе черты социально-аксиологического и философско-исторического, а не только этнографического повествования, что будет аргументироваться в дальнейшем в нашей работе. Понимание, осознание и истолкование художественно воссозданной действительности в дилогии, несомненно, значительно шире, чем простая этнография. И художественная философия романа, и мифологическая основа его, и культурно-исторический и социальный фон позволяют утверждать, что дилогия П.И. Мельникова-Печерского - оригинальное, но до сих пор объективно не оцененное произведение русской классической литературы.

Очень важна для нас мысль А.Н. Афанасьева о том, что в народном творчестве нельзя отделить религию от области философии, области морали, права и быта вообще - все эти проявления народной жизни издавна перемешиваются в творчестве. Поэтому, как бы мы ни изучали народную поэзию, мы должны смотреть на нее, как на выражение народной жизни более или менее отдаленных эпох в самом широком смысле . Этим убеждением необходимо руководствоваться при анализе творчества писателя.

В статье JI.M. Багрецова «Раскольнические типы в беллетристических произведениях П.И. Мельникова-Печерского» (1904) впервые была высказана мысль о том, что дилогия «В лесах» и «На горах» - не только этнографический роман. JI.M. Багрецов писал: «Преследуя свою задачу изучение раскола, - он относился к ней не с односторонностью узкого специалиста, но с широтой философа, изучая явления религиозные, он (писатель- С.Т.) не вырывал их из живой цепи повседневных явлений народной жизни, но старался понять их в связи со всеми многоразличными условиями народнаго быта - экономическими, общественными, семейными и т.д.» .

JI.M. Багрецов считал наиболее яркими типами раскольников - женские, и самым прекрасным из них - образ матушки Манефы: «Отображая в себе народную жизнь в её целости и живом взаимодействии всех её сторон, они знакомят нас с расколом не только как с теоретической доктриной, но и как с живой составной частью общего народного миросозерцания. Действующие лица рассказов не являются только представителями раскола, выразителями его идей, они, сверх того, живут полной жизнью людей, занимающих определенное общественное положение, вступающих в отношения семейные, людей с известным умственным складом, характером, наклонностями, одним словом, с известной индивидуальностью» .

Все раскольничьи типы JI.M. Багрецов подразделил на три категории: 1) случайные представители раскола (Чапурин); 2) истовые ревнители древнего благочестия (женские образы); 3) переходные типы (Стуколов). Представленная классификация имеет неточности и нуждается в дополнении и развитии, что найдет отражение в нашем диссертационном исследовании.

В статье М.Н. Стариковой «К проблеме женских типов в произведениях Мельникова, Островского, Лескова» сопоставляются образы Катерины Кабановой из драмы Островского «Гроза», Катерины Измайловой из «Леди Макбет Мценского уезда» Лескова, а также Фленушки и Насти из дилогии П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» .

Одна из серьёзных попыток определить значение П.И. Мельникова-Печерского и место его творчества была осуществлена JI.M. Лотман . Круг решаемых ею проблем довольно широк: исследователь рассматривает эволюцию общественно-политических взглядов писателя, вопросы периодизации, уделяет внимание системе образов, архитектонике и жанровой природе его произведений. Но Л.М. Лотман тоже сузила масштаб творчества писателя, отнеся П.И. Мельникова-Печерского к представителям этнографической школы, объявив его «наследником традиций далевской физиологии». Исследовательница считала П.И. Мельникова-Печерского выдающимся журналистом и этнографом середины XIX века.

Л.М. Лотман в своих работах отмечала идеализацию патриархальных форм старообрядческого быта в дилогии Мельникова, объясняя ее влиянием славянофильско-почвеннических теорий. Она подчеркивала художественное значение фольклора в творческом методе писателя, определившее оригинальность его манеры и самобытность творчества в целом .

Проблемы фольклоризма, изучение фольклорно-этнографических интересов П.И. Мельникова-Печерского, действительно, были поставлены на основе изучения биографических и архивных данных. Появились обстоятельные, отличающиеся объективностью анализа очерки творческой деятельности писателя .

Л.А. Аннинский в книге «Три еретика» рассматривает творчество П.И. Мельникова-Печерского как «человеческую и литературную трагедию», углубляясь в перипетии его творческих взаимоотношений, определяя место писателя в историко-литературном процессе середины XIX века .

Специальное внимание исследователи уделяли фактам изучения раскола и его описания П.И. Мельниковым-Печерским в период с 1838 по 1850-е годы, оценивали значение этнографических, краеведческих статей и беллетристических произведений в контексте общественно-литературных течений 1840-1860 годов; определяли место П.И. Мельникова-Печерского в литературном процессе середины XIX века (до создания известной дилогии); расширяли имеющиеся представления о биографии, мировоззрении и творческой позиции писателя, пытались раскрыть его идейно-художественную эволюцию. В диссертациях, посвященных П.И. Мельникову-Печерскому, систематизируется и вводится в научный оборот ряд источников, раскрывающих становление жизненной позиции писателя .

J1.A. Аннинский провёл, выпуская повесть о П.И. Мельникове-Печерском, статистическое исследование, которое документально подтверждает, что по количеству изданий дилогия писателя стоит по популярности на одном из первых мест среди произведений русской" литературы XIX века. Такая читательская востребованность, по мнению учёного, связана с богатством фактического исторического материала о жизни старообрядчества, с чистотой и образностью подлинного исконного русского «речения». Учёный писал, что за Мельниковым-Печерским закрепилось определение «писатель-этнограф», что означает признание талантливого воссоздания исторически верных народных обычаев и традиций, то есть JI.A. Аннинский видел историческую компоненту в дилогии.

J1.A. Аннинский предлагал трактовать произведения П.И. Мельникова-Печерского с позиций поиска идеала русского человека, утверждал, что дилогия «В лесах» и «На горах» - это изображение русской души, «крепкой», «ленивой и впечатлительной», ее «ландшафта», представляющегося автору как сочетание «лесного» и «горнего», это показ «одиссеи русской души», которую организует на протяжении всего повествования, «держит драма русской жизни», это концепция П.И. Мельникова-Печерского, «концепция российского консерватизма и православного ортодокса, с некоторым умеренным оттенком славянского почвенничества. Это мечта о прочном, устойчивом, едином чисто русском мире» .

В работе И.В. Мотеюнайте "Память коллективная и личная в дилогии П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах»" анализируются особенности народной памяти у русского простонародья, выявляется, что «прошлое в мельниковской дилогии не формирует настоящего, а творческая функция памяти как источника организации индивидуальной жизни в судьбе героев дилогии, не проявлена» .

В критико-биографических очерках И.С. Ежова, М.П. Ерёмина, кандидатских диссертациях В.А. Володиной, В.Ф. Соколовой, П.И. Лещенко деятельность П.И. Мельникова-Печерского в них трактуется в традиционном духе, подчёркивается бытописательский талант выдающегося русского писателя. В работах встречаются заявления о том, что П.И. Мельников-Печерский идеализировал быт старообрядцев и был реакционером по своему мировоззрению. Даже в самом обращении Андрея Печерского к народным традициям И.С. Ежов, например, усматривает ретроградство, т.к. «использование устной народной поэзии преследует цель идеализировать опыт старообрядческой буржуазии» .

В духе критического реализма анализируется творчество П.И. Мельникова-Печерского в кандидатской диссертации В.А. Володиной . Автор выделяет «слабые и сильные стороны произведений писателя, применяя идеологические установки к его роману-дилогии «В лесах» и «На горах» .

Обладает весьма ценным исследовательским материалом работа

A.И. Зморович «О языке и стиле произведений Мельникова», содержащая интересные наблюдения над особенностями языка и стиля писателя . Автор статьи прослеживает, как и когда, при каких условиях вырабатывался у П.И. Мельникова-Печерского интерес к народной речи.

В 1981 году появилась единственная на сегодняшний день монография

B.Ф. Соколовой «П.И. Мельников (Андрей Печерский): Очерк жизни и творчества», в которой изучается жизненный путь писателя, его общественная деятельность, исследуются письма, рукописи, черновики, корректуры рукописей. Автор даёт подробный очерк жизни писателя и анализирует его первые литературно-художественные опыты, выявляет литературные и фольклорные источники дилогии .

В монографии В.Ф. Соколовой третья глава посвящена теме «Старообрядческое купечество в дилогии «В лесах» и «На горах». Исследователь считает, что в своей дилогии «В лесах» и «На горах» П.И. Мельников-Печерский не просто открыл положительный характер в старообрядческой среде, но показал его как идеал национальный, погруженный в религиозно-бытовую атмосферу старообрядчества, с нею сроднившийся .

В.Ф.Соколова рассмотрела стилевые особенности дилогии, выявила подходы к созданию образа положительного героя в дилогии, выделила основные типы старообрядцев, показала, что образ старообрядчества определяется фольклорными средствами и вещным миром дилогии, комментариями автора и взаимохарактеристиками героев. Исследователь рассмотрел эволюцию образов старообрядцев от ранних произведений П.И. Мельникова-Печерского к его старообрядческой «Отечественной Атлантиде», доказав, «что от схематичного персонажа, созданного по канонам, зародившимся в противостарообрядческой публицистике, П.И. Мельников-Печерский шел, освобождаясь от этих канонических условностей, к созданию сложного, многогранного, индивидуального характера, в котором воплощен национальный идеал. Тот или иной герой важен писателю как средство раскрытия более широкого, чем индивидуальный характер образа, - образа народа, старообрядческого Поволжья. Он складывается и нюансируется введением в художественное пространство дилогии множества второстепенных персонажей, что придает ему особую неповторимость и оригинальность» .

В 2000 году была защищена кандидатская диссертация И.В. Кудряшова «Дилогия П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» . Автор работы выявил типологию портрета в дилогии писателя, определил связь портрета с пейзажем и интерьером, а также выявил эстетику народной поэзии в портретных описаниях.

В диссертации Ю.А. Курдина " Фольклор в дилогии П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах»" анализируется художественная полифункциональность народной поэзии в романах писателя, изучаются фольклорные источники произведения, устанавливается периодизация творчества П.И. Мельникова-Печерского . Нельзя согласиться с Ю.А. Курдиным в том, что «писатель дифференцировал персонажей «В лесах» и «На горах», придерживающихся старой веры, на несколько групп, исходя из социальной принадлежности и степени религиозности своих героев», а также, что основной причиной приобщения трудового народа к расколу была экономическая зависимость от скитов и кулаков-«тысячников», а не религиозное подвижничество. Сомнительны рассуждения Ю.А. Курдина о том, что «представленные в дилогии крестьяне-раскольники в основной массе своей не отличались от общерусского крестьянства по своим мировоззренческим и социально-психологическим качествам: основой их жизни являлась трудовая деятельность, регламентировавшая быт земледельцев» . Эта идеологизированная социологическая концепция опровергается нами в ходе анализа художественного текста дилогии.

З.И. Власова тоже посвятила свою работу изучению общественной значимости фольклора. Автор обращает особое внимание на образ знахарки Егорихи и сказочницы Дарьи Никитишны, подчёркивает социальное расслоение при показе разных групп населения, утверждая, что у трудового народа была другая мораль .

П.И. Мельникова-Печерского часто сопоставляли с А.Н. Островским в аспекте изображения этими писателями старообрядческого купечества, хвалили П.И. Мельникова-Печерского за мастерство построения сюжета, за умение увлекать читателя, держать в напряжении его интерес и внимание на протяжении всей книги. Некоторые исследователи усматривали в дилогии композиционную рыхлость, однообразие бесконечно повторяющихся историй героев или целых семейств, упрекали в идеализации давно минувшей жизни.

Особое место в жизни П.И. Мельникова-Печерского занимало документальное изучение раскола. Это было не только изучение архивное, но и изучение наглядное: непосредственные наблюдения над жизнью раскольников, с которыми писатель сталкивался во время поездок по России. Долгое время (с 1847 года) он был правительственным чиновником, занимавшимся проблемами раскола. Н.С. Лесков, который также выполнял государственные поручения, связанные с изучением проблем раскольников, говорил: «. Я по части раскола, представлял собою по преимуществу человека той самой школы, которую называли «мельниковскою», но которую по справедливости можно было назвать историческою, научною» . То есть уже современники знали, что Мельников-Печерский создаёт не только этнографическое, но и историческое произведение.

Писателя обычно хвалили и хвалят и за широкий показ жизни простого народа, за верное изображение противопоставления богатых и бедных. Достаточно часто дилогия рассматривается и как произведение, направленное против раскола, «как антицерковная во всех смыслах» книга, но в то же время другие авторы отмечают, что критика раскола ведется далеко не с атеистических позиций.

Почти все исследователи упоминают о его славянофильско-почвеннических мыслях и настроениях, видя именно в них источник некоторой, как им представляется, идеализации жизни в его дилогии, с таким же мягким укором по отношению к писателю говорится о том, что он не был революционным деятелем, а честно служил государству, соединяя в своем лице чиновника Павла Ивановича Мельникова и писателя Андрея Печерского. Л.А. Аннинский, например, автор упомянутой уже повести о П.И. Мельникове-Печерском, усмотрел необычное в самом «обороте жанра», когда «полицейский чиновник», «занимающийся полицейским сыском» и пишущий, в сущности, донос, направленный на изобличение старообрядчества, при других обстоятельствах создает подлинный «памятник» ему, причем самым удивительным для автора является то, как происходит «поворот», «этот вот "оборот жанра": сам тип духовной ориентации, при которой «оборотничество» души, привыкшей к поворотам, оказывается в порядке вещей .

Иной взгляд представила Е.В. Николаева, которая справедливо отмечала, что «через сто с лишним лет после появления романа представляется, что в загадке П.И. Мельникова-Печерского было другое основание: тема книги определялась не столько описываемым в романе временем, сколько временем его написания» . Действие дилогии разворачивается между второй половиной 40-х годов и первой половиной 50-х. В течение 60-х годов писатель практически не работает, в восьмидесятые годы печатаются романы «В лесах» и «На горах». Этот период особенно важен для творческой биографии П.И. Мельникова-Печерского. Десятилетие между серединой 40-х и 50-х годов давало писателю материал для наблюдений, подсказывало драматические эпизоды истории старообрядчества, давало подлинное, а не понаслышке знание жизни.

На время работы П.И. Мельникова-Печерского над дилогией и ее публикации в истории русской литературы приходятся знаменательные события: появляются «Анна Каренина» JI.H. Толстого, «Подросток», а чуть позже «Братья Карамазовы» Ф.М. Достоевского, «Господа Головлевы» М.Е. Салтыкова-Щедрина, выходят «Обрыв» И.А. Гончарова и «Бешеные деньги» А.Н. Островского, а в середине 70-х написан «Захудалый род» Н.С. Лескова. Эти книги дают подлинное осмысление современной действительности, их авторы ставят многообразные по глубине и широте охвата жизненных явлений проблемы. Однако эти произведения объединяет еще одно общее начало: все они в той или иной степени ставят во главу угла проблемы семьи и ее существования, особенно в пореформенное время, то есть выдвигают на первый план, пользуясь определением Л.Н. Толстого, мысль семейную». Уже в «Обрыве» Гончарова основное действие и проблематика романа разворачиваются, прежде всего, внутри семейного круга, для которого принципиально значимым оказывается отношение разных героев и разных поколений к традициям и нравственным устоям общества. О «случайном семействе», по Достоевскому, рассказывает в «Бешеных деньгах» А.Н. Островский и в «Анне Карениной» J1.H. Толстой.

Дилогия П.И. Мельникова-Печерского сопоставима именно с этим рядом произведений русской литературы. Безусловно, что в изображении и осмыслении уклада семейной жизни, происходящих в этой сфере изменений, П.И. Мельников-Печерский «пошел» по магистральному пути развития классической литературы и раскрыл эту проблему одновременно с ведущими писателями эпохи, однако по-своему, верно поняв закономерные проявления современной писателю эпохи.

Остаётся нераскрытым главный вопрос: в чём своеобразие философско-поэтической христианско-аксиологической картины мира, созданной писателем в его лучшем творении - дилогии «В лесах» и «На горах»?

Сегодняшняя наука испытывает настоятельную потребность в изучении христианского подтекста русской литературы. В.Н. Захаров справедливо подчёркивал, что непонимание духовной сущности русской литературы приводит к искажённому толкованию, поэтому «нужна новая концепция русской литературы, которая учитывала бы её подлинные национальные и духовные истоки и традиции» .

Концепция мира П.И. Мельникова-Печерского, рождённая в период противостояния «исконной Русской веры» властям, по нашему утверждению, вобрала в себя многие изломы эпохи, с её усиленными духовными борениями и жаждой сохранить национальный дух православия. Угроза ассимиляции глубинной народной культуры заставляет П.И. Мельникова-Печерского обратиться к родовым корням и формирует редкостный художественный синкретизм: языческое и православное, в том числе старообрядческое, объединённые в уникальную народную культуру.

Рассмотрение творчества П.И. Мельникова-Печерского в этом ракурсе представляется особенно актуальным в связи с тем, что и для своих современников, и в последующие времена писатель оставался не оценённым по достоинству. В его творчестве видели только яркий этнографический материал, а особенности художественного мировоззрения, православно-аксиологические аспекты этнопоэтики, историзм повествования остались за пределами исследований.

Актуальность предпринятого исследования обусловлена его принадлежностью к приоритетным направлениям современного литературоведения, необходимостью объективного изучения творчества писателей классической русской литературы и устного народного поэтического творчества с современных позиций науки.

Диссертация написана на материале романа-дилогии П.И. Мельникова - Печерского с привлечением его остальной прозы 1870 - 1880-х годов.

Объектом изучения является изучение философско-поэтического и аксиологического своеобразия романа-дилогии «В лесах» и «На горах».

Предметом диссертационного исследования стало выявление особенностей аксиологической (языческой и христианской) мифопоэтики* романа-дилогии П.И. Мельникова-Печерского, а также определение связанной с ними специфики романной структуры произведения.

Цель исследования заключается в стремлении представить полное и целостное описание поэтико-аксиологического аспекта художественного мира, воплощенного в романе-дилогии П.И. Мельникова-Печерского, предложить объективную интерпретацию (освобождённую от идеологических и методологических схем) этого произведения, наиболее глубоко раскрывающую авторские художественные интенции. В диссертации термин «мифопоэтика» в значении, которое дается А.А. Фаустоным: «Мифопоэтика - это условный подход к литературным реалиям, предполагающий рассмотрение их под мифологическим углом зрения» // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий / под. ред. Н.Д. Тамарченко. - М.: ИНТРАДА, 2008,- С. 124.

С основной целью связаны базовые задачи диссертации:

Выявить особенности функционирования архетипических и культурных мифов в романе-дилогии «В лесах» и «На горах» П.И. Мельникова-Печерского, проанализировать его мифопоэтическую структуру;

Изучить специфику поэтико-аксиологических признаков романа, в том числе социальность, документальность, историзм, философичность, религиозность;

Исследовать идейно-тематический уровень, связанный с христианской аксиологией романа-дилогии, выявить сквозные мотивы, определить систему образов.

Методология исследования предполагает комплексное применение различных видов анализа: в работе использованы проблемно-тематический, герменевтический, структурно-поэтический и интертекстуальный методы исследования.

Теоретико-методологической базой исследования стали работы О.М. Фрейденберг, М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, Е.М. Мелетинского, Б.А. Успенского, К.Г. Юнга, И.М. Поповой, Е.А. Есаулова, Б.О. Кормана, В.И. Тюпы, а также исследователей творчества П.И. Мельникова-Печерского: В.А. Володиной, В.Ф. Соколовой, П.С. Усова, JI.M. Лотман, Л.А. Аннинского, Е.В. Николаевой, П.И. Лещенко, А.П. Посадского, Г.С. Виноградова, Л.М. Багрецова, Ю.А. Курдина и других.

Научная новизна диссертации заключается в том, что в рамках специального целостного рассмотрения представлен анализ поэтико-аксиологического и связанного с ним проблемно-жанрового аспектов романа-дилогии П.И. Мельникова-Печерского, выявляется структурное, хронотопическое, интертекстуальное, философско-символическое, аксиологическое содержание произведения. В диссертации впервые выявляется функциональность пейзажей и оригинальный приём травестирования.

С научной новизной связана рабочая гипотеза, выдвигаемая автором диссертационной работы: в дилогии «В лесах» и «На горах» П.И. Мельников-Печерский синтезирует элементы фольклорных и библейских мифологем в социально-историческое и мифопоэтическое повествование, что позволяет создать неповторимое художественное произведение об утверждении аксиологии православия в исторической судьбе русского народа.

Основные положения, выносимые на защиту

1. Русские фольклорные прецедентные тексты, широко используемые в дилогии П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах», формируют в своей совокупности представление о главных чертах русской ментальности: двоеверии, совмещении в мировосприятии языческих и христианских представлений. Русские духовные стихи, преобладающие во второй части дилогии, выполняют разнообразные художественные функции: характеристика образа, подчёркивание душевного состояния героя, предварение событий, авторское комментирование поступков героев, а также выражение авторского художественного сознания.

2. Важным компонентом поэтики П.И. Мельникова-Печерского являются пейзажные зарисовки. Нами выявлены девять видов функциональных пейзажей: обстановочные, символические, психологические, фольклорные, мифологические, сопоставительные, контрастные, темпоральные, многослойные. Все они в своей целостности выражают идею христианского мировосприятия как основополагающей основы ментальности русских.

3. П.И. Мельников-Печерский разработал оригинальную систему сатирического обличения, основанного на травестировании библейских символов и религиозных атрибутов, что позволило писателю разоблачить «неправедность» персонажей, скрывающуюся под личиной «чести».

4. Система документальных вставок, ссылок, авторских комментариев в дилогии «В лесах» и «На горах», а также исторически точное использование фактов, в том числе из фольклорных произведений (исторических песен), сформировали исторический жанровый дискурс, который направлен на правдивое выявление ментальных черт русского характера.

5. Жанровая природа, определяемая поэтико-аксиологическим своеобразием произведения П.И. Мельникова-Печерского, уникальна, поскольку в ней сочетаются жанровые признаки мифологического, исторического, социального и философско-аксиологического произведения, что помогло русскому писателю создать дилогию о русском национальном характере на фоне бытовых, семейных, экономических, общественных, исторических, религиозных и культурных аспектов позволяет сложная система оригинальных поэтических средств.

Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что работа способствует более глубокому пониманию теоретических аспектов жанра философско-аксиологического романа, включающего в себя и этнографический аспект.

Практическая значимость работы связана с возможностью использования её результатов в курсах лекций по истории русской литературы середины XIX века, при чтении спецкурсов по проблемам русской прозы XIX столетия.

Апробация исследования осуществлялась в рамках аспирантских семинаров кафедры литературы Мичуринского государственного педагогического института. Проблемы, затронутые в диссертационном исследовании, обсуждались на Второй международной научной конференции «Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов» в Волгоградском государственном педагогическом университете (2007 г.), на Международной научно-практической конференции «Человек и природа в русской литературе» в Мичуринском государственном педагогическом институте (2008 г.), а также на Интернет-конференции «Прецедентные феномены тамбовских писателей в современной литературе» в Тамбовском государственном техническом университете (2008 г.).

Основные положения работы отражены в девяти публикациях, в том числе в издании, рекомендованном ВАК.

Структура и объём диссертационного исследования. Диссертация состоит из введения, трёх глав и заключения. Приложен библиографический список, включающий 159 наименования.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Тарасова, Светлана Александровна

Заключение

В результате предпринятого исследования поэтико-аксиологического аспекта художественного мира дилогии П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» можно сделать следующие выводы.

Изучение функционирования архетипических и культурных мифов о Яриле, Дажбоге, о граде Китеже и других в романе-дилогии «В лесах» и «На горах» позволяет утверждать, что мифопоэтическая структура является сюжетным и философским стержнем произведений.

Художественно воплощая архетипический и мифологический уровни национального сознания, П.И. Мельников-Печерский демонстрирует совмещение их в русском сознании с сакральными общекультурными христианскими ценностями. В дилогию органически входит система мифов, которая живет в устном народном поэтическом творчестве и определяющая поведение персонажей.

Обращение писателя к широкому воссозданию мифологии можно рассматривать как один из способов художественной условности с целью выявления ментального начала русского человека. В дилогии все основные идеи, достоинства и недостатки, характерные для русского человека, представлены как генотип, живущий в душе и воплощенный в мифах и народном творчестве. Если в произведениях устного народного творчества столкновение двух начал решается через борьбу персонифицированных сил Добра и Зла, где заведомо побеждает Добро, то в мифе столкновение этих начал ведет к концу существования старого мира и появлению нового. Переосмысливая мифологическую условность, П.И. Мельников-Печерский выдвигает на первый план нравственное противостояние, что позволяет актуализировать проблемы как изображаемой эпохи, так и современности.

Миромоделирование ориентировано на построение метаисторической» художественной реальности, соотносимой с действительной историей, культурой и бытом русского народа, с созданием русского национального характера.

Описания природы в дилогии «В лесах» и «На горах» разнообразны и могут быть классифицированы на девять разновидностей. Многослойный пейзаж используется для всесторонней характеристики местности в ее историческом развитии. Психологический пейзаж отражает духовное и душевное состояние персонажей. Сопоставительные описания природы выявляют сущность человека через земные реалии. Мифологические и символические пейзажи используются в романах дилогии для акцентирования ментальных черт персонажей, а также для выявления философско-аксиологической составляющей дилогии. Контрастные пейзажные зарисовки демонстрируют двойственность, сложность мировоззрения людей. Темпоральные пейзажные зарисовки фиксируют смену душевных состояний и показывают динамику духовности героев романов «В лесах» и «На горах». В своей гармонической совокупности пейзажи актуализируют главную идею произведения П.И. Мельникова-Печерского - утверждение национальной христианской ментальности.

Важным художественным средством обличения «неправедности» в дилогии является травестирование библейских образов и понятий с целью разоблачения лжи, лицемерия, фарисейства.

П.И. Мельников-Печерский использует с сатирическими целями прием «сталкивания разных функциональных стилевых лексических пластов», прием мнимой похвалы, высмеивания нелепого внешнего вида персонажа, прием «высокого славословия», пародирование и др.

Дилогия П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» не только на мифопоэтическом, но и на философско-историческом уровне обнаруживает утверждение аксиологии православия. Документальность и очерковость повествования работают на усиление идеи русской ментальности, что опровергает существовавшее в науке убеждение в исключительном этнографизме дилогии.

В диссертации показывается, что П.И. Мельников-Печерский продолжал русскую классическую традицию исторически точных описаний жизни в России. Документальные исторические вставки помогают писателю увидеть те аксиологические черты, которые были присущи русским людям «исконно» и которые бережно сохранены старообрядцами. Автор через точность исторических описаний демонстрирует, что в эстетике быта, в обрядах и традициях фольклорных произведений, в народной этике проявляется духовность народа, система его высших ценностей.

Очерковость дилогии позволяет придать повествованию документальную точность и энциклопедичность. Окольцовывающие повествование вводные главы имеют важное значение для развития сюжета и правильной аксиологической оценки персонажей произведений. Очерковые вставки посвящены типичным чертам национального характера: гостеприимству и щедрости, трудолюбию, терпеливости, искренности и открытости, сметливости русского народа.

П.И. Мельников-Печерский впервые в русской литературе дал точное историческое и художественное одновременно описание причин развития на Руси раскола, хлыстовства и других ответвлений христианских вероучений.

Центром христианского мира предстает в дилогии патриархальная семья, для раскрытия значимости которой служат и фольклор, и церковные жития, и экскурсы в исторические реалии, и авторские лирические отступления, и характеры действующих лиц, имеющих исторические прототипы.

Писатель показывает, что Русь крепка семьей, живущей по христианским заповедям, основывающейся на духовных ценностях прадедов.

Кризис семьи возникает тогда, когда нарушаются нравственные нормы, главнейшая из которых: «возлюби ближнего своего как самого себя». П.И. Мельников-Печерский показывает и счастливые, и несчастные семьи, провозглашая веру главным стержнем в семье и в государстве.

Точный, образный, исторически верный язык персонажей и повествователя дилогии П.И. Мельникова-Печерского отражает историческое развитие русского языка. Несмотря на то, что автор вводит множество диалектизмов, но в целом язык дилогии носит обобщенный характер, дает представление о развитии и изменении ментальных смыслов и понятий изображаемых эпох. Писатель обогатил сказ, создал целую систему неповторимых эпитетов и метафор, выявил эстетическую ценность русского фольклора, описывая народным языком обрядовую поэзию, установил точность исторических языковых описаний в портретах персонажей, дал великолепные образцы устной народной речи.

Дилогия П.И. Мельникова-Печерского - это социальный роман, повествующий об общественном устройстве России первой половины XIX века, о социальном расслоении ее населения, о росте капиталистических предприятий, создании новых городов, об оттоке крестьян из традиционных мест проживания.

Показывая социально-экономические изменения, автор подчеркивает, что скрепой всего русского общества было христианство во всей системе его нравственных установлений.

Символический нерушимый град Китеж, который остался навсегда славным и непобедимым, но невидимым до «страшного Христова судилища», описанный П.И. Мельниковым-Печерским в начале романа «В лесах», утверждает идею общества, основанного на православной традиции.

Для выражения идеи русской ментальности П.И. Мельников-Печерский использует прием «сказовых масок», разрабатывая оригинальную систему повествования. Главный рассказчик - Андрей Печерский, за которым биографический автор скрывался для того, чтобы более объективно, наглядно, весомо отобразить реальность, вошедшую в его художественный мир.

Андрей Печерский - старообрядец, чувствующий себя своим в среде «ревнителей древлего благочестия». Энциклопедичная образованность рассказчика позволяет ему изображать жизнь раскольников во всей полноте.

Сказовые маски носят и некоторые другие персонажи: Манефа, Чапурин, Василий Борисыч, Аксинья Захаровна и другие. Они пересказывают жития и события текущей жизни, создавая особую сказовую форму. Аксинья Захаровна, например, совмещает стиль «благочестивой ругани» и «напевного фольклорного сказа». Стратегия сказа в дилогии П.И. Мельникова-Печерского такова, что гармонически сочетает простонародный сказ и церковнославянский стиль (Дарья Никитична, Аграфена Петровна Заплатина, Сергей Колышкин).

П.И. Мельников-Печерский выражает собственную авторскую позицию через сопоставление разных версий одного и того же события, что помогает создать такое сложное произведение, совмещающее в поэтико-аксиологическом плане черты философского, религиозного, исторического, социального и мифологического повествования.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Тарасова, Светлана Александровна, 2009 год

1. Липатов В.А. Житие и сказ (о соотношении устной и письменной традиций в романе П.И. Мельникова «В лесах» // Русская литература (1870-1890 гг.). - Свердловск: Свердловский пед. институт, 1977. -С. 110.

2. Огнев А.В. М. Горький о русском национальном характере. - Тверь: ТвГУ, 1992.-С. 6.

3. Желтова Н.Ю. Проза первой половины XX века: поэтика русского национального характера. Монография. Тамбов: ТГУ, 2004. - С. 48.

4. Глава II. Фалософско-историческое повествование в дилогии

5. П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах»

6. Мельников П.И. Собр. соч.: В 6 т. / под ред. и с примеч. М.П. Еремина - М.: Правда, 1963.-Т. 1-5.

7. Лотман Л.М. Роман из народной жизни. Этнографический роман // История русского романа: В 2 т. - М.-Л.: Наука, 1964. - Т. 2. - С. 405.3. Там же. С. 406.4. Там же. С. 406.

8. Полевой П.Н. П.И.Мельников (Андрей Печерский) // История русской словесности с древнейших времен до наших дней. СПб.: А.Ф. Маркса, 1909.-С. 592.6. Там же. С. 594.

9. Лотман Л.М. Реализм русской литературы 60-х годов XIX века (истоки и эстетическое своеобразие). Л.: Наука, 1974. - С. 215.

11. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. Собр. М. Забыл иным. М.: Соратник. Таврида, 1992. - С. 92.10.Там же. С. 105.

12. П.Усов П.С. П.И. Мельников, его жизнь и литературная деятельность // Мельников П.И. Полн. собр. соч.: В 14 т. СПб. - М.: Тип. М.О. Вольф, 1897-Т. 1.-С. 118.12.Там же. С. 115.

13. Лотман Л.М. Роман из народной жизни. Этнографический роман // История русского романа: В 2 т. М.-Л.: Наука, 1964. - Т. 2. - С.406.

14. Багрецов Л.М. Раскольнические типы в беллетристических произведениях П.И. Мельникова-Печерского. СПб.: Тип. М.О. Вольф, 1904.-С. 10.

15. Домострой / сост.вступ.ст., пер. и коммент. В.В. Колесова; подг. текстов В.В. Рождественской, В.В. Колесова и М.В. Пименовой. М.: ЭКСМО, 2007. - С. 24.

16. Мельников П.И. «Гроза». Драма в пяти действиях А.Н. Островского // Драма А.Н. Островского «Гроза» в русской критике. М.: Советский писатель, 1990.-С. 113.

17. Лотман Л.М. Реализм русской литературы 60-х годов XIX века (истоки и эстетическое своеобразие). Л.: Наука, 1974. - С. 215.18.Там же. С. 216.19.Там же. С. 217.20.Там же. С. 217.

18. Астафьев В.П. Жестокие романсы: Рассказы.- М.: Современная Россия, 2002.-С. 32.

19. Багрецов Л.М. Раскольнические типы в беллетристических произведениях П.И. Мельникова-Печерского. - СПб.: М.О. Вольф, 1904. -С. 18.23.Там же.-С. 19.

20. Усов П.С. П.И. Мельников, его жизнь и литературная деятельность // Мельников П.И. Полн. собр. соч.: В 14 т. СПб. - М.: М.О. Вольф, 1897 -Т. 1.-С. 158.

21. Соколова В.Ф. П.И. Мельников-Печерский (Андрей Печерский): Очеркжизни и творчества. Горький: Волго-Вятское кн. изд-во, 1981. - С. 109.

22. Лотман Л.М. Роман из народной жизни. Этнографический роман // История русского романа: В 2 т. - М.-Л.: Наука, 1964. - Т. 2. - С. 406.

23. Бажов П.П. Некоторые вопросы литературности творчества // Публицистика. Письма. Дневники. Свердловск: Изд-во Уральского гос. ун-та, 1955.-С. 105.

24. Соколова В.Ф. П.И. Мельников-Печерский (Андрей Печерский): Очерк жизни и творчества. - Горький: Волго-Вятское кн. изд-во, 1981. - С. 82.

25. Измайлов А.А. Бытописатель «взыскующих града» // Нива. Ежемесячное литературное и популярное приложение. 1908. - № 11. - С. 470.

26. Пилашевский П.О. К вопросу о композиции и стиле романа П.И. Мельникова» «В лесах» // Известия Нижегородского университета. 1928.-Вып. 2.-С. 330.

27. Лотман Л.М. Роман из народной жизни. Этнографический роман // История русского романа: В 2 т. М.-Л.: Наука, 1964. - Т. 2. - С. 405.

28. Потебня А.А. Мысль и язык // Потебня А.А. Слово и миф. М.: Правда, 1989.-С. 153.33.Тамже С. 154.

30. Кудряшов И.В. Дилогия П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» (поэтика портрета) : Дис. . канд. филол. наук. Волгоград, 2000.- С. 72.

31. Лесков Н.С. Народники и расколоведы на службе // Лесков Н.С. Собр. соч.: В 13 т. -М: ГИХЛ, 1958.-Т. 11.-С. 35.

32. Кудряшов И.В. Дилогия П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» (поэтика портрета): дис. . канд. филол. наук. Волгоград, 2000.- С.111.

33. Усов П.С. Воспоминания о П.И. Мельникове // Новое время. 1883 - № 2537.-С. 26.47.Там же. С. 32.

34. Соколова В.Ф. П.И. Мельников-Печерский (Андрей Печерский): Очерк жизни и творчества. Горький: Волго-Вятское кн. изд-во, 1981. - С. 108.

35. Аннинский Л.А. Три еретика. Повести о А.Ф. Писемском, П.И. Мельникове-Печерском, Н.С. Лескове. -М.: Книга, 1988 С. 117.

36. Соколова В.Ф. П.И. Мельников-Печерский (Андрей Печерский): Очерк жизни и творчества. - Горький: Волго-Вятское кн. изд-во, 1981. - С. 109.

37. Глава III. Социально-аксиологический аспект в дилогии П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах»

38. Мельников П.И. Собр. соч.: В 6 т. / под ред. и с примеч. М.П. Еремина-М.: Правда, 1963.-Т. 1-5.

39. Лотман Л.М. Реализм русской литературы 60-х годов XIX века (истоки иэстетическое своеобразие). Д.: Наука, 1974. - С. 215.

40. Соколова В.Ф. П.И. Мельников-Печерский (Андрей Печерский): Очерк жизни и творчества. - Горький: Волго-Вятское кн. изд-во, 1981. - С. 38.4. Там же. С. 157.5. Там же. С. 147.6. Там же. С. 82.7. Там же. С. 83.

41. Лотман Л.М. П.И. Мельников-Печерский // История русской литературы.- М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1956. Т. 9. - Ч. 2. - С. 198.

42. Ю.Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4-х т. - М.:

43. ТЕРРА, 1996. -Т. 4.- С. 270. 11 .Пилашевский П.О. К вопросу о композиции и стиле романа П.И. Мельникова» «В лесах» // Известия Нижегородского университета. - 1928.- Вып. 2. С. 340.

44. Корман Б.О. Изучение текста художественного произведения. - М.: Просвещение, 1972. С. 33.

45. Тюпа В.И., Фуксон Л.Ю., М.Н. Дарвин Литературное произведение: Проблемы теории и анализа. - Кемерово: Кузбассвузиздат, 1997. - Вып. 1. -С. 117.

46. Усов П.С. П.И. Мельников, его жизнь и литературная деятельность // Мельников П.И. Поли. собр. соч.: В 14 т. СПб. - М.: М.О. Вольф, 1897. -Т. 1.-С. 324.

47. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. - С. 84.24.Там же. С. 124.

48. Мотеюнайте И.В. Память коллективная и личная в дилогии П.И. Мельникова «В лесах» и «На горах» // Филологические науки. -2000.-№2. -С. 32.

49. Усов П.С. П.И. Мельников, его жизнь и литературная деятельность // Мельников П.И. Полн. собр. соч.: В 14 т. СПб. - М.: Тип. М.О. Вольф, 1897.-Т. 1.-С. 24.

50. Анцупова Е.А. К проблеме характеров в романах П.И. Мельникова (Андрея Печерского) «В лесах» и «На горах» // Проблемы русской литературы: сб. трудов. М.: МГПУ, 1973. - С. 138.

51. Измайлов А.А. Бытописатель «взыскующих града» // Нива. Ежемесячное литературное и популярное приложение. - 1908. - № 11. - С. 470.

52. Дунаев М.М. Павел Иванович Мельников-Печерский // История русской литературы XIX века 70-90-е годы. М.: Издательский отдел РПЦ, 2003. -С. 2561. Библиографический списокI

53. Лесков Н.С. Собр. соч.: В 11 т. -М.: Правда, 1958.-Т. 11.-354 с.

54. Мельников П.И. (Андрей Печерский) Полн. собр. соч.: В 14 т. - СПб. - М.: Вольф, 1897-1898.

55. Мельников П.И. Собр. соч.: В 8 т. /под ред. и с примеч. И.С. Ежова. М.: Правда, 1976.

56. Мельников П.И Собр. соч.: В 8 томах, /сост., общ. ред. и вступит статья М.П. Еремина. -М.: Правда, 1976.

57. Мельников П.И. Собр. соч.: В 7 т. / под ред. и с примеч. А.А. Измайлова. -СПб.: Маркс, 1909.

58. Мельников П.И. Собр. соч.: В 6 т. / под ред. и с примеч. М.П. Еремина - М.: Правда, 1963.1.

59. Аннинский Л.А. Три еретика. Повести о А.Ф. Писемском, П.И. Мельникове-Печерском, Н.С. Лескове. М.: Книга, 1988 - 352 с.

60. Анцупова Е.А. К проблеме характеров в романах П.И. Мельникова (Андрея Печерского) «В лесах» и «На горах» // Проблемы русской литературы: сб. трудов. М.: МГПУ, 1973. - С. 123-139.

61. Асмус В.Ф. Вопросы теории и истории эстетики: сб. статей- М.: Искусство, 1968. 654 с.

62. Ю.Астафьев В.П. Жестокие романсы: Рассказы.- М.: Современная Россия, 2002. 64 с.

63. Н.Афанасьев А.Н. Народ - художник: Миф. Фольклор. Литература. М.: Современная Россия, 1986. - 368 с.

64. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу: В 3 т. М.: Современная Россия, 1995-Т. 3.-416 с.

65. Багрецов Л.М. Раскольнические типы в беллетристических произведениях П.И. Мельникова-Печерского. СПб.: Вольф, 1904. - 19 с.

66. Бажов П.П. Некоторые вопросы литературности творчества // Публицистика. Письма. Дневники. Свердловск: Изд-во Уральского гос. ун-та, 1955- 125 с.

67. Баку шевский А.В. Боклевский и П.И. Мельников-Печерский // Восемнадцать рисунков Боклевского к роману П.И. Мельникова-Печерского (Андрея Печерского) «В лесах». M.-JL: Academia, 1934. -С. 5-11.

68. Балика Д.А. «Сокровенное» в пометах П.И. Мельникова-Печерского // Горьковская область. 1940. -№ 4-5. - С. 85-89.

69. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. -М.: Художественная литература, 1975. 505 с.

70. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. М.: Художественная литература, 1986.-541 с.

71. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Художественная литература, 1972. - 340 с.

72. Бахтин М.М. Работы 20-х годов. Киев: Next, 1994. - 383 с.

73. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М.: Искусство, 1979. -423 с.

74. Виноградов Г.С. Опыт выяснения фольклорных источников романа П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» // Советский фольклор. 1935. -№2-3.-С. 338-369.

75. Виноградов Г.С. Фольклорные источники романа П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» // Мельников П.И. В лесах. М.-Л.: Academia, 1936.-Ч. 1,2.-С. 8-47.

76. Владимиров П.А. Памяти П.И. Мельникова (Печерского) //

77. Екатеринбургская неделя. - 1883. - № 7. - С.4-5.

78. Власова З.И. П.И. Мельников-Печерский // Русская литература и фольклор. Вторая половина XIX в. Л.: Наука, 1981. - Т. 20. - С. 107-154.

79. Волконский А. П.И. Мельников-Печерский // Горьковская область. -1938. -№3.- С. 95-100.

80. Володина В.А. Рассказы и повести П.И. Мельникова-Печерского: сборник работ аспирантов. Душанбе: Таджикский университет им. В.И. Ленина, 1966. Вып. 4 - С. 40-43.

81. Гиндия Г.В. Реализация поиска национальной самобытности художественного метода П.И. Мельникова-Печерского (40-60 годы XIX века) // Идейные позиции и творческий метод русских писателей второй половины XIX века. М.: Книга, 1984. - С. 44-45.

82. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. - М.: ТЕРРА, 1996. -Т. 4.- С. 270.

83. Домострой / Сост.вступ.ст., пер. и коммент. В.В. Колесова; подг. текстов

84. B.В. Рождественской, В.В. Колесова и М.В. Пименовой. - М.: ЭКСМО, 2007. С. 5-24.

86. Дунаев М.М. Павел Иванович Мельников-Печерский // История русской литературы XIX века 70-90-е годы. М.: Издательский отдел РПЦ, 2003.1. C. 256-261.

87. Ежов И.С. Мельников П.И. (Андрей Печерский) // Мельников П.И. (Андрей Печерский). Собр. соч.: В 8 т. М.: Правда, 1976. - Т. 1. -С. 2-14.

88. Елеонский С.Ф. Изучение творческой истории художественных произведений. М.: Учпедгиз, 1962. - 304 с.

89. Еремин М.П. П.И. Мельников-Печерский (Андрей Печерский). Очерк жизни и творчества // Мельников П.И. (Андрей Печерский). Собр. соч.: В 6 т. -М.: Правда, 1976.-Т. 1.-С. 3-52.

91. Есин А.Б. Психологизм русской классической литературы. - М.: Просвещение, 1988. 174 с.

92. Захаров В.Н. Русская литература и христианство // Евангельский текст врусской литературе XVIII-XIX веков. Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: сб. научных трудов,- Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского университета, 1994.-С. 14-21.

93. Измайлов А.А. Бытописатель «взыскующих града» // Нива. Ежемесячное литературное и популярное приложение. 1908. -№ 11. - С. 470-471.

94. Измайлов А.А. П.И. Мельников-Печерский // Мельников-Печерский П.И. Полн. собр. соч.: В 7 т. СПб.: Вольф, 1909. - Т. 1.- С. 3-26.

95. Каминский В.А. П.И. Мельников (А. Печерский) // Русский филологический вестник. 1908. - № 2. - С. 374-380.

96. Кириллов И.А. О сущности старообрядчества // Слово церкви. - 1917. - № 5.-С. 26-34.

97. Клинкова И.С. Русские народные песни и романсы как интертекстемы в пьесах А.Н. Островского // Интертекст в художественном публицистическом дискурсе. Магнитогорск: Изд-во МаГУ, 2003. - С. 292-301.

98. Кондратьев И.Х. Раскольничьи гнезда. М.: Типография И.А. Морозова, 1901.-208 с.

99. Корепова К.Е. Фольклор народов Поволжья в историко-этнографических работах П.И. Мельникова-Печерского // Фольклор народов РСФСР. -Уфа.: Из-во ННГУ, 1976.-Вып. З.-С. 161-167.

100. Корман Б.О. Изучение текста художественного произведения. - М.: Просвещение, 1972. - С. 33-34.

101. Кудряшов И.В., Курдин Ю.А. Китежская легенда в интерпретации В.Г.

102. Короленко («В пустынных местах») и П.И. Мельникова-Печерского («В лесах») // Короленковские чтения: материалы научно-практической конференции г. Глазов, 15-16 октября 1996 г. Глазов, 1996. - С. 6-9.

103. Кудряшов И.В. Дилогия П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» (поэтика портрета). Волгоград: 2000. - 14 с.

104. Кулешов В.И. История русской литературы XIX века. 70-90-е годы. М.: Просвещение, 1983. - 400 с.

105. Курбатов В. Энциклопедия русского быта: (Перечитывая

106. П.И.Мельникова) // Енисей. Красноярск: КГПИ, 1988. -№ 3. С. 57-64.

107. Курдин Ю.А. Идейно-композиционные функции фольклора в дилогии П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах». М.: Моск. гос. пед. ин-т им. Ленина, 1986. - 25 с.

109. Курдин Ю.А. Фольклор в дилогии П.И. Мельникова-Печерского В лесах» и «На горах». М.: Моск. гос. пед. ин-т им. Ленина, 1988. - 16 с.

110. Курдин Ю.А. Художественная функция фольклора в романах П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» // Проблемы интерпретации художественных произведений. М.: Моск. гос. пед. ин-т им. Ленина, 1985.-С. 116-122.

112. Левидов A.M. Литература и действительность. Л.: Советский писатель, 1987.-429 с.

113. Левин Ф.М. Дилогия П.И. Мельникова-Печерского (А. Печерского) // Мельников П.И. На горах. М.: Гослитиздат, 1956. - С. 3-28.

114. Лесков Н.С. Народники и расколоведы на службе // Лесков Н.С. Собр. соч.: В 13 т. -М: ГИХЛ, 1958.-Т. 11.-С. 34-44.

115. Либрович С.Ф. Оригиналы П.И. Мельникова-Печерского // На книжном посту. СПб.: М.О. Вольф, 1916. - С. 145-148.

116. Липатов В.А. Житие и сказ (о соотношении устной и письменной традиций в романе П.И. Мельникова «В лесах» // Русская литература (1870-1890 гг.). Свердловск: Свердловский пед. институт, 1977. -С. 106-110.

117. Русская лирическая песня: Антология. СПб: Композитор, 2004. - 702 с.

118. Лихачев Д.С. Текстология. Л.: Наука, 1983. - 640 с.

119. Лотман Л.М. Роман из народной жизни. Этнографический роман //

120. История русского романа: В 2 т. M.-JL: Наука, 1964. - Т. 2. - С. 405-415.

121. Лотман Л.М. П.И. Мельников-Печерский // История русской литературы. -М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1956.-Т. 9.-Ч. 2.-С. 198-227.

122. Лотман Л.М. Реализм русской литературы 60-х годов XIX века (истоки и эстетическое своеобразие). Л.: Наука, 1974. - 352 с.

123. Лотман Ю.М., Мелетинский Е.М., Минц З.Г. Литература и мифы // Мифы народов мира: Мифологическая энциклопедия. - М.: Советская энциклопедия, 1980.-Т. 1. -С. 220-226.

124. Макарий Митрополит Московский и Коломенский. История Русской Церкви. М.: Церковь, 1996. - 430 с.

125. Макаров В.Г. Об особенностях функционирования пословиц и поговорок в романе П.И. Мельникова-Печерского «На горах» // Частные вопросы общего языкознания. - Чебоксары: Изд-во Чебоксарского института, 1993. -С. 17-30.

126. Макарова Е.А. Старообрядческая «модель» человека в эстетике Н.С. Лескова // Проблемы метода и жанра. Томск: КГУ, 1994. - С. 183192.

127. Манн Ю.В. Диалектика художественного образа. - М.: Советский писатель, 1987. 320 с.

128. Марков А.В. П.И. Мельников-Печерский как собиратель былин // Этнографическое обозрение. - 1908. - № 1. - С. 134-135.

129. Марков Д.А. Особенности лексики романа П.И. Мельникова- Печерского «В лесах» // Труды кафедры рус. яз. МОПИ им. Н.К. Крупской. М.: МОПИ им. Н.К. Крупской, 1961.-Вып. 7.-С. 107-141.

130. Марков Д.А. Язык и стиль Мельникова-Печерского в оценке русской критики // Уч. зап. МОПИ им. Н.К. Крупской. М.: МОПИим. Н.К. Крупской 1957. Т. 18. - С. 43-57.

131. Медриш Д.Н. Литература и фольклорная традиция. Вопросы поэтики. -Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1980. - 296 с.

132. Мельников А.П. По поводу воспоминаний о П.И. Мельникове- Печерском // Московские ведомости, 1899. № 122. - 5 мая. - С. 2-8.

133. Мельников П.И. «Гроза». Драма в пяти действиях А.Н. Островского // Драма А.Н. Островского «Гроза» в русской критике. - М.: Советский писатель, 1990.-С. 113-118.

134. Мещеряков В.П. П.И. Мельников-Печерский и его роман «В лесах» // Мельников П.И. (Андрей Печерский). В лесах. М.: Художественная литература, 1977. - С. 5-26.

135. Миллер О.Ф. П.И. Мельников-Печерский // Русские писатели после Гоголя. Чтения, речи и статьи. СПб.: Вольф, 1888. - Т. 3. - С. 63-132.

136. Милюков А.П. Характеристика творческой деятельности П.И. Мельникова // Мельников П.И. Полн. собр. соч.: В 14 т. СПб.: Вольф, 1897.-Т. 1,-С. 319-324.

137. Минералов Ю.И. История русской словесности XVIII века. М.: Владос, 2003.-256 с.

138. Минералов Ю.И. Теория художественной словесности. М.: Художественная литература, 1999. -360 с.

139. Мордовцев Д.Л. За чьи грехи? Великий раскол. М.: Художественная литература, 1990. - 624 с.

140. Мотеюнайте И.В. Память коллективная и личная в дилогии П.И. Мельникова «В лесах» и «На горах» // Филологические науки. -2000,-№2.-С. 32-40.

141. Мотеюнайте И.В. Поиски «цельного человека» в русской литературе 1870-80 гг. Новгород: ННГУ, 1998. - 16 с.

142. Мотеюнайте И.В. «Образ цельного человека в хрониках Н.С. Лескова «Соборяне», «Захудалый род» и дилогии П.И. Мельникова-Печерского «В лесах», «На горах». Псков: Псков, гос. пед. ин-т им. С.М. Кирова,2004- 159 с.

143. Муравьев А.Н. Раскол, обличаемый своей историей. - СПб.: Вольф, 1854. -392 с.

144. Найденова Л.П. Мир человека на Руси в XVI веке (по Домострою и памятникам права). М.: Институт истории РАН, 1998. - 23 с.

145. Невзоров Н.К. П.И. Мельников, его жизнь и литературное значение. - Казань: Классика, 1893. 20 с.

146. Невзоров Н.К. Павел Иванович Мельников (Андрей Печерский), его жизнь и литературное значение. - Казань: Классика, 1883. 20 с.

147. Николаева Е.В. Перечитывая эпопею П.И. Мельникова-Печерского // Литература в школе. 1999. - № 7. - С.26-34.

148. Огнев А.В. М.Горький о русском национальном характере. - Тверь: ТвГУ, 1992. С. 6-7.

149. Петров С.М. Русский исторический роман XIX века. Оренбург: ОГАУ, 1964.-440 с.

150. Пилашевский П.О. К вопросу о композиции и стиле романа П.И. Мельникова «В лесах» // Известия Нижегородского университета. - 1928. Вып. 2. - С. 330-347.

151. Полевой П.Н. П.И. Мельников (Андрей Печерский) // История русской словесности. СПб.: А.Ф. Маркса, 1891. - С. 26-32.

152. Полевой П.Н. П.И. Мельников (Андрей Печерский) // История русской словесности с древнейших времен до наших дней. СПб.: А.Ф. Маркса, 1909.-С. 592-600.

153. Попова И.М. Русские духовные стихи. Учебно-методическое пособие.- Душанбе: Наука, 1992. 95 с.

154. Попов В. Тайны раскольников, старообрядцев, скопцов и других сектаторов. СПб.: Вольф, 1874. - 134 с.

155. Посадский А.Н. П.И. Мельников-Печерский (Андрей Печерский) и мордовский край. - Саранск: Мордовское книжное изд-во, 1988. - 92 с.

156. Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы. М.:1. Просвещение, 1972.-271 с.

157. Потебня А.А. Эстетика и поэтика. М.: Правда, 1976. -614 с.

158. Потебня А.А. Мысль и язык // Слово и миф. М.: Правда, 1989. - С.17-200.

159. Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий / под ред. Н.Д. Тамарченко. М.: ИНТРАДА, 2008.- С. 124.

160. Приходько B.C. Тема старообрядчества и раскола в творчестве Д.Н. Мамина-Сибиряка 80-х тт. XIX века. Д.: Наука, 1982. - 21 с.

161. Пыпин А.Н. История русской этнографии: В 4 т. - СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1890. Т. 2. - 434 с.

162. Редькин В.А. Русский национальный характер // Проблемы национального самопознания в русской литературе XX века. Сб. научных трудов. Тверь: Изд-во ТвГУ, 2005. - 26 с.

163. Руднева JI.M. П.И. Мельников-Печерский в 1830-60-е годы. (Вопросы биографии и творчества). Саратов: Изд-во саратовского гос.ун-та, 1996.-20 с.

164. Русская народная поэзия. Лирическая поэзия. М.: Художественная литература, 1984. - 584 с.

165. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. Собр. М. Забылиным. М.: Соратник. Таврида, 1992. - С. 88-105.

166. Собрание народных песен П.В. Киреевского: Записки Языковых в Симбирской и Оренбургской губерниях. Л.: Наука, 1977. - Т. 1. -328 с.

167. Соколова В.Ф. Еще раз о фольклорных источниках романа П.И. Мельников-Печерский «В лесах» // Поэтика и"стилистика русской литературы.-Л.: Советский писатель, 1971. -С. 180-186.

168. Соколова В.Ф. К вопросу о творческой истории романов П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» // Русская литература. 1970. - № 3. - С. 107-118.

169. Соколова В.Ф. Островский и Мельников-Печерский // Русскаялитература 1870-1890 годов. Сб. 8. Свердловск: УГУ, 1975. - С. 65-74.

170. Соколова В.Ф. П.И. Мельников-Печерский и В.И. Даль // Проблема традиций в отечественной литературе: Межвузовский сборник научных трудов. Нижний Новгород: НГПУ, 1996. - С. 156-165.

171. Соколова В.Ф. П.И. Мельников-Печерский исследователь жизни Поволжья //Волга. 1970. -№ 2. -С. 188-191.

172. Соколова В.Ф. П.И. Мельников-Печерский (Андрей Печерский): Очерк жизни и творчества. Горький: Волго-Вятское кн. изд-во, 1981. - 191 с.

173. Соколова В.Ф. Романы П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах». Творческая история. - Л.: Наука, 1971. - 17 с.

174. Старикова М.Н. К проблеме женских типов в произведениях Мельникова, Островского, Лескова // Художественное творчество и взаимодействие литератур. - Алма-Ата: Каз. пед.институт, 1985. - С. 5661.

175. Старикова М.Н. О психологизме романов П.И. Мельникова (Андрея Печерского) // Творческая индивидуальность писателя и взаимодействие литератур. Алма-Ата: Каз. пед.институт, 1988. - С. 34-38.

176. Старикова М.Н. П.И. Мельников-Печерский и В.И. Даль //

177. Художественное творчество и взаимодействие литератур. - Алма-Ата: Каз. пед. институт, 1985. С. 43-50.

178. Старообрядчество. Лица, события, предметы и символы. Опыт энциклопедического словаря / под ред. С. Вургают, И. Ушаков. М.: Церковь, 1996.-318 с.

179. Троицкий В.Ю. Слово в филологическом образовании. - М.: ИТРК, 2001.- 184 с.

180. Тюпа В.И., Фуксон Л.Ю., Дарвин М.Н. Литературное произведение: Проблемы теории и анализа. Кемерово: Кузбассвузиздат, 1997. -Вып. 1.-С. 117-120.

181. Усов П.С. Воспоминания о П.И. Мельникове // Новое время. 1883 -№2537.-С. 26-31.

182. Усов П.С. П.И. Мельников, его жизнь и литературная деятельность // Мельников П.И. Поли. собр. соч.: В 14 т. СПб.: М.О. Вольф, 1897 -Т.1.-С. 56-205.

183. Успенский Б.А. Поэтика композиции. СПб.: Азбука, 2000. - 352 с.

184. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М.: Наука, 1997. - 380 с.

185. Фролов Г.В., Фролов А.Г. По следам героев П.И. Мельникова-Печерского // Прошлое далекое и близкое. - Казань: Казанский гос. пед. институт, 1993. С. 22-34.

186. Хализев В.Е. Теория литературы. - М.: Высшая школа, 2002. 437 с.

187. Храмова-Гневковская Е.В. Некоторые особенности поэтики романа П.И.Мельникова (Андрея Печерского) «На горах»: (Структура повествования)) // Грехневские чтения: сб. науч. тр. - Н. Новгород: ННГУ, 2001. С.53 - 56.

188. Чернышевский Н.Г. Эстетическое отношение искусства к действительности // Чернышевский Н.Г. Поли. собр. соч.: В 15 т. Т. 2. -М: Современник, 1947-1950. - С. 1-10.

189. Шахов М.О. Философские аспекты староверия. - М.: Третий Рим, 1998. 208 с.

190. Юнг К.-Г. Архетип и символ // Хрестоматия по психологии. М.: Ренессанс, 2000. - С. 124-167.

191. Юнг К.-Г. Психология бессознательного. М.: ACT-ЛТД, «Канон +», 1988.-400 с.1.I

192. Боченков В.В. Творчество П.И. Мельникова-Печерского и изображение старообрядчества в русской литературе XIX века): Дис. . канд. филол. наук. М.: Московский гос. университет им. М.В.Ломоносова, 2005 - 179 с.

193. Володина В.А. Рассказы и повести П.И. Мельникова-Печерского: Дис. . канд. филол. наук. Душанбе: Таджикский университет им. В.И. Ленина, 1965. - 132 с.

194. Гневковская Е.В. Проблемы поэтики дилогии П.И. Мельникова (Андрея Печерского) «В лесах» и «На горах»: характерология, художественное пространство и время: Дис. . канд. филол. наук. - Нижний Новгород: Вектор Тис, 2003. 200 с.

195. Желтова Н.Ю. Проза первой половины XX века: поэтика русского национального характера. Монография. Тамбов: ТГУ, 2004. - 348 с.

196. Желтова Н.Ю. Проза первой половины XX века: поэтика русского национального характера: Автореферат д-ра филол. наук. Тамбов: ТГУ, 2004. - 44 с.

197. Какильбаева Э.Т. Дилогия П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» (система образов и особенности жанра): Дис. . канд. филол. наук. М.: Московский гос. университет им. М.В. Ломоносова, 1990. - 157 с.

198. Кудряшов И.В. Дилогия П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» (поэтика портрета).: Дис. канд. филол. наук. Волгоград, 2000.- 131 с.

199. Курдин Ю.А. Фольклор в дилогии П.И. ^Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах»: Дис. . канд. филол. наук. М.: Моск. гос. пед. ин-т им. В.И. Ленина, 1988. - 132 с.

200. Лещенко П.И. Ранний период творчества П.И. Мельникова-Печерского (истоки и взаимосвязи): Дис. канд. филол. наук. Киев: Киевский пед. институт им. Драгоманова, 1971. - 121 с.

201. Лещенко П.И. Ранний период творчества П.И. Мельникова-Печерского (Истоки и взаимосвязи): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Киев.: Киевский пед. институт им. Драгоманова, 1971.-21 с.

202. Макарова Е.А. Старообрядческая культура в эстетическом сознании Н.С. Лескова: Атореф. дис. . канд. филол. наук. - Томск: КГУ, 1993. 21 с.

203. Марков Д.А. Особенности лексики романа П.И. Мельникова-Печерского «В лесах»: Автореф. дис. . д-ра фил. наук. - М.: МОПИ им. Н.К. Крупской, 1962. 43 с.

204. Посадский А.Н. П.И. Мельников-Печерский (Андрей Печерский) и мордовский край: Дис. . канд. филол. наук. Саранск: Мордовское книжное изд-во, 1988. - 92 с.

205. Соколова В.Ф. Романы П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» (творческая история). Монография. Л.: Ленинградский пед. ун-тет, 1971. - 171 с.

206. Соколова В.Ф. Романы П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» (Творческая история): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Л.: Ленинградский пед. ун-тет, 1971. - 17 с.

Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.

Соглашение об использовании материалов сайта

Просим использовать работы, опубликованные на , исключительно в личных целях. Публикация материалов на других сайтах запрещена.
Данная работа (и все другие) доступна для скачивания совершенно бесплатно. Мысленно можете поблагодарить ее автора и коллектив сайта.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Подобные документы

Замысел своего романа. Сюжет романа "Преступление и наказание", особенностях его структуры. Три этапа работы Достоевского. Ответ на главный вопрос романа. Идея любви к людям и идея презрения к ним. Идея двучастного замысла и его отражение в названии.

презентация , добавлен 12.02.2015

Пёстрая смесь типологически и жанрово разнородных элементов, объединённых создателем этого памятника народной словесности посредством связующей повествовательной рамки. Связь романа Нагиба Махфуза "Ночи тысячи ночей" со сказками "1000 и одной ночи".

реферат , добавлен 06.07.2015

Информация об экранизации романа "Гордость и предубеждение". История предшествующих экранизаций этого романа. Краткая биография Джейн Остин, ее творчество, создание романа "Гордость и предубеждение". Критический анализ фильма, актеры, полученные премии.

реферат , добавлен 24.12.2009

Раскрытие психологизма романа Ф.М. Достоевского "Преступление и наказание". Художественное своеобразие романа, мир героев, психологический облик Петербурга, "духовный путь" героев романа. Психическое состояние Раскольникова с момента зарождения теории.

реферат , добавлен 18.07.2008

Изучение факторов, повлиявших на написание исторического романа "Унесенные ветром" американской писательницей Маргарет Митчелл. Характеристика героев романа. Прототипы и имена персонажей произведения. Исследование идейно-художественного содержания романа.

реферат , добавлен 03.12.2014

Модернизм как эпоха эстетических экспериментов. Судьба романа в контексте эстетических поисков в XIX - начале XX веков. Символистский роман как реализация экспериментов со стилем. Эстетические и философские взгляды В. Вулф. Поэтика романа "Волны".

дипломная работа , добавлен 20.07.2015

История написания романа, его проблематика и мотивная структура. Развитие сюжетных линий и их соотношение с основной идеей романа, система образов и роль снов. Концептуальная триада дом-город-космос, особенности ее применения в литературном произведении.

курсовая работа , добавлен 10.04.2016

Полный текст автореферата диссертации по теме "Творчество П.И. Мельникова-Печорского и изображение старообрядчества в русской литературе XIX века"

На правах рукописи

Боченков Виктор Вячеславович

Творчество П.И. Мельникова-Печерского и изображение старообрядчества в русской литературе XIX века

Москва 2005

Работа выполнена на кафедре русской классической литературы и славистики Литературного института им. A.M. Горького.

Научный руководитель:

доктор филологических наук профессор Минералов Юрий Иванович

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Газизова Амина Абдуллаевна

кандидат филологических наук, доцент Завгородняя Галина Юрьевна

Ведущая организация: Государственный институт русского языка им. A.C. Пушкина

Защита состоится «У^ » 2005 года в /5 часов на заседании

диссертационного совета Д 212.109.01 в Литературном институте им. A.M. Горького по адресу: 123104, Москва, Тверской бульвар, 25, ауд.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Литературного института им. А. М. Горького.

Ученый секретарь диссертационного сове! ;кий М.Ю.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

П.И. Мельников остается малоизученным писателем в силу разных причин. Одна из них - отсутствие критики, которая оценила бы его по достоинству (а не только как писателя-этнографа) и способствовала популярности произведений. На это обстоятельство указывал в начале XX века высоко оценивавший писателя A.A. Измайлов: «Его романы появились уже тогда, когда русская критика оскудела. Большинство критиков не рассмотрело ничего дальше внешних форм и внешних фактов мельниковского рассказа»1.

Цель исследования состоит в анализе эволюции художественных характеров в произведениях Мельникова, начиная с его рассказов рубежа 1850-60 годов («Поярков», «Гриша») и заканчивая романами «В лесах» и «На горах». В соответствии с обозначенной целью определены следующие основные задачи исследования:

1. Раскрыть мировоззренческие основы художественного изображения П.И. Мельниковым старообрядчества, создания литературных характеров, объяснить их своеобразие. Еще академик П.Н. Сакулин отметил, что мировоззрение писателя непосредственно отражается на создании художественного образа: «Мировоззрение понимается как поэтическая концепция жизни и мира. Оно проникает собою все художественное творчество поэта и школы...»2

3. Проследить влияние противостарообрядческой публицистики других авторов на создание тех или иных персонажей П.И. Мельниковым.

4. Выявить основные художественные приемы создания П.И. Мельниковым образов старообрядцев в рассказах и в романах, а также литературные источники, использовавшиеся писателем и ранее не отмеченные литературоведами.

МАТЕРИАЛОМ ИССЛЕДОВАНИЯ послужили рассказы писателя, затрагивающие старообрядческую проблематику («Поярков», «Гриша»), «Очерки поповщины», дилогия «В лесах» и «На горах». В целях сопоставления привлечены произведения И.И. Лажечникова, М.Н. Загоскина, О. Забытого, Ф.В. Ливанова и др.

иммнймшгври^АШмнюФ^вбрание сочинений

П И Мельникова (Андрея Печерского)" В 7 т 2-е изд - СПб, 19f9#OCl НАЦИОНАЛЬНАЯ j

2 Сакулин П Н. Филология и культурология - М., 1990 - С 141

БИБЛИОТЕКА

ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЙ базой диссертации служат труды российских литературоведов, в частности, A.A. Потебни, М.М. Бахтина, А.Ф. Лосева, А.Н. Веселовского, Ю.И. Минералова и др.

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ исследования. Материалы диссертации могут быть использованы в вузовских базовых лекционных курсах, спецкурсах и спецсеминарах.

Диссертация состоит из трех глав, имеет введение и заключение. Общий объем диссертации составляет 179 е., включая библиографию.

Во введении излагается история литературно-критического изучения творчества П.И. Мельникова-Печерского с XIX века по современные дни, дана характеристика наиболее заметных критических и научных работ. Обоснована актуальность темы, ставятся цели и задачи исследования, устанавливается научная новизна, характеризуется структура работы. Кратко излагается основное содержание глав диссертации, дается обзор литературоведческих работ о П.И. Мельникове.

Отзывы критиков о П.И. Мельникове при его жизни в целом не содержали достаточно глубокого анализа его творчества. О П.И. Мельникове писали О.Ф. Миллер, А.П. Милюков, А.Н. Пыпин, С.А. Венгеров, A.M. Скабичевский, историк и друг писателя Д.И. Иловайский. Подводя итог критическим отзывам, появлявшимся в печати в течение 25 лет, истекших после смерти писателя, критик H.A. Саввин констатировал: «По странной иронии судьбы Мельников до сих пор не дождался подробного - обстоятельного - если не изучения, то разбора как писатель-беллетрист. Никто из критиков и историков литературы не дал полного освещения литературной физиономии писателя, не выяснил значения его художественных образов, не поставил его в общую связь с предшествующим литературным развитием, не указал основных приемов творчества; в большинстве случаев дело ограничивается самою общею, самою сжатою характеристикою талантливого писателя»3.

Наиболее полной дореволюционной работой о П.И. Мельникове стала книга П.С. Усова, открывавшая собрание сочинений писателя, издававшееся в

3 Саввин НА. II И.-Мельтпсо&А оценке литературной критики // Сборник в память П И Мельникова (Андрея Печерского). - НижнийЦовпдоц ¿ЭДО. 4 1 -С 296

1897-1898 годах М.О. Вольфом4 Она в основном носит биографический характер. В ней были впервые опубликованы многие документы, связанные с деятельностью П.И. Мельникова в Министерстве внутренних дел, с его жизнью и творчеством.

На сегодняшний день наиболее изученной стороной творчества П.И. Мельникова остается фольклорно-этнографический аспект Тема использования писателем фольклорных средств имеет обширную библиографию. Впрочем, в книге В.Ф. Соколовой «П.И. Мелышков-Печерский. Очерк жизни и творчества» проанализированы источники, послужившие основой для ряда сюжетных линий дилогии «В лесах» и «На горах», выявлены и обобщены сведения о прототипах героев, даны литературоведческие характеристики основных персонажей, имеется экскурс в творческую лабораторию писателя. Исследователи обращали внимание на художественные связи писателя с «предшествующим литературным развитием» (диссертации П.И. Лещенко «Ранний период творчества П.И. Мельникова-Печерского (истоки и взаимосвязи)», 1971 г., Л.М. Рудневой «П.И. Мельников-Печерский в 1830-60-е годы. (Вопросы биографии и творчества)», 1996 г.), на особенноеги создания им художественного портрета (диссертация И.В. Кудряшова «Дилогия П.И. Мельникова-Печерского "В лесах" и "На горах" (поэтика портрета)», 2000 г.), на жанровую специфику романов (диссертация Э.Т. Какильбаевой «Дилогия П.И. Мельникова-Печерского "В лесах" и "На горах" (Система образов и особенности жанра)», 1990 г.). Специфика художественного изображения старообрядчества остается пока не вскрытой.

Первая глава - «Становление взглядов П.И. Мельникова на старообрядчество и их отражение в рассказах». В первом параграфе этой главы («Старообрядческая специфика и художественный анализ произведений П.И. Мельникова») отмечено, что художественная проза П.И. Мельникова обратила на себя внимание современников своим уникальным проникновением в обрядно-религиозную и бытовую жизнь русских старообрядцев. Это заставляет внимательно всмотреться в относящуюся сюда культурно-историческую проблематику, прежде чем перейти непосредственно к текстам произведений писателя. Мы сознательно углубляемся в эту проблематику, так как П.И. Мельников сумел создать в дилогии «В лесах» и «На горах» особый художественный образ старообрядчества; все религиозно-бытовые, этнографические реалии были переплавлены им в художественное качество. И чтобы этот образ подвергнуть анализу, чтобы реализовать поставленную цель - анализ художественного построения мира писателя, художественного мастерства и индивидуального сти-

4 Усов ЯСПИ. Мельников, его жизнь и литературная деятельность // Мельников П И Полное собрание сочинений- В 7 т. - СПб - М, - 1897 - Т 1. - 324 с

ля, необходимо всмотреться в аспекты, давшие материал для создания образа старообрядчества в рассказах, затем в романах. Игнорирование особенностей старообрядческого аспекта произведений писателя ведет литературоведа к ряду неточностей.

Во втором параграфе («Принципы противостарообрядческой публицистики, сформировавшиеся до П.И. Мельникова») показаны основные этапы развития противостарообрядческой публицистики. Рассмотрены основные принципы изображения старообрядчества. Одним из первых литераторов, стоявших у истоков противостарообрядческой публицистики, был Симеон Полоцкий, автор книги «Жезл сей мысленный правления, утверждения, наказания и казнения» (принято более короткое название - «Жезл правления»). Традиции «Жезла...» были продолжены епископом Димитрием Ростовским («Розыск о раскольнической брынской вере...»), архиепископом Афанасием Холмогорским («Увет духовный»), протоиереем А.И. Журавлевым («Полное историческое известие о древних стригольниках и новых раскольниках, так называемых старообрядцах, о их учении, делах и разгласиях») и др. На книгу А.И. Журавлева опирались И.И. Лажечников («Последний Новик»), М.Н Загоскин («Брынский лес»).

Поскольку противостарообрядческая публицистика призвана была выполнять определенный государственный заказ, то в качестве основных ее тем выделялось, в частности, обоснование антигосударственной деятельности старообрядцев. Полемисты указывают на Соловецкое восстание, Хованщину, крестьянские войны под предводительством Разина и Пугачева, в которых принимали участие староверы или выдвигались лозунги восстановления дониконов-ского церковного обряда. Все это служило якобы подтверждением противогосударственных настроений в старообрядчестве. Соответствующие ориентировки получала и художественная литература о старообрядцах. Не случайно, например, даже в конце XIX века Д.Л. Мордовцев в повести «За чьи грехи?» сводит вместе в одной из глав Степана Разина и протопопа Аввакума. Первый олицетворяет вооруженное бунтарство, второй - бунтарство духовное, сопротивление без оружия. В исторических документах нет сведений о том, что такая встреча реально имела место. Публицистика, формировавшая образ старообрядчества, пыталась доказать также, что старообрядчество держится на упрямом невежестве и безграмотности, что в старообрядчестве отсутствует положительный идеал. Именно в публицистике стало нормой, перешедшей затем и в художественную литературу, акцентирование отрицательно окрашенных качеств при изображении характера старообрядцев. В публицистике возник и был воспринят художественной литературой такой прием сатирического заострения, как использование комических, анекдотических ситуаций.

Все указанные черты и особенности старообрядчества показаны в художественной и публицистической литературе XVIII и XIX веков (Феофан Про-копович, А.Д Кантемир, Ф.Н. Слепушкин, А.Н. Муравьев, И.И. Лажечников, М.Н. Загоскин, Ф.В. Ливанов, рассказы П.И. Мельникова-Печерского).

В третьем параграфе («Литературно-художественное осмысление старообрядчества до П.И. Мельникова») продолжается анализ воплощения и влияния публицистических принципов изображения старообрядчества на художественную литературу XVIII - первой половины XIX века, на типизацию и художественное воплощение образа литературного героя. В параграфе дан анализ изображения старообрядцев в романах И.И. Лажечникова «Последний Новик» и М.Н. Загоскина «Брынский лес». Старообрядчество продолжает оставаться закрытым миром для литературы, несмотря на эпоху романтизма - при всем ее внимании к национальному, к народному, и, по сути, для натуральной школы -с ее вниманием к бытовой конкретике, человеческим типам, этнографизму. Отмечено, что, если в художественную задачу писателя не входило сатирическое изображение старообрядчества, он соответственно не прибегал к устоявшимся публицистическим канонам. Старообрядчество представало уже как совершенно неизученное, таинственное явление (В.А. Соллогуб, повесть «Тарантас»). С другой стороны, внимание к народному быту и усиление реалистических тенденций провоцировали литературное осмысление старообрядчества в контексте его настоящей, повседневной жизни, а не с опорой на тенденциозную литератуРУ-

Четвертый параграф («Формирование взглядов П.И. Мельникова на старообрядчество») посвящен анализу первых самостоятельных оценок староверия писателем Материалом послужили некоторые его незавершенные и неопубликованные статьи, оставшиеся в черновиках («Первые ереси и раскольники»), письма A.A. Краевскому. Отмечено, что ранние суждения П.И. Мельникова о старообрядчестве скупы и не выходят за пределы господствовавших шаблонов. Более глубокое изучение и осмысление феномена старообрядчества начинается во время работы над отчетом «О состоянии раскола в Нижегородской губернии» (1853-54 гг.).

Вторая глава - «Особенности изображения старообрядчества в творчестве П.И. Мельникова (до дилогии «В лесах» и «На горах»)». Здесь анализируются рассказы «Поярков» (1859), «Гриша» (1861), «Очерки поповщины» (1864), творчество менее известных писателей - Ф.В. Ливанова, А.В Иванова, О. Забытого и других.

В первом параграфе рассмотрены особенности интерпретации поведения героев рассказа П.И. Мельникова «Гриша». Второй параграф («Праведники» и «грешники» в «Грише») конкретизирует некоторые нюансы и особенности

изображения старообрядцев. Показано, что и авторская оценка, и отбор характеризующих персонажа свойств, заострение тех или иных его качес1в определялись П.И. Мельниковым под воздействием уже сложившихся в противоста-рообрядческой публицистике и общественном сознании стереотипов Писатель акцентирует отрицательно окрашенные качества героев (фанатизм, слепой аскетизм с презрением простых и добрых человеческих радостей, неспособность совершать добрые поступки, двуличие, глупость).

В рассказах П.И. Мельникова «Гриша» и «Поярков» не находит отражения его широкое знание старообрядческого быта, какое показал он в «Отчете о современном состоянии раскола в Нижегородской губернии». Между тем некоторые зарисовки из «Отчета...» могли вполне послужить основой для очерков в духе натуральной школы, могли использоваться в рассказах. Однако, работая над «Гришей» и «Поярковым», П.И. Мельников оставил в стороне этот богатейший этнографический материал.

Для рассказов П.И. Мельникова о старообрядцах («Гриша», «Поярков») характерно, в частности:

Отсутствие бытописания, пристрастие к которому проявилось в «Отчете...»;

Наличие карикатурного элемента (пьяные старцы в «Грише», некоторые персонажи в «Пояркове»);

Искусственность ситуаций и характеров, обусловленная стремлением к карикатурности, к изображению негативного как типического;

Внимание к крайним проявлениям, отнюдь не характеризующим все старообрядчество.

В третьем параграфе («Литературные источники образов рассказа "Гриша"») указаны источники, на которые опирался писатель, работая над рассказом. Это «Виноград российский» Семена Денисова, труд историка А.П. Щапова «Русский раскол старообрядства...», изданный в 1859 году, полемическая книга архиепископа Казанского Григория «Истинно древняя и истинно православная Христова Церковь, изложение в отношении к глаголемому старообрядчеству». Наличие параллелей с целым рядом книжных источников свидетельствует о намерении писателя ориентироваться на уже сложившиеся образцы при создании художественного характера.

Сатирические аспекты рассказов П.И Мельникова рассмотрены в четвертом параграфе («Иллюзия достоверности как принцип противостарообрядче-ской сатиры П.И. Мельникова») и в пятом параграфе («П.И Мельников и Ф.В. Ливанов - два сатирика старообрядчества»).

В противостарообрядческих рассказах П.И. Мельникова и других современных ему авторов (Ф.В. Ливанов; Н. Попов и его «Сборник из истории ста-

рообрядчества»; В. Попов, «Тайны раскольников, старообрядцев, скопцов и других сектаторов») сатирическая деформация создается с помощью резкого окарикатуривания, использования ряда сатирических оппозиций, негативных авторских характеристик, шаржирования и других приемов. Борьба со старообрядчеством силой смеха потребовала обращения к комическому, на котором строится такой жанр, как анекдот, также используемый в противостарообряд-ческой сатире. Гипербола, гротеск, фантастика не использовались писателями.

В пятом параграфе проводится сравнительный анализ произведений П.И. Мельникова и Ф.В. Ливанова. Оба писателя прибегали к такому приему, как включение анекдота в рассказ. Ф.В. Ливанов предпочитает использовать целые анекдотичные истории (например, в рассказах «Пророчица раскольничья Ус-тинья Никифоровна», «Русанов - беглый раскольничий архиерей» и др.). П.И. Мельников включил в рассказ «Поярков» целую серию анекдотов.

Общее в художественной концепции характеров старообрядцев у П.И. Мельникова и Ф.В. Ливанова раскрыто в диссертации на примере ряда сатирических противопоставлений обоих писателей. Таковы, в частности:

Требования веры к образу жизни - действительный образ жизни, не соответствующий этим требованиям;

Вера - связь с уголовным преступлением и преступной деятельностью;

Грамотность как идеал - невежество и фанатизм как идеалы.

В параграфе рассмотрены также особенности сатирической поэтики обоих писателей (портретное окарикатуривание, ирония, использование оскорбительных речевых клише, стремление к житейской и бытовой достоверности, отказ от использования гротеска, фантастики). Архаические обороты речи как символ отжившего, мертвого используются обоими авторами в речевых характеристиках героев. Отмечено, что главная неудача Ф.В. Ливанова и причина его писательской несостоятельности в том, что он оказался неспособен создать убедительный и полный старообрядческий характер, пусть и отрицательный. «Разоблачать деятельность коноводов раскольничьих, особливо современных и ныне действующих, есть самое благотворное дело». Эта авторская сентенция из очерка «Пропагандист мясницкий» была его творческим кредо и общественной позицией. Для ее воплощения требовались публицистические приемы, влияющие на стиль и жанровую специфику произведений. Эта задача «разоблачать» привела к доминированию в творчестве Ф.В. Ливанова публицистики и пам-флетности, в то время как черты памфлета в рассказах П.И. Мельникова отсутствуют, авторские характеристики не страдают публицистической прямолинейностью. Публицистичность проявляется в «Очерках поповщины», где она уместна. Ф.В. Ливанов более тяготеет к смешению жанров. «Проклятый раскольничий сынок» - синтез памфлета и очерка. Рассказ «Пророчица раскольничья

Устинья Никифоровна» начинается как путевой очерк, содержит включения подлинных исторических документов, что свойственно для очерка той поры. Заканчивается рассказ по-публицистичсски эмоциональными авторскими рассуждениями о религиозной и гражданской свободе, просвещении, которые впоследствии, как и вообще книги Ливанова, стали объектом многих критических отзывов.

П.И. Мельников, опираясь на одни и те же с Ф.В. Ливановым сатирические противопоставления, избежал в своих рассказах декларативности, пам-флетности, публицистичности. Более того, к моменту создания дилогии в его творчестве наметилась совершенно особая художественная методология, не связанная с доминированием сатиры, обусловленная ориентацией писателя на этнографизм и фольклор.

Шестой параграф диссертации - «Роль трагического и мотив "кающегося грешника" в произведениях, обличающих старообрядчество». Не только комическое, но и трагическое способно усилить отрицательное отношение читателя к персонажу - объекту сатиры. В произведениях о старообрядчестве трагическое и комическое часто представляют собой тесное и сложное переплетение.

Трагический конфликт показывает, что в старообрядчестве невозможен положительный идеал, а если он есть, то обречен (смерть купчихи Гусятнико-вой в «Грише»). Эта идея нюансируется с помощью сатирических приемов, призванных рельефнее показать отрицательную сущность героев. Трагический итог выступает в качестве логического, закономерного финала противоборствующих нравственного и безнравственного начал. Причем безнравственное олицетворяется именно старообрядчеством.

В произведениях, изобличавших старообрядчество, возник особый мотив, который мы условно определяем как «мотив кающегося грешника». Он состоит в том, что герой, строго придерживаясь старообрядчества и пройдя через различные житейские испытания, убеждается в неправоте своей религиозной доктрины, раскаивается и присоединяется к господствующему вероисповеданию Отрицая с помощью введения трагического конфликта нормы старообрядческой этики и мировоззрения, писатель пытался показать, что, какой бы глубины ни достигло падение героя, оно не исключает возможности очищения. Герой-старообрядец, совершивший преступление (зачастую тяжкое, связанное с пролитием крови) или поступок, ставший причиной чьей-то смерти, приводился к покаянию. Покаяние и отречение от старообрядчества возвышало такого героя, однако выглядело искусственным. Мотив «кающегося грешника» прослеживается в произведениях И.И. Лажечникова («Последний Новик»), А В. Иванова («Самосгоратели»), Ф.В. Ливанова (рассказ «Раскольничья дочка»). Мотив кающегося грешника в рассказах П.И. Мельникова не звучит. Очевидно, писа-

тель осознавал, что для его введения требуется предельно точная художественная и психологическая достоверность, иначе не избежать искусственности, которая имела место в перечисленных выше произведениях.

Элементы трагического и комического как средство обличения старообрядчества в литературных произведениях находятся в тесном переплетении. Дабы достичь художественной цели, писатели стремились использовать и то, и другое. Однако одна из главных особенностей создания образа старообрядца состояла в способе типизации и заострении отрицательных черт характера (мировоззрения). Сильной стороной такого приема была возможность предельно конкретно выразить отношение к изображаемому характеру. Недостатком - невозможность создать многогранный, объемный образ.

Седьмой параграф второй главы посвящен историко-публицистической работе «Очерки поповщины» и принципам изображения старообрядческого священства в них (имеется в виду создание художественных характеров лиц, над которыми совершалась хиротония - епископы, священники, диаконы - и которые становились духовными лидерами в старообрядческой среде). В параграфе выделены наиболее характерные приемы изображения старообрядческого священства в «Очерках»: сатирическая заостренность ряда образов и акцентирование отрицательно окрашенных характеристик (подобный подход напрямую восходит к исканиям и принципам противостарообрядческой публицистики XVIII - XIX веков), опора на непроверенные слухи при отборе материала, вуалирование социальных причин, толкающих священников к «побегу в раскол», отсутствие «живого голоса» самих старообрядцев, своего рода «монофо-ничность» «Очерков...». П.И. Мельников всегда говорит за старообрядцев, вместо них, не давая им права высказать свою точку зрения, свое мнение, свою позицию, свой взгляд, свою правду по тому или иному вопросу. Методологические особенности изображения старообрядческого священства видны при сопоставлении их с произведениями писателей-народников (О. Забытый (Г.И. Недетовский) и его рассказ «Не угодил!», Н. Александров, роман «Пропал!»).

В восьмом параграфе («ПИ. Мельников и ослабление противостарооб-рядческих тенденций в литературе середины XIX века») констатируется появление целого ряда художественных произведений, авторы которых отказываются от принципов сатирической поэтики при изображении старообрядчества

Третья глава диссертации («Старообрядческое купечество в дилогии "В лесах" и "На горах"») посвящена соответственно романам П.И. Мельникова-Печерского и особенностям изображения купечества, так как подавляющее большинство героев дилогии принадлежит именно к этой социальной группе.

В первом параграфе («Образ старообрядчества и стилевые особенности дилогии») оговаривается, что исследование опирается на определение термина

«художественный стиль», данное А.Ф. Лосевым. Оговаривается задача, которую поставил себе П.И. Мельников, приступая к работе над дилогией: «...изобразить быт великороссов в местностях при разных развитиях, при разных условиях общественного строя жизни, при разных верованиях и на разных ступенях образования». В параграфе и далее в главе показано, что для того, чтобы ее выполнить, писатель был вынужден искать особый стиль, способный отобразить и воссоздать совсем другой, особый образ старообрядчества, который не мог быть реализован в художественном слове при помощи уже сложившейся сатирической поэтики изображения старообрядцев. Для воплощения своих идей П.И. Мельникову потребовалась иная поэтика, особая система изобразительных средств, позволяющие адекватно воплотить в художественных образах культуру, ценностные ориентиры (в том числе и авторские), религиозно-бытовой уклад всех социальных слоев, представленных в дилогии, и главным образом старообрядческого купечества. Художественное воплощение образа старообрядческого Поволжья требовало от произведения иных стилевых доминант, иных подходов к системе персонажей дилогии, особых приемов создания отдельных героев.

Организующими принципами и стилевыми доминантами дилогии стали описательность и жизнеподобие, позволяющие наиболее полно воплотить в художественных образах поставленную писателем задачу. Отличительная особенность принципа жизнеподобия в дилогии состоит в том, что здесь он в огли-чие от рассказов («Поярков», «Гриша»), не служит сатирическим задачам или для дискредитации конкретных лиц, как в «Очерках поповщины». Описательность в дилогии предполагает не только детально точное художественное воспроизведение особенностей скитской и купеческой жизни, этнографических особенностей старообрядцев Поволжья, регионального колорита, она, безусловно, оказывает заметное влияние на приемы создания особых человеческих характеров. Описательность и жизнеподобие диктуют особое использование народной лексики, диалектизмов, областничеств. Описательность как стилевая доминанта подчиняет себе и композицию дилогии, что проявляется, в частности, в особенностях сюжетостроения.

Чтобы создать убедительный художественный образ старообрядчества с его народным веропониманием, П.И. Мельников отсылает читателя к культуре той среды, откуда вышел герой. Стилевые доминанты дилогии работают на то, чтобы создать и воплотить своеобразный, неповторимый образ старообрядчества в его неразрывной связи с народным миропредставлением, образ целого старообрядческого Поволжья с его культурой, экономикой и прочими особенностями. Старообрядчество представлено разнохарактерными героями, оно показано многогранно и не схематично. Система персонажей дилогии выстроена

также исходя из принципа описательности. Персонаж важен П.И. Мельникову не как участник сюжетного действия, а скорее как средство для раскрытия художественного содержания, для воссоздания и раскрытия не только индивидуального характера, но более широкого, значительного образа, единого в своем разнообразии - образа народа, нации, населения Поволжья.

В качестве основных подходов писателя к художественному изображению главных действующих лиц (старообрядцев) можно выделить совмещение противоречий, многогранность характера, демонстрацию неприятия церковно-иерархической системы современного старообрядчества, тесную связь героя и культурной среды. Теперь от образа-схемы писатель переходит к образу-характеру. В дилогии появляется положительный герой-старообрядец. Однако существенной особенностью его изображения является либо декларирование героем разрыва со старообрядческой средой, либо постоянная ее критика.

Тем не менее впервые в русской литературе образ героя-старообрядца был показан на широком культурном фоне, с которым этот герой кровно связан и который нюансирует какие-либо особенности персонажа.

Двойственность некоторых характеров обусловлена неоднозначным отношением писателя к старообрядчеству. Художественная концепция П.И. Мельникова заключалась в том, чтобы воссоздать образ поволжского старообрядчества во всем многообразии человеческих типов, а также и в том, чтобы показать его обреченность, необходимость воссоединения с «великороссийской церковью» (так называют ее герои дилогии) и способность в этом случае положительно повлиять на общество П.И. Мельников не просто открыл и показал положительный характер в старообрядческой среде - он показал его как идеал национальный, погруженный в религиозно-бытовую атмосферу старообрядчества, с нею сроднившийся. Таким идеалом в первую очередь писатель мыслил Патапа Чапурина и Манефу. Их противопоставление было бы неверным. Олицетворяя мирское и духовное, Чапурин и Манефа в то же время прообразуют собой их единство: они кровные брат и сестра. Они - разные стороны одной медали.

Двойственность героя в дилогии бывает разного рода. Если в характере Патапа Чапурина уживаются ироническая насмешливость над старообрядчеством и неразрывная принадлежность к нему, то в характере Якима Стуколова аскетическая религиозность сочетается с преступной деятельностью, не вступая в противоречие. Религиозность и способность обмануть, ведя торговые дела, -черты Марко Данилыча Смолокурова. Тот же Василий Борисыч, с одной сторо-

ны, предстает как «великий начетчик», который «старинные книги как свои пять пальцев знал», с другой - как заурядный ловелас.

Сочетание противоположностей не находит у П.И. Мельникова психологического осмысления, не показано оно писателем посредством внутренних монологов или иными художественными приемами. Психологизм не является стилевой доминантой дилогии, хотя те ее страницы, где автор говорит о душевных переживаниях героев, их настроениях, убеждают в тонком мастерстве психологического анализа. В целом же герои дилогии мало склонны к самооценке, к самоанализу. Психологизм как стилевая доминанта потребовал бы от автора иного построения сюжета, композиции, обращения к особым приемам изображения персонажей, их эмоций, изъятия из повествования статистических моментов и подробной детализации, потребовал бы иных законов организации вещного мира дилогии, работающих на отражение внутреннего мира героев. Психологизм в отличие от описательности как стилевой доминанты не позволил бы решить поставленную П.И Мельниковым задачу «изобразить быт великороссов...». На наш взгляд, в этом также заключается одна из причин, заставляющих писателя оставить в стороне объяснение механизма сочетания разных противоположностей в характерах героев.

Положительного героя П.И. Мельникова огличает патриархальность. Вместе с тем изображение поведения положительных героев определяется принципом создания «раздвоенного» характера. П.И. Мельников сопереживает такому герою-старообрядцу, который, являясь носителем старого и стойкого русского мироощущения, может порвать со старообрядческой средой (Чубалов, Дуня Смолокурова, совершающая венчание в единоверческой церкви) или не ощущает себя целиком и полностью принадлежащем этой среде. По крайней мере он должен противостоять мертвой религиозной догме, быть открытым для чувства (Фленушка).

В третьем параграфе («"Русский хозяин" в системе персонажей дилогии "В лесах" и "На горах"») анализируются образы купцов, объединенные в особый тип - «русские хозяева» (использовано определение старообрядческого публициста В.П. Рябушинского). «Хозяев» характеризует патриархальный уклад, особенное домостроевское мировосприятие, зиждущееся на осознании своей 01ве1С1венности перед Богом за богатство, особое отношение к предпринимательству, семейному быту, религии. Образы изуверов, подобных Грише из одноименно рассказа, отходят в дилогии на второй план. Изуверство показано одной из отличительных черт хлыстовства, а не старообрядчества («На горах»). Выбор купечества как основной социальной группы, к которой принадлежат главные герои дилогии, носил для писателя принципиальный характер. Решение проблемы развития России было связано для него именно с русским купе-

чеством, не утратившим национальных корней. Одной из художественных заслуг П.И. Мельникова является то, что он ввел в литературу совершенно оригинальных героев - купцов-старообрядцев Поволжья, создав особый художественный образ поволжского старообрядчества. В параграфе подвергнуты критике анализ системы персонажей романов П.И. Мельникова и попытка их классифицировать, предпринятые литературоведом Л.М. Багрецовым в работе «Раскольничьи типы в беллетристических произведениях П.И. Мельникова-Печерского» (1904 г.).

Четвертый параграф носит название «Другие типы старообрядцев в дилогии». Здесь рассмотрены особенности и функции образов тех героев, которые не относятся к группе «хозяев». Ото Стуколов, Алексей Лохматый, купцы Снежковы, Василий Борисыч. Отмечен и проанализирован факт использования писателем противостарообрядческой публицистики при создании образа Василия Борисыча (анонимная статья «Как мы ездили за миром в Белую Криницу», опубликованная в № 3 «Русского вестника» за 1864 год).

В заключении подводятся итоги исследования.

Творческие принципы писателя при создании художественного образа старообрядчества и старообрядцев претерпевали эволюцию. Так, на рубеже 1850-1860-х гг. данные образы олицетворяют «недостатки русского народа», подлежащие искоренению. Положительный герой-старообрядец только в дилогии стал объектом художественного изображения. Проанализированный в диссертации этнопсихологический образ русских, обрисованный писателем в «Отчете о современном состоянии раскола в Нижегородской губернии» (во многом наивный), был, однако, «переплавлен» П.И. Мельниковым в художественное качество при работе над рассказами «Поярков» и «Гриша».

Идейные подходы к изображению старообрядчества у писателя взаимодействовали с уже вошедшими в литературу из публицистики подходами, закрепившимися, например, в творчестве И.И. Лажечникова, М Н. Загоскина. Отсутствие бытописания, наличие карикатурных элементов, анекдотичных вставок, искусственность ситуаций и характеров, обусловленная стремлением к изображению негативного в старообрядчестве как типического, - отличительные черты рассказов П.И. Мельникова.

Составить полную классификацию персонажей дилогии П.И. Мельникова «В лесах» и «На горах» весьма проблематично в силу немалого их числа и сложности в определении критериев. Имевшие место попытки, ставившие во главу угла степень искренности и преданности героев старообрядчеству (например, попытка Л.М. Багрецова), неубедительны. Однако в своих романах П.И. Мельников воссоздал особый тип литературного героя, который по ряду критериев может быть условно определен как «русский хозяин» (выражение

В.П. Рябушинского) и выделен в качестве особой группы в общей системе персонажей.

В дилогии «В лесах» и «На горах» писатель сумел отойти от устоявшихся шаблонов изображения старообрядчества, которым следовал некогда и сам. Его герои предстают здесь как целостные, убедительные характеры, а не схемы ГШ. Мельников показал своих героев в неразрывной связи с той культурной средой, к которой они принадлежат, и при этом усмотрел и обрисовал в старообрядческой среде национальный положительный идеал.

1. Боченков В.В. «Очерки поповщины» П.И. Мельникова-Печерского как произведение публицистики и изображение старообрядческого священства в них - В кн. Старообрядчество: история, культура, современность. Материалы VI научно-практической конференции. - М., 2002. - С. 365 - 372. (0,5 пл.).

2. Боченков В.В. Национальный идеал в дилогии П.И. Мельникова-Печерского. - В кн. Три века русской литературы- актуальные аспекты изучения. Межвузовский сборник научных трудов - Вып. 6 - М., Иркутск. - 2004. -С. 128- 134.(0,5 пл.).

3. Боченков В.В. Мельников Павел Иванович. - В кн. Святая Русь. Большая энциклопедия русского народа. Русская литература. - М.: Институт русской цивилизации. - 2004. - С.643 - 645. (0,4 пл.).

4. Боченков В.В. Роль трагического и мотив «кающегося грешника» (П.И. Мельников-Печерский, И.И. Лажечников, А.В Иванов, Ф.В. Ливанов). -В кн. Три века русской литературы: актуальные аспекты изучения. Межвузовский сборник научных трудов - Вып. 9. - М., Иркутск. - 2004. - С. 152 - 157. (0,4 пл.).

Для заметок

Ошечатано в копицентре «СТ ПРИНТ» Москва, Ленинские горы, МГУ, 1 Гуманитарный корпус. vvv\ vv.stprint.ru e-mail: [email protected] тел 939-3338 тираж 100 экз. Подписано в печать 07. 02. 2005 г.

РНБ Русский фонд

»-2АС 1 2005-4

ГЛАВА I. Становление взглядов П.И. Мельникова на старообрядчество и их отражение в рассказах

1.1 .Старообрядческая специфика и художественный анализ произведений

П.И. Мельникова

1.2.Принципы противостарообрядческой публицистики, сформировавшиеся до П.И. Мельникова

1.3.Литературно-художественное осмысление старообрядчества до П.И. Мельникова;

1 .^Формирование взглядов П.И. Мельникова на старообрядчество,

ГЛАВА II. Особенности изображения старообрядчества в творчестве П.И. Мельникова (до дилогии «В лесах» и «На горах»)

2.1.Рассказ «Гриша»: к проблеме интерпретации поведения персонажей

2.2.«Праведники» и «грешники» в «Грише»

2.3.Литературные источники образов рассказа «Гриша»

2.4.Иллюзия достоверности как принцип противостарообрядческой сатиры

П. И. Мельникова

2.5.П.И. Мельников и Ф.В. Ливанов - два сатирика старообрядчества

2.6.Роль трагического и мотив «кающегося грешника» в произведениях, обличающих старообрядчество;

2.7.«Очерки поповщины» в аспекте публицистики и изображение старообрядческого священства в них

2.8. П.И. Мельников и ослабление противостарообрядческих тенденций в литературе середины XIX века

ГЛАВА III. Старообрядческое купечество в дилогии «В лесах» и «На горах»

3.1. Образ старообрядчества и стилевые особенности дилогии

3.3. «Русский хозяин» в системе персонажей дилогии «В лесах» и «На горах»

3.4. Другие типы старообрядцев в дилогии

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Боченков, Виктор Вячеславович

П.И. Мельников остается малоизученным писателем в силу разных причин. Одна из них - отсутствие критики, которая оценила бы его по достоинству (а не только как писателя-этнографа) и способствовала бы популярности произведений. На это обстоятельство указывал в начале XX века высоко оценивавший писателя A.A. Измайлов: «Его романы появились уже тогда, когда русская критика оскудела. Большинство критиков не рассмотрело ничего дальше внешних форм и внешних фактов мельниковского рассказа»1. A.A. Измайлов в своем критико-биографическом очерке обосновывал художественную состоятельность произведений писателя.

Отзывы критики о П.И. Мельникове при его жизни в целом не содержали достаточно глубокого анализа его творчества. О П.И. Мельникове писали О.Ф. Миллер, А.П. Милюков, А.Н. Пыпин, С.А. Венгеров, A.M. Скабичевский, историк и друг писателя Д.И. Иловайский. Подводя итог критическим отзывам, появлявшимся в печати в течение 25 лет, истекших после смерти писателя, H.A. Саввин констатировал: «По странной иронии судьбы Мельников до сих пор не дождался подробного - обстоятельного - если не изучения, то разбора как писатель-беллетрист. Никто из критиков и историков литературы не дал полного освещения литературной физиономии писателя, не выяснил значения его художественных образов, не поставил его в общую связь с предшествующим литературным развитием, не указал основных приемов творчества; в большинстве случаев дело ограничивается самою общею, самою сжатою характеристикою талантливого писателя»2. I

После смерти П.И. Мельникова зазвучали негативные оценки его творчества. Например, отрицательно отзывался о дилогии A.M. Скабичевский: «В романах этих

1 Измайлов A.A. П.И. Мельников-Печерский (критико-биографический очерк) // Полное собрание сочинений П.И. Мельникова (Андрея Печерского): В 7 т. 2-е изд. - СПб., 1909. - Т. 1. - С.5.

2 Саввин H.A. П.И. Мельников в оценке литературной критики // Сборник в память П.И. Мельникова (Андрея Печерского). - Нижний Новгород., 1910. - 4.1. - С. 296. нечего и искать каких-либо художественных достоинств, равно как и психологической правды. Быт поволжских раскольников, составляющий содержание этих романов, изображается в них с одной внешней, этнографической стороны.»3 «Мельников любил показывать свой товар лицом, то есть обставить свой материал поэффектнее, прикрасить археологическими редкостями, выисканными народными выражениями и т.п., и действительно этнографическая картина очень интересная. Но какое мировоззрение лежит в ее подкладке? Насколько собственные истолкования и комбинации автора объясняют изображенный быт? В этом смысле результат рассказов очень невелик», - пишет А.Н. Пыпин4. Давая подобные оценки, критики, как было уже отмечено, вскользь анализировали художественное мастерство писателя, резкий тон их оценок обусловлен несовпадением взглядов на некоторые социально-общественные явления, бывшие тогда актуальными.

Наиболее полной дореволюционной работой о П.И. Мельникове стала книга П.С. Усова, открывавшая собрание сочинений писателя, издававшееся в 1897 - 1898 годах М.О. Вольфом5. Она в основном носит биографический характер. В ней были впервые опубликованы многие документы, связанные с деятельностью П.И. Мельникова в Министерстве внутренних дел, с его жизнью и творчеством. Однако в целом в дореволюционном литературоведении за П.И. Мельниковым прочно закрепилась репутация «писателя-этнографа». Именно эту сторону в его творчестве выделяли, кроме A.M. Скабичевского, А.Н. Пыпин («Рассказ "На горах" есть наполовину произведение с художественными намерениями, наполовину этнография»)6 и С.А. Венгеров,7 H.A. Янчук8.

Литературоведческое осмысление творчества писателя начинается в советскую эпоху. В 1928 году вышла статья П.О. Пилашевского «К вопросу о композиции и

3 Скабичевский A.M. История новейшей русской литературы. 7-е изд. - СПб., 1909. - С.225.

4 Пыпин А.Н. История русской этнографии: В 4 т. - СПб., 1891.-Том2. -С.401.

3 Усов П.С. П.И. Мельников, его жизнь и литературная деятельность // Мельников П.И. Полное собрание сочинений: В 7 т. - СПб. - М., - 1897 - Т. 1. - 324 с. Пыпин А.Н. История русской этнографии: В 4 т. - СПб., 1891. - Том 2. - С.400.

7 Венгеров С. Мельников Павел Иванович // Энциклопедический словарь (издатели Ф.А. Брокгауз и H.A. Ефрон). - СПб., 1896. - Т. 19. - С.46 - 48.

8 Янчук H.A. Мельников как художник-этнограф // История русской литературы XIX века. - М., 1910. - T.IV. стиле романа П.И. Мельникова "В лесах"»9. Затем статья Г.С. Виноградова «Фольклорные источники романа Мельникова-Печерского "В лесах"», открывшая этот роман, выпущенный издательством «Academia» в 1936 году. Автор статьи доказывал, что использование фольклорных и этнографических элементов - это средство создания художественных образов, необходимое также для точного и реалистичного изображения народного быта. Но, оценивая в целом положительно эти и другие работы о писателе, в 1957 году Д.А. Марков вынужден был констатировать: «Язык и стиль Мельникова-Печерского мало изучен.»10

Заметный вклад в изучение творчества П.И. Мельникова внесла JI.M. Лотман11, i рассматривая творчество писателя в контексте общего развития русской литературы XIX века в сопоставлении с творчеством современников П.И. Мельникова.

На сегодняшний день наиболее изученной стороной творчества П.И.

Мельникова остается фольклорный аспект. Исследование фольклора в произведениях П.И. Мельникова затрагивало изучение и стилевых особенностей творчества писателя. В работах, ставящих целью исследование и функционирование

9 Пилашевский П.О. К вопросу о композиции и стиле романа П.И. Мельникова «В лесах» // Известия Нижегородского университета, 1928. - Вып. 2. - СЗЗО - 347. ■

10 Марков Д. А. Язык и стиль Мельникова-Печерского в оценке русской критики // Московский областной педагогический институт. Ученые записки. - М., 1957. - Т. XLVIII. - Вып. 4. - С.56. Лотман JI.M. Мельников-Печерский // История русской литературы. - М. - JL, 1956. - Т.9. - 4.2. С. 198 - 227; ее же - Реализм русской литературы 60-х годов XIX века (истоки и эстетическое своеобразие). - JI. 1974. - 352 е.; ее же - Роман из народной жизни. Этнографический роман // История русского романа: В 2-х т. - М. - JL, 1964. - Т.2 - С.405 - 415; ее же - Русская историко-филологическая наука и художественная литература второй половины XIX века (взаимодействие и развитие) // Русская литература. 1996. - №1 - С.19 - 44.

11 Воронина М.Ф. Источники китежской легенды в романе П.И. Мельникова (А. Печерского) «В лесах» - в кн.: «Фольклор народов РСФСР». - Уфа, 1979. - С.48 - 54; Виноградов Г.С. Фольклорные источники романа Мельникова «В лесах». - В кн.: Мельников-Печерский П.И., «В лесах», М. - JL, 1936. - С. VIII - LXVII; Его ¿<,е -Опыт выяснения фольклорных источников романа Мельникова-Печерского «В лесах». - в кн.: «Советский фольклор». №2 - 3. М. - JL, 1936. - С. 341 - 368; Власова З.И. П.И. Мельников. - В кн.: Русская литература и фольклор. (Вторая половина 19 в.), - JL, 1982; Коренова К.Е. Фольклор народов Поволжья в историко-этнографических работах П.И. Мельникова-Печерского. - в кн.: «Фольклор народов РСФСР». - Уфа. 1976., -Вып 3. - С. 161 - 167. Курдин Ю.А. Идейно-композиционные функции фольклора в дилогии П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» / Моск. гос. пед. ин-т им.В.И.Ленина. - М., 1986. - 25 с. Его же -Художественная функция фольклора в романах П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» // Проблемы интерпретации художественных произведений. - М., 1985. - С. 116-122. Его же - Постоянные эпитеты в авторской речи П.И. Мельникова-Печерского («В лесах») // Проблемы взаимовлияния фольклора и литературы. - М., 1986. - С. 100 -109. Его же - Традиции народной сатиры в творчестве П.И. Мельникова-Печерского // Фольклорные традиции в русской и советской литературе. - М., 1987. - С. 100 -111. Макаров В.Г. Об особенностях функционирования пословиц и поговорок в романе П.И. Мельникова-Печерского «На горах» // Частные вопросы общего языкознания. - Чебоксары, 1993. - С. 17-30; Марков А.В. Мельников-Печерский как собиратель былин // Этнографическое обозрение. - 1908. - Кн. 79.- №4. - С.134 - 135; Кудряшов И.В.; Курдин Ю.А. Эстетика и поэтика народной поэзии в портретных описаниях персонажей дилогии П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горвх» // Аркадий Гайдар и круг детского и юношеского чтения. - Арзамас, 2001. -С. 130-139. фольклора в произведениях писателя, затрагивались вопросы создания образов старообрядцев с помощью фольклорных средств. Исследователи обратили внимание на художественные связи писателя с «предшествующим литературным развитием» (диссертации П.И. Лещенко «Ранний период творчества П.И. Мельникова-Печерского (истоки и взаимосвязи)», Л.М. Рудневой «П.И. Мельников-Печерский в 1830 - 60-е годы. (Вопросы биографии и творчества)», на особенности создания им художественного портрета (диссертация И.В. Кудряшова «Дилогия ТТ И. Мельникова-Печерского "В лесах" и "На горах" (поэтика портрета)»), на жанровую специфику романов (диссертация Э.Т. Какильбаевой «Дилогия П.И. Мельникова-Печерского "В лесах" и "На горах" (Система образов и особенности жанра)»). Тем не менее специфика художественного изображения старообрядчества остается пока не вскрытой.

В советские годы вышло два собрания сочинений П.И. Мельникова. Первое, шеститомное, под редакцией, с примечаниями и критико-биографическим очерком М.П. Еремина, увидело свет в 1963 году. Второе собрание, в восьми томах, также подготовленное М.П. Ереминым, - в 1976 году. Ссылки на произведения П.И. Мельникова даются в диссертации по восьмитомному собранию сочинений (первая цифра - номер тома, вторая - страница).

Во вступительных статьях М.П. Еремина, Ф.М. Левина (его статья «Эпопея

П.И. Мельникова» открывает переизданный в 1956 году роман «На горах») рассматривалась обзорно служебная и литературная деятельность писателя. Статьи содержат ряд ценных замечаний, однако специфика отношения к религии в то время, когда они увидели свет, оказывает влияние на общий тон оценок многих эпизодов дилогии, ведет к субъективной их трактовке. В силу той же причины не получили переоценки противостарообрядческие установки писателя, и резко отрицательное, сатирическое изображение, например, скитской жизни однозначно расценивалось как

13 Левин Ф.М. Эпопея П.И. Мельникова // Мельников П.И. На горах. - М., 1956. - Кн. 1. - С. 3 - 27. достоинство дилогии, одна из «правдиво нарисованных картин жизни»14. На наш взгляд, изображение старообрядчества в творчестве писателя оставалось достаточно субъективным, что нельзя не учитывать.

Из работ последних лет о писателе самой полной остается книга В.Ф. Соколовой «П.И. Мельников-Печерский. Очерк жизни и творчества». Здесь проанализированы источники, послужившие основой для ряда сюжетных линий дилогии «В лесах» и «На горах», выявлены и обобщены сведения о прототипах некоторых героев, даны литературоведческие характеристики основных персонажей, экскурс в творческую лабораторию писателя.

Художественный анализ произведений П.И. Мельникова должен, на каш взгляд, соотноситься с особенностями развития взглядов писателя на старообрядчество, с учетом влияния на творчество писателя противостарообрядческой публицистики.

Писатель обычно наделяет литературного героя теми или иными чертами характера: односторонними или многосторонними, цельными или противоречивыми, статичными или развивающимися, вызывающими уважение или презрение и т.д. ЦЕЛЬ работы состоит в анализе эволюции художественного характера старообрядца в произведениях Мельникова, начиная от его рассказов рубежа 1850-60 годов («Поярков», «Гриша») и заканчивая романами «В лесах» и «На горах».

В соответствии с обозначенной целью определены следующие ЗАДАЧИ исследования:

1.Раскрыть мировоззренческие основы изображения старообрядчества, создания художественных характеров, объяснить их своеобразие. Мы считаем важным остановиться именно на этом аспекте, поскольку солидарны с мыслью П.Н. Сакулина о том, что мировоззрение писателя непосредственно отражается на создании художественного образа. «Мировоззрение понимается как поэтическая

14 Кулешов В.И. История русской литературы XIX века. 70 - 90-е годы. - М., 1983. - С. 74. концепция жизни и мира. Оно проникает собою все художественное творчество поэта и школы.»15

3.Проследить влияние противостарообрядческой публицистики на создание тех или иных персонажей.

4.Выявить основные художественные приемы создания П.И. Мельниковым образа старообрядца в рассказах и в дилогии, а также некоторые литературные источники, использовавшиеся писателем и ранее не отмеченные литературоведами.

АКТУАЛЬНОСТЬ работы обусловлена слабой изученностью перечисленных аспектов творчества П.И. Мельникова.

МАТЕРИАЛОМ ИССЛЕДОВАНИЯ послужили рассказы писателя, затрагивающие старообрядческую тематику («Поярков», «Гриша»), «Очерки поповщины», дилогия «В лесах» и «На горах». В целях сопоставления привлечены произведения И.И. Лажечникова, М.Н. Загоскина, О.Забытого, Ф.В. Ливанова и др.".

ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЙ базой диссертации служат труды A.A. Потебни, М.М. Бахтина, А.Ф. Лосева, А.Н. Веселовского, Ю.Б. Борева, Ю.И. Минералова и др.

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ исследования. Материалы диссертации могут быть использованы в вузовских базовых лекционных курсах, спецкурсах, спецсеминарах, при работе над комментариями к произведениям писателя.

По СТРУКТУРЕ диссертация, кроме введения, состоит из трех глав и заключения. Структура определяется вышеназванными целями работы и спецификой материала.

Первая глава - «Становление взглядов П.И. Мельникова на старообрядчество и их отражение в его рассказах». Здесь намечены основные этапы развития противостарообрядческой публицистики (в том числе и до П.И. Мельникова) и

15 Сакулин П.Н. Теория литературных стилей. - в кн.: «Филология и культурология». - М., 1У90. - С.141. показано ее влияние на художественную литературу первой половины XIX века, затрагивающую старообрядческую тематику. Отмечено, что изображение старообрядчества строится в соответствии с определенной публицистической заданностью, «социальным заказом», в соответствии со сложившимися в публицистике и в общественном мнении стереотипами. Таковы, например, образы старообрядцев в «Последнем Новике» И.И. Лажечникова, «Брынском лесе» М.Н. Загоскина. Старообрядчество продолжает оставаться закрытым миром для литературы, несмотря на эпоху романтизма при всем ее внимании к национальному, к народному, и, по сути, для натуральной школы с ее вниманием к бытовой конкретике, человеческим типам, этнографизму. Рассказы П.И. Мельникова «Поярков», «Гриша» также несут на себе заметный отпечаток сложившихся к тому времени публицистических стереотипов с характерным акцентированием негативных черт характера старообрядца, мотивов поведения.

В ПЕРВОЙ главе анализируется сложившаяся у П.И. Мельникова в первой половине 1850-х годов так называемая концепция «недостатков русского народа», изложенная в «Отчете о современном состоянии раскола в Нижегородской губернии». Эта концепция - своеобразная попытка обрисовать этнический образ русских старообрядцев. Концепция П.И. Мельникова во многом наивна, шатка, неполна, зачастую слабо аргументирована. Тем не менее это был определенный этап в его личном осмыслении национальных особенностей русского народа, плод его наблюдений, раздумий, размышлений. Эта концепция, к которой литературоведы не обращались, позволяет уточнить некоторые особенности изображения героев рассказа «Гриша», по-новому взглянуть на него. Образы героев рассказа (а художественный образ, как известно, всегда несет в себе обобщение, то есть имеет типическое 3 значение) олицетворяют те или иные «недостатки русского народа», обозначенные П.И. Мельниковым в «Отчете.». Зависимостью от концепции «Недостатков.» объясняется ряд странностей в поступках персонажей, концепция позволяет решить вопрос интерпретации поведения героев этого произведения.

В первой главе определены также основные особенности произведений ГШ. Мельникова рубежа 1850 - 60-х годов, касающихся старообрядчества.

Во ВТОРОЙ ГЛАВЕ («Особенности изображения старообрядчества в творчестве П.И. Мельникова (первая половина 1860-х гг.)») рассмотрены особенности противостарообрядческой сатиры П.И. Мельникова. Выявлены основные сатирические противопоставления, используемые писателем. Особенности сатирического изображения старообрядцев сопоставлены с творчеством Ф.В. Ливанова, чьи взгляды на старообрядчество отличались крайним консерватизмом и резким неприятием этого религиозного течения. Хотя эти писатели, безусловно, разного дарования, в их творчестве можно выявить некоторое сходство мотивов, обличительно-сатирических приемов и, конечно, различия.

В главе анализируется также роль элементов трагического в противостарообрядческой сатире и так называемый мотив «кающегося грешника». Он состоит в том, что герой, строго придерживаясь старообрядчества и пройдя различные житейские перипетии, убеждается в неправоте своей религиозной доктрины (часто под влиянием какого-нибудь сильного потрясения), раскаивается и присоединяется к господствующему вероисповеданию. Отрицая с помощью введения трагического конфликта нормы старообрядческой этики, некоторые писатели (И.И. Лажечников, A.B. Иванов) пытались показать, что какой бы глубины ни достигло падение героя, оно не исключает возможности очищения. Герой-старообрядец, совершивший преступление (зачастую тяжкое, связанное с пролитием крови) или ставший причиной чей-то смерти, приводился к покаянию. Покаяние и отречение от старообрядчества возвышало такого героя, однако выглядело искусственным. Осознавая, что введение мотива кающегося грешника требует большой психологической достоверности, П.И. Мельников с его художественным чутьем избегал использовать его и не решался описывать резкие, драматические повороты судеб своих героев.

Отдельный параграф второй главы посвящен историко-публицистической работе «Очерки поповщины» и принципам изображения старообрядческого священства в ней. Они сопоставляются с художественной манерой писателей, близких к народническому лагерю, - О. Забытого (Г.И. Недетовский), Н. Александрова.

ТРЕТЬЯ ГЛАВА диссертации («Старообрядческое купечество в дилогии "В лесах" и "На горах"») посвящена, соответственно, особенностям изображения купечества. Поскольку отношение П.И. Мельникова к старообрядчеству менялось, то претерпевала изменения и система изобразительных средств, образная структура произведений. П.И. Мельников был вынужден искать особый стиль, способный отобразить и воссоздать совсем другой, особый образ старообрядчества, нежели тот, что создавался при помощи сатирической поэтики. В дилогии действуют совсем иные герои. От образа-схемы писатель переходит к образу-характеру. В дилогии появляется положительный герой-старообрядец. Однако существенной особенностью его изображения является декларирование героем разрыва со старообрядческой средой либо постоянная ее критика. Правоту старообрядчества и каноничность восстановления белокриницкой церковной иерархии П.И. Мельников поручает отстаивать Стуколову, герою отрицательному, авантюристу.

Отходят на второй план образы изуверов (Гриша). На первый выдвигается купец-старообрядец, инициативный хозяин, организатор производства. Иными словами, та группа людей, с которой писатель связывал развитие страны. Пользуясь выражением старообрядческого публициста В.П. Рябушинского, в третьей главе мы выделяем особую группу героев дилогии - «русский хозяин». При этом оговаривается, что в силу разноплановости, индивидуализированное™ характеров, в I силу других особенностей системы персонажей дилогии предложить их полную, стройную классификацию едва ли возможно. Подвергнута критике классификация Л.М. Багрецова, предложенная им в работе «Раскольничьи типы в беллетристических произведениях П.И. Мельникова-Печерского» (1901 г.), в основу которой положен критерий, предполагающий необходимость учитывать степень искренности отношения персонажей к старообрядчеству (случайные «представители раскола», истинные «ревнители древлего благочестия», переходные типы).

В заключение обобщаются итоги исследования, формулируются выводы, обоснованные в главах диссертации.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Творчество П.И. Мельникова-Печорского и изображение старообрядчества в русской литературе XIX века"

П.И Мельников не отставал от своего времени, и это касается художественного осмысления старообрядчества. Его изучение шло во взаимосвязи с проблемой исторического предназначения России, русского народа, которая решалась писателем с позиций, очень близких к славянофильским.Вначале, в 1850-е годы, взгляды П.И. Мельникова на старообрядчество ничем не отличались от общепринятых; авторская оценка, характер персонажей испытали влияние сложившихся еще с конца XVII века в противостарообрядческой публицистике стереотипов. Типические качества персонажей «Пояркова» и «Гриши» фанатизм, неспособность творить добро, двуличие, лицемерие, глупость, оправдание греха религиозными аргументами. Положительный герой-старообрядец не стал объектом художественного изображения. Старообрядчество олицетворяет собой «недостатки русского народа», подлежащие искоренению. Концепция «Недостатков...», изложенная в «Отчете о современном состоянии раскола в Нижегородской губернии», во многом наивная, была «переплавлена» в художественное качество при работе над рассказами «Поярков» и «Гриша».Старообрядцам - героям этих рассказов - свойственны легковерная податливость к различным абсурдным религиозным толкам, склонность к нарушению закона. Эти качества рас1фываются при помощи анекдотичных ситуаций, характеристик, вложенных в уста героев, авторских характеристик, при помощи сатирического заострения тех или иных черт характера персонажа. Сатирическое изображение старообрядцев доминирует над описательным. В «Отчете о современном состоянии...» мы встречаем эпизоды, в которых тщательно и детально описан старообрядческий быт (домашнее убранство, особенности одежды, речи) и которые могли бы использоваться в художественном произведении, например, для характеристики героя, его семьи, для усиления эффекта правдоподобия. Но П.И. Мельников не реализовал в своих рассказах эти богатейшие наблюдения, хотя сочетание сатирической и бытоописательной задач было вполне возможным. Это удалось, например, М.Е. Салтыкову-Щедрину в очерках «Матушка Мавра Кузьмовна» и «Странник» из цикла «Губернских очерков». Сатирическое в целом изображение старообрядцев выполнено здесь в тесной связи с точной, в духе натуральной школы, обрисовкой их быта. Но если щедринский чиновник из «Матушки Мавры Кузьмовны», от лица которого написан очерк, - это зоркий наблюдатель, способный подмечать разные бытовые мелочи, то мельниковский становой Поярков склонен к злой насмешке над старообрядцами, передает рассказчику анекдоты о скитах, не считая важным охарактеризовать закрытый мир старообрядчества через быт, не искаженный карикатурным деформированием.Отсутствие бытописания, наличие карикатурных элементов, анекдотичных вставок, искусственность ситуаций и характеров, обусловленная стремлением к изображению негативного в старообрядчестве как типического - отличительные черты рассказов П.И. Мельникова «Поярков» и «Гриша». Идейные подходы к изображению старообрядчества у писателя совпадали с уже вошедшими из публицистики в лрггературу подходами, закрепившимися, например, в творчестве И.И. Лажечникова, М.Н. Загоскина. Общность этих подходов заметна также при сравнительном анализе рассказов П.И. Мельникова (рубежа 1850 - 1860 гг.) с произведениями его современника Ф.В. Ливанова, несмотря на большое различие их дарований.Необходимо отметить, что, принадлежа к «обличрггелям раскола», П.И. Мельников избежал некоторых расхожих художественных приемов, которые использовали его современники, создавая образ старообрядца. В сюжетной линии его рассказов отсутствует движение героя-старообрядца от преступления к покаянию с последующим присоединением к «великороссийской церкви». Подобный сюжетный ход (мотив) отмечен в произведениях А.В. Иванова, Ф.В. Ливанова, из более известных писателей - у И.И. Лажечникова. Изображение религиозной переориентации героя, изменений в его внутреннем мире требовали иных стилевых доминант, отказа от сатирической карикатурности в пользу психологизма, чего ни один из перечисленных авторов не сделал. Поэтому мотив кающегося грешникастарообрядца выглядел в их произведениях искусственным, надуманным. П.И. Мельников отказался от него; в то же время и психологизм не стал стилевой доминантой его произведений. Внутренний мир героя, его переживания, чувства, помыслы, поступки раскрываются при помощи само- и взаимохарактеристик, писем, различных фольклорных средств (стилизация под народную песню, использование поговорок, пословиц). Но в целом персонажи П.И. Мельникова как в рассказах, так и в романах мало склонны к рефлексии, к самоанализу. Старообрядческие легенды, поверья, жития широко используемые в дилогии, призваны отражать особое мировосприятие героев, не только особенности психологических состояний, склада и движений души. Указав на особенности изображения старообрядцев, мы солидарны с выводом Л.М. Лотман: «Сочетание наиболее традиционных средств художественной изобразительности с реалистическими методами характеристики человека и его внутреннего мира, выработанными литературой XIX века и не чуждыми устному народному творчеству новых времен, было одной из неотъемлемых особенностей творчества Мельникова, наложившее особенный отпечаток на образную систему романов»*"^.В то же время необходимо указать на особенности изображения реальных старообрядцев в историко-публицистических произведениях П.И. Мельникова, иначе данная характеристика, относящаяся лишь к художественному творчеству писателя, будет не совсем достаточна, чтобы представить себе в целом его подходы к созданию образа старообрядцев. Писатель нейтрально относился к личностям, событиям старообрядческой истории, ушедшим в далекое прошлое. В то же время современное старообрядчество остается под прицелом жесткой сатиры. Эта особенность сохраняется в дилогии «В лесах» и «На горах». Достаточно посмотреть, с какой симпатией П.И. Мельников пересказывает, использует в художественном пространстве романов, «Очерков поповщины» старообрядческие легенды, эпизоды "^" Старикова А. О психологизме романов П.И. Мельникова (Андрея Печерского) // Творческая индивидуальность писателя и взаимодействие литератур. - Алма-Ата, 1988. - 36." " Лотман Л.М. Роман из народной жизни. Этнографический роман. - В кн.: «История русского романа». - Л. -

М., 1964.-Т.2.-С.413.ЖИТИЙ подвижников «древлего благочестия». Но когда необходимо ввести в очерк, упомянуть в романе реальное лицо (будь то священник, оставшийся верным старообрядчеству, активный деятель старообрядчества (как, например, Афоний Кочуев, архиепископ Антоний, в дилогии - Василий Борисыч), в ход идут ирония, акцентирование негативных характеристик героя, их сатирическое заострение, а порой и непроверенные домыслы, касающиеся личности того или иного лица. Одним из средств убеждения в публицистике является факт; мы установили, что писатель, к сожалению, излишне доверял непроверенным фактам, поспешно хватаясь за них.Стиль его «Очерков поповщины» представляет оригинальный сплав документальной публицистики, исторического исследования с художественными приемами изображения героев и событий, выражающими субъективное, эмоциональное отношение автора к предмету изображения.Проблема развития и укрепления России поставила перед писателем задачу определить, с каким социальным слоем это будет связано. Залог будущего страны писатель видел в «старообрядцах, которые не раскольниками будут». Идейный замысел дилогии с ее многоплановостью не мог быть реализован в рамках уже сложившейся сатирической поэтики изображения старообрядчества. П.И. Мельников нашел особый подход к изображению своих художественных идей, связанных со старообрядчеством. Он характеризуется тем, что герои произведений неотделимы от своей культурной среды, не могут быть из нее вырваны. Доминирование сатиры идет на убьшь. Герои характеризуют эту среду, она в свою очередь их. Принцип погружения в среду, в старообрядческую культуру был опробован еще в «Заузольцах» и «Грише». Здесь герои выступали номггелями старообрядческих преданий, в которые они безусловно веррши, которые оказывали влияние на их действия. Детальное изображение быта, этнографических и ментальных особенностей было воплощено в дилогии. Образ старообрядчества складывае1)^десь из образов различных действующих лиц, главных и второстепенных, он характеризуется с помощью фольклорных средств, вещным миром дилогии, авторскими отступлениями.комментариями (зачастую негативными), взаимохарактеристиками героев. Этой задаче служат даже авторские пояснения в сносках.Организующими стилевыми доминантами дилогии «В лесах» и «На горах» стали описательность и жизнеподобие. Особенность принципа жизнеподобия в том, что он не служит сатирической задаче, как в «Пояркове» и «Грише», в тех «Очерках поповщины», что посвящены современному старообрядчеству.Эволюция образов старообрядцев в произведениях П.И. Мельникова обусловлена изменением его взглядов на историческую миссию старообрядчества. От схематичного персонажа, созданного по канонам, зародившимся в противостарообрядческой публицистике, П.И. Мельников шел, освобождаясь от этих канонических условностей, к созданию сложного, многогранного, индивидуального характера, в котором был бы воплощен национальный идеал. Тот или иной герой важен писателю как средство рас1фытия более широкого, чем индивидуальный характер образа, - образа народа, старообрядческого Поволжья. Он складывается и нюансируется введением в художественное пространство дилогии множества второстепенных персонажей, что придает ему особую неповторимость и оригинальность.В дилогии можно выделить особую группу героев, условно назвав ее «хозяева». Этих поволжских купцов характеризует особое отношение к Ьредпринимательству, семейному быту, религии.Дилогия «В лесах» и «На горах» стала вершиной художественного наследия П.И. Мельникова. Ее своеобразие в том, что, во-первых, писатель сумел убедительно показать неизвестный, обособленный мир - мир старообрядчества, где по устоявшимся традициям не принято делиться информацией, открываться. И более того - мир, о котором Россия знала лишь по тенденциозным публикациям. Во-вторых, старообрядчество, эта «отечественная Атлантида», было представлено убедительными человеческими характерами, где индивидуальное и типическое представляли сложный синтез, несмотря на ряд особенностей авторского подхода к созданию положительного образа старообрядца. В начале XX века литературовед Л.М. Багрецов точно подметил, что действующие лица дилогии «...живут полной жизнью людей, занимающих определенное общественное положение, вступающих в отношения семейные - людей с известным умственным складом, характером, наклонностями, одним словом - с известной индивидуальностью»"*". Мастерство и художественный талант П.И. Мельникова проявились, в частности, в том, что писатель стремился отойти от устоявшихся шаблонов изображения старообрядчества, которым следовал некогда и сам. Его герой мыслится именно как целостный, убедительный характер, а не схема. Дилогия показала также неисчерпаемые возможности русского фольклора. Фольклор, используемый П.И. Мельниковым в авторской речи, не выглядит чужеродным, он органически вписывается как в речь героев, так и в речь автора, являясь одной из основ индивидуального творческого сознания П.И. Мельникова. Писатель опирался на фольклорные образы и символы, аккумулировал свои идеи и мысли с помощью народных пословиц, поговорок, д?же когда работал над критическими статьями, - в жанре, казалось бы, от фольклора далеком. Кроме того, уникальна сама по себе жанровая природа дилогии, сочетающая признаки семейного, авантюрного, бытового романа. В дилогии нельзя выявить одну доминирующую тему, можно говорить о системе тем. П.И. Мельников совершенно подорвал принципы художественного изображения старообрядчества, обозначив в старообрядческой среде положительный идеал. Более того, он нашел и обрисовал в этой среде национальный идеал."" Багрецов Л.М. Раскольничьи типы в беллетристических произведениях П.И. Мельникова-Печерского.СПб., 1904.-С.2.

Список научной литературыБоченков, Виктор Вячеславович, диссертация по теме "Русская литература"

1. Денисов С. Виноград российский, или Описание пострадавших в России за древлецерковное благочестие. -М„ 1906,-С!ЧД^94^5.

2. Чернышевский Н.Г. Очерки гоголевского периода русской литературы. Полное собрание сочинений в 15 т.-М„ 1947. - Т.З. - С.18.

3. Борее Ю.Б. Комическое, или О том, как смех казнит несовершенство мира, очищает и обновляет человека и утверждает радость бытия. М., 1970. - С.81.Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина. М., 2СС1. - Стб. 938.

4. Гиляров-Платонов Н.П. Логика раскола // Сборник сочинений. М., 1899. - Т.2 - С.196.

5. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М, 1989. - Т.1. - С.17.

7. Ливанов Ф.В. Пропагандист мясницкий // Раскольники и острожники. СПб., 1868. - Т. 1. - С.260.

8. Ливанов Ф.В. Раскольничьи ходоки // Раскольники и острожники. СПб., 1868. - Т.1. - С.305.

9. Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы. М., 1972. - С.74 - 75.

10. Бем А.Л. К уяснению историко-литературных понятий // Известия общества русского языка и словесности. 1918. Т.23. кн. 1.-С.232.

11. Есин Б.А. Принципы и приемы анализа литературного произведения. 3-е изд. М., 2000. - С.68.

12. Боченков В.В. Годы и приходы. М., 2001. - С.ЗЗ - 35.

13. О.Забытый (Г.И.Недетовский) Не угодил II Миражи. М., 1988. - С.401.

14. Русский листок. 1891." №№ 240 267,269 - 274,276 - 278,280,281, 283 - 287,289 - 295, 297 - 300.

15. Русский листок. 1891 №№301, 302, 304-309, 311,314- 316, 318 - 323, 325 - 330, 332 - 337, 339, 341 - 343, 346,347,351,353,354, 356-360.

16. Русский листок. 1892. №№ 270, 247, 277, 281, 284, 288, 291, 295, 298, 302, 305, 309, 312, 316, 319, 323, 326, 330, 333,337, 340, 344,351.

17. Русский листок. 1892. -№№158, 164, 171, 184.

18. Русский листок. 1893.-№№146, 150, 153, 157, 160, 164, 165, 167, 171, 174.

19. Денисов J1. Ценою веры. М., 1896. - 212 с.

20. Мотеюнайте И. В. Память коллективная и личная в дилогии П.И. Мельникова «В лесах» и «На горах» // Филологические науки. 2000. - №2. - С.ЗЗ.

21. Анцупова Е.А. К проблеме характеров в романах П.И. Мельникова (Андрея Печерского) «В лесах» и «На горах» в кн.: «Проблемы русской литературы». - М., 1973. - С.138.149 Там же. С.138 - 139.

22. Русские писатели 1800 -1917 гг. Биографический словарь. М., 1994. - T.3 - С.581.

23. Дунаев М.М. Павел Иванович Мельников-Печерский в кн.: «История русской литературы XIX века 70 - 90-е годы». - М., 2001. - С.256.

24. Например, старообрядческий архиепископ Аркадии Славский. См. о встрече с ним письмо П.И. Мельникова к В.М. Лазаревскому. (Сборник в память П.И. Мельникова (Андрея Печерского). Нижний Новгород, 1910. -4.1.-С. 186- 188.

25. Пыпин А.Н. История русской этнографии: В 4 т. СПб., 1891. - Том 2. - С. 401.

26. Лотман Л.М. Реализм русской литературы 60-х годов XIX века. Л., 1974. - С. 137.

27. Рябушинский В.П. Там же. С. 6 7.

28. Успенский Б.А. Поэтика композиции. СПб., 2000. - С.205.

29. Старикова А. О психологизме романов П.И. Мельникова (Андрея Печерского) // Творческая индивидуальность писателя и взаимодействие литератур. Алма-Ата, 1988. - С.36.

30. Багрецов Л.М. Раскольничьи типы в беллетристических произведениях П.И. Мельникова-Печерского. СПб., 1904.-С.2.БИБЛИОГРАФИЯСочинения П.И. Мельникова

31. Полное собрание сочинений П.И. Мельникова (Андрея Печерского). СПб. - М., 1897 - 1898. - Вольф. - Т.1 - 14.

32. Полное собрание сочинений П.И. Мельникова (Андрея Печерского). СПб., 1909. -Маркс.-Т.1 -7.

33. Собрание сочинений. В 6 томах. Под ред. и с примеч. М.П. Еремина. М., 1963.

34. Собрание сочинений. В 8 томах. Сост., общ. ред. и вступит статья М.П. Еремина. -М., 1976.Авторефераты

35. Володина В.А. Творческий путь П.И. Мельникова-Печерского. Душанбе, 1966. -23 с.

36. Какильбаева Э.Т. Дилогия П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» (Система образов и особенности жанра). -1 М., 1990.

37. Кудряшов КВ. Дилогия П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах». (Поэтика портрета). Волгоград, 2000. - 14 с.

38. Курдин ЮЛ. Фольклор в дилогии П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах». М., 1988. - 16 с.

39. Лещенко П.И. Ранний период творчества П.И. Мельникова-Печерского (истоки и взаимосвязи). Киев, 1971. - 21 с.

40. Макарова Е.А. Старообрядческая культура в эстетическом сознании Н.С. Лескова. -Томск, 1992.-21 с.

41. Марков Д. А. Особенности лексики романа П.И. Мельникова-Печерского «В лесах»: Автореф. дисс. доктора филол. наук. М., 1962. - 42 с.

42. Мотеюнайте И.В. Поиски «цельного человека» в русской литературе 1870 80 гг. -Новгород, 1998.-16 с.

43. Найденова Л.П. Мир человека на Руси в XVI веке (по Домострою и памятникам 5 права). М., 1998. - 23 с.

44. Приходъко В.С. Тема старообрядчества и раскола в творчестве Д.Н. Мамина-Сибиряка 80-х гг. XIX века. Л., 1982 - 21 с.

45. Руднева Л.М. П.И. Мельников-Печерский в 1830 60-е годы. (Вопросы биографии и творчества). - Саратов, 1996. - 20 с.

46. Соколова В.Ф. Романы П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах». Творческая история. Л., 1971. - 17 с.Литературоведческие работы, исследования о П.И. Мельникове, художественные произведения о старообрядчестве

47. Авсеенко В.Г. Художественное изучение раскола // Русский вестник. 1874. №1. -С.352 - 378.

48. Александров Н. Пропал! Роман из быта сельского духовенства и раскольников. -СПб., 1875.-202 с.

49. Аннинский Л.А Три еретика. М., 1988. - 350 с.

50. Анцупова Е.А. К проблеме характеров в романах П.И. Мельникова (Андрея Печерского) «В лесах» и «На горах» в кн. «Проблемы русской литературы. - М., 1973.-С.123 - 139.

51. Багрецов Л.М. Раскольничьи типы в беллетристических произведениях П.И. Мельникова-Печерского. СПб., 1904. - 19 с.

52. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986. - 2-е изд. - 444 с.

53. Бем А.Л. К уяснению историко-литературных понятий // Известия общества русского языка и словесности. 1918. Т.23. кн. 1.

54. Богданович А.И. Годы перелома. СПб., 1908. - 458 с.

55. Борее Ю.Б. Комическое, или О том, как смех казнит несовершенство мира, очищает и обновляет человека и утверждает радость бытия. М., 1970. - 269 с.

56. Борее Ю.Б. О комическом. М., 1957. - 232 с.

57. Борее Ю.Б. О трагическом. М., 1961. - 392 с.

58. Борисов В.В. Мои воспоминания. (Из жизни в расколе). М., 1891. - 55 с.

59. Борисов В.В. Как мы ездили за миром в Белую Криницу // Русский вестник. 1864.№3. С. 42 - 78.

60. Воронина М.Ф. Источники китежской легенды в романе П.И. Мельникова (А. Печерского) «В лесах» в кн.: «Фольклор народов РСФСР». - Уфа, 1979. - С.48 -54.

61. Боцяноеский В.Ф. Островский и Мельников-Печерский. // Сборник статей к 40-летию ученой деятельности академика A.C. Орлова. Л., 1934. - С.67 - 74.

62. Введение в литературоведение / Под ред. J1.B. Чернец. М., 1999. - 556 с.

63. Венгерое С. Мельников Павел Иванович // Энциклопедический словарь (издатели

64. Ф.А. Брокгауз и H.A. Ефрон). СПб., 1896. - Т. 19. - С.46 - 48.

65. Веселовский А.Н. Историческая поэтика М., 1989. - 404 с.

66. Виноградов Г.С. Фольклорные источники романа Мельникова «В лесах». В кн.: Мельников-Печерский П.И., «В лесах», М. - Л., 1936. - С. VIII - LXVII.

67. Виноградов Г.С. Опыт выяснения фольклорных источников романа Мельникова-Печерского «В лесах». в кн.: «Советский фольклор». №2 - 3. М. - Л., 1936. - С. 341 -368.

68. Власова З.И. П.И. Мельников. В кн.: Русская литература и фольклор. (Вторая половина 19 в.), - Л., 1982.я

69. Волков И.Ф. Теория литературы. М., 1995. - 256 с.

70. Володихин Д.М. «Увет духовный» как попытка ранней антистарообрядческой полемики // Мир старообрядчества. Вып. 2. Москва старообрядческая. М., 1995. -С. 97-102.

71. Воропонтое Ф. Мысли о терпимости к расколу // Современная летопись.- 1860. -№43.

72. Гегель. Эстетика: В 4 томах. М., 1968 - 1973.

73. Гиляров-Платонов Н.П. Логика раскола// Сборник сочинений. М., 1899. - Т.2 -С. 193-235.

74. Гинзбург Л.Я. О литературном герое. Л., 1979. - 224 с.

75. Горшков А.И. Русская стилистика. М., 2001. - 367 с.

76. Григорий, архиепископ Казанский. Истинно древняя и истинно православная Христова Церковь, изложение в отношении к глаголемому старообрядчеству. -СПб.,-Ч. 1 -2.-1855.

77. Гуковский Г.А. Русская литература XVIII века. М., 1999. - 453 с.

78. Даль В.И. Полное собрание сочинений: В 8 томах. М., 1995.

79. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1989. - Т. 1 - 4.

80. Демин A.C. «Жезл правления» и афористика Симеона Полоцкого. В кн. Русскаястаропечатная литература (XVII первая четверть XVIII в.). Симеон Полоцкий иего книгоиздательская деятельность. М., 1982. - С. 60 - 92.

81. ДенисовЛ. Ценою веры. - М., 1896. - 212 с.

82. Денисов С. Виноград российский или Описание пострадавших в России за древлецерковное благочестие, написанный Симеоном Дионисьевичем (князем Мышецким). М., 1906. - 269 с.

83. Дземидок. Б. О комическом. М., 1974.- 223 с.

84. Дзюбенко М.А. Роман М.Н. Загоскина «Брынский лес» в историческом контексте // Старообрядчество: история, культура, современность. 2004. - №10. С.46 - 54.

85. Дневник Алексея Сергеевича Суворина. London. - М., 1999. - 665 с.

86. Добровольский JI.M. Запрещенная книга в России. 1825 1904. Архивно-библиографические разыскания. - М., 1962. - 254 с.

87. Домострой. М, 1990. - 303 с.

88. Дунаев М.М. Вера в горниле сомнений. Православие и русская литература в XVII -XX вв. М., 2002. - 1056 с.

89. Ежов И.С. П.И. Мельников (Андрей Печерский) // Мельников П.И. В лесах. М., 1955.-Кн. 1.-С.З- 10.

90. Ест А.Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения. М., 2000. -С.

91. Жуков Д.А., ПушкаревЛ. Н. Русские писатели XVII века. М., 1972. - 336 с.

92. Журавлев А.И. Полное историческое известие о древних стригольниках и новых раскольниках, так называемых старообрядцах, о их учении, делах и разгласиях. -СПб., 1799.-430 с.

93. Загоскин М.Н. Брынский лес; Русские в начале осьмнадцатого столетия: Романы.3 М., 1993.-461 с.

94. Зморович А.И. О языке и стиле произведений Мельникова. М., 1916. - 20 с.

95. Иванов А. В. Самосгоратели. Драматические сцены в 4-х картинах // Библиотека для чтения. 1864. - №8. - С. 1 - 40.

96. Измайлов А.А. П.И. Мельников-Печерский (критико-биографический очерк) // Полное собрание сочинений П.И. Мельникова (Андрея Печерского): В 7 т. 2-е изд. -СПб., 1909.-Т. 1.

97. Измайлов А А. Бытописатель «взыскующих града» // Нива. Ежемесячное литературное и популярное приложение. 1908. - №11. - С. 454 - 482.

98. Иловайский Д. П.И. Мельников и его 35-летняя литературная деятельность // Русский архив. 1875. - №1. - С. 77 - 85.

99. Ипполитова Н.Б. Изобразительно-выразительные средства в публицистике. -Саранск., 1988. 79 с.

100. История романтизма в русской литературе. 1790 1825. - М., 1979. - 312 с.

101. История русского романа. В 2 т. JI. - М., 1962 - 1964.

102. История русской литературы XIX века. 70 90-е годы. / под ред. В.Н. Аношкиной, Л.Д. Громовой, В.Б. Катаева. - М., 2001. - 800 с.

103. Каминский В.А. П.И. Мельников (Андрей Печерский) // Русский филологический вестник. 1908. - №2. - С.374 - 380.

104. Кантемир АД. Собрание стихотворений. 2-е изд. JL, 1956. - (Серия «Библиотека поэта»). - 545 с.

105. Кельсиев В.И. Раскольники и острожники. Очерки и рассказы. Сочин. Фед. Вас. Ливанова // Заря 1869. - №6. - С. 133 - 158.

106. Кириллов H.A. О сущности старообрядчества // Слово церкви. -1917. №5.

107. Кондратьев И.К. Раскольничьи гнезда. М., 1896. - 208 с.

108. Коренова К.Е. Фольклор народов Поволжья в историко-этнографических работах П.И. Мельникова-Печерского. в кн.: «Фольклор народов РСФСР». - Уфа, 1976. -Вып. 3. - С. 161-167.

109. Кудряшов И.В.; Курдин Ю.А. Эстетика и поэтика народной поэзии в портретных описаниях персонажей дилогии П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горох» // Аркадий Гайдар и круг детского и юношеского чтения. Арзамас, 2001. -С. 130- 139.

110. Кулешов В.И. История русской литературы XIX века. 70 90-е годы. - М., 1983. -400 с.

111. Курбатов В. Энциклопедия русского быта: (Перечитывая П.И. Мельникова) // Енисей. Красноярск., 1988. - №3. - С. 57 - 64.

112. Курдин Ю.А. Идейно-композиционные функции фольклора в дилогии П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» / Моск. гос. пед. ин-т им. Ленина. М., 1986. - 25 с.

113. Курдин Ю.А. Художественная функция фольклора в романах П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» // Проблемы интерпретации художественных3произведений. М., 1985. - С. 116 -122.

114. Курдин Ю.А. А.М. Горький о П.И. Мельникове-Печерском // Горьковские чтения, 1990. Н. Новгород, 1992. - Вып. 2. - С. 108 -113.

115. Лажечников И.И. Последний новик // Собр. соч. в 6 т. М., 1994. - Т.З.

116. Пайщиков А.П. П.И. Мельников (Андрей Печерский) // Мельников-Печерский П.И. Бабушкины россказни. М., 1989. - С. 3 - 16.

117. Левин Ф.М. Эпопея П.И. Мельникова // Мельников П.И. На горах. М., 1956. - Кн. 1.-С. 3-27

118. Лесков Н.С. Собрание сочинений: В 11т.- М., 1958.

119. Ливанов Ф.В. Раскольники и острожники: В 4 т. СПб., 1868 -1874.

120. Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина. -М. 2001.- 1600 стб.

121. Липатов В. А. Житие и сказ (о соотношении устной и письменной традиции в романе П.И. Мельникова «В лесах»). В кн.: Русская литература. 1870 - 1890 гг. -Свердловск, 1977.-С.106- 115.

122. Лосев А.Ф. Проблема художественного стиля. Киев, 1994. - 285 с.

123. Лотман Л.М. Мельников-Печерский // История русской литературы. М. - Л., 1956. - Т.9. - 4.2. С.198 - 227.

124. Лотман Л.М. Роман из народной жизни. Этнографический роман // История русского романа: В 2-х т. М. - Л., 1964. - Т.2 - С.405 - 415.

125. Лотман Л.М Русская историко-филологическая наука и художественная 5 литература второй половины XIX (взаимодействие и развитие) // Русскаялитература. 1996. №1 - С. 19 - 44.V

126. Лотман Л.М. Реализм русской литературы 60-х годов XIX века (истоки и эстетическое своеобразие). Л. 1974. - 352 с.

127. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Л., 1972. - 271 с.

129. Макаров В.Г. Об особенностях функционирования пословиц и поговорок в романе П.И. Мельникова-Печерского «На горах» // Частные вопросы общегоязыкознания. Чебоксары, 1993. - С. 17-30.

130. Максимов С.В. Собрание сочинений: В 20 т. СПб., 1908 - 1913.

131. Мамин-Сибиряк Д.Н. Собрание сочинений: В 10 т. М., 1958.

132. Марков A.B. Мельников-Печерский как собиратель былин // Этнографическое обозрение. 1908. - Кн. 79.- №4. - С.134 - 135;

133. Марков Д. А. Язык и стиль Мельникова-Печерского в оценке русской критики // Московский областной педагогический институт. Ученые записки. М., 1957. - Т. XLVIII. - Вып. 4. - С.43 - 57.

134. Марков Д.А. Заметки о диалектизмах в романе Мельникова-Печерского «В лесах». Материалы для областного словаря. В кн.: «Орехово-Зуевский педагогический институт. Труды кафедры русского языка». - М., 1960. - С. 101 -141.

135. Мельников П.И. Записки о Нижегородской губернии // Москвитянин. 1851. -Кн.5. - С.

136. Мельников П.И. По поводу внутреннего обозрения в «Современнике». // Северная пчела. 1862. - №. 142.

137. Миллер О. Ф. Русские писатели после Гоголя. СПб.-М., 1913-1915.- 6-е изд. -Т. 1 - 2.

138. Минералов Ю.И. Из лекций по русской словесности XVIII века // Вестник Литературного института им. A.M. Горького. 1999. - №2.

139. Минералов Ю.И. Теория художественной словесности. М., 1999. - 281 с.

140. Мордовцев ДЛ. За чьи грехи? Великий раскол. М., 1990. - 624 с.

141. Мотеюнайте И.В. Память коллективная и личная в дилогии П.И. МельниковаВ лесах» и «На горах» // Филологические науки. 2000. - №2. - С.32 - 40.

142. Муравьев А.Н. Раскол, обличаемый своею историею. СПб., 1854. - 392 с.

143. Невзоров Н.К. Павел Иванович Мельников (Андрей Печерский), его жизнь и литературное значение. Казань, 1883. - 20 с.

144. Николаева Е.В. Перечитывая эпопею Мельникова-Печерского // Литература в школе.- 1999. №7. - С.26 - 34.

145. О.Забытый (Г.И.Недетовский) Не угодил // Миражи. М., 1988. - С.391 - 475.

146. Перевозчикова Н.Г. Старообрядец Семеновского уезда П.Е. Бугров на страницах дилогии «В лесах» и «На горах» // Старообрядчество: история,зкультура, современность. Тезисы. - М., 1997. - С.89 - 91.

147. Петров С.М. Русский исторический роман XIX века. М., 1964. - 400 с.

148. Пшашевский П.О. К вопросу о композиции и стиле романа П.И. Мельникова» «В лесах» // Известия Нижегородского университета, 1928. Вып. 2. - С.ЗЗО - 347.

149. Помяловский Н.Г. Сочинения: В 2 т. М.-Л. - 1965.

150. Попов В. Симеон Полоцкий как проповедник. М., 1886. - 98 с.

151. Попов В. Тайны раскольников, старообрядцев, скопцов и других сектаторов. -СПб., 1874.425. Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы. М., 1972. - 271с.

152. Потебня A.A. Эстетика и поэтика. М., 1976. - 614 с.

153. Потехин A.A. Река Керженец. В кн. «Русские очерки». - М., 1956. - Т.1. -С.443 - 468.

154. Пыпин А.Н. История русской этнографии: В 4 т. СПб., 1890 - 1892.

155. Радищев А.Н. Путешествие из Петербурга в Москву. СПб., 1992. - (Серия «Литературные памятники») - 671 с.

156. Розыск о раскольнической брынской вере. М., 1824. - 643 с.1

157. Русские писатели 1800 1917 гг. Биографический словарь. - М., 1994. - Т.1 - 4.

158. Рыскин С.Ф. Купленный митрополит или рогожские миллионы. М., 1893. -416 с.

159. РябушинскийВ.И Русский хозяин. М., 1998. - 48 с.

160. Саввин H.A. П.И. Мельников в оценке литературной критики // Сборник в память П.И. Мельникова (Андрея Печерского). Нижний Новгород., 1910. - 4.1. -С. 295 - 306.

161. Сакулин П.Н. Филология и культурология. М., 1990. - 239 с.

162. Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений: В 20 т.- М., 1965 1977.

163. Сборник в память П.И. Мельникова (Андрея Печерского). Нижний Новгород, 1910.-672 с.

164. Скабичевский А.М. История новейшей русской литературы. 7-е изд., исп. И доп.-СПб., 1909.-487 с.

165. Скуленко М.И. Убеждающее воздействие публицистики (Основы теории). -Киев, 1986. 176 с.

166. Слово и образ. Сборник статей. М., 1964. - 288 с.

167. Смирнов A.B. П.И.Мельников. Биографический очерк. Владимир, 1908. - 33 с.

168. Смирнов В.Г. Феофан Прокопович. М., 1994. - 221 с.3

169. Соллогуб В.А. Повести. Воспоминания. JL, 1988. - 717 с.

170. Соколов КБ. Анекдот и официальная картина мира // Между обществом и властью: массовые жанры от 20-х к 80-м годам XX века. М., 2002. - 125 - 141 с.

171. Соколова В.Ф. П.И. Мельников (Андрей Печерский). Очерк жизни и творчества. Горький, 1981. - 191 с.

172. Соколова В.Ф. История Керженских и Чернораменских скитов и ее воспроизведение в творчестве П.И. Мельникова-Печерского // Старообрядчество: история, культура, современность. Тезисы. - М., 1997. - С.181 - 183.

173. Соколова В.Ф. Династия купцов Бугровых на страницах русской литературы: (В.И. Даль, П.И. Мельников-Печерский, М. Горький) // Максим Горький и XX век: Горьковские чтения, 1997 год: Материалы междунар. конф. Н. Новгород, 1998 -С. 199-203.

174. Старикова А. О психологизме романов П.И. Мельникова (Андрея Печерского).- В кн.: «Творческая индивидуальность писателя и взаимодействие литератур».зАлма-Ата, 1988. С.34 - 38.

175. Старикова М.Н. П.И. Мельников-Печерский и В.И. Даль // Художественное творчество и взаимодействие литератур. Алма-Ата, 1985. - С. 43 - 50.

176. Старикова М.Н. К проблеме женских типов в произведениях Мельникова, Островского, Лескова // Художественное творчество и взаимодействие литератур.- Алма-Ата, 1985. С. 56 - 61.

177. Старообрядчество. Лица, события, предметы и символы. Опыт энциклопедического словаря. М., 1996. - 285 с.

178. Троицкий В.Ю. Духовность слова. М., 2001. - 184 с.

179. Усов П.С. П.И. Мельников, его жизнь и литературная деятельность // Мельников П.И. Полное собрание сочинений: В 17 т. СПб. - М., - 1897 - Т.1. -324 с.

180. Успенский Б.А. Поэтика композиции. СПб., 2000. - 352 с.

181. Фролов Г.В., Фролов А.Г. По следам героев Мельникова-Печерского // Прошлое далекое и близкое. Казань, 1993. - С. 22 - 34.

182. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 2002. - 437 с.

183. Храмова-Гневковская Е.В. Некоторые особенности поэтики романа П.И.зМельникова (Андрея Печерского) «На горах»: (Структура повествования)) // Грехневские чтения: Сб. науч. тр. Н. Новгород, 2001. - С.53 - 56.

184. Христолюбова О.В. М.Н. Загоскин как исторический романист. Пенза, 1999. -37 с.

185. Феофан Прокопович. Оправдание поливательного крещения. М., 1913

186. Чернышевский Н.Г. Очерки гоголевского периода русской литературы. -Полное собрание сочинений в 15 т. М., 1947. - Т.З. - 884 с.

187. Шахов М.О. Философские аспекты староверия. М., 1998. - 208 с.

188. Шешунова C.B. Бытовое поведение в изображении П.И. Мельникова (Печерского) // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 1987. -№2. -С.71 -74.

189. Щапов А.П. Русский раскол старообрядства, рассматриваемый в связх* с, внутренним состоянием русской церкви и гражданственности в XVII веке и впервой половине XVIII. Казань, 1859. - 547 с.

190. Янчук H.A. Мельников как художник-этнограф // История русской литературы XIX века. M., 1910.-T.IV.

Анализ литературы о П.И.Мельникове-Печерском показывает, что, с одной стороны, в последнее время намечается тенденция к более пристальному вниманию литературоведов к творчеству писателя.

Среди последних работ по творчеству П.И.Мельникова-Печерского выделяются научные статьи и исследования Н.М.Фортунатова, В.Ф.Соколовой, автора единственной на сегодняшний день монографии, посвященной творчеству писателя, Ю.А.Курдина, Э.Т.Какильбаевой, Кудряшева и других. Однако, с другой стороны, художественное творчество П.И.Мельникова все еще не получило достаточной оценки и осмысления на разных уровнях содержания и формы. Решение этой задачи, на наш взгляд, требует усилий многих исследователей.

В выпускной работе рассматривается старообрядчество как явление, образы старообрядцев, поэтика портретных характеристик персонажей "В лесах" и "На горах" как один из аспектов художественного образа, выявляются связи портретных описаний с сюжетом и другими описаниями (пейзажем и интерьером) в целостной системе произведения, что позволяет прояснить некоторые особенности мастерства этого крупного художника слова.

Портрет как одно из средств характеристики персонажа необходимо рассматривать в единстве содержания и формы не только отдельного образа, но и всего произведения, что дает возможность глубже проникнуть в творческую лабораторию писателя.

Актуальность темы исследования в настоящее время достаточно высока.

Отсутствие научных работ, раскрывающих высокое мастерство и талант П.И.Мельникова-Печерского в создании портретных характеристик персонажей, делает своевременным и необходимым постановку и решение этого вопроса.

Цель нашего исследования состоит в выявлении особенностей творческой манеры писателя-портретиста, в выделении и описании типологии портрета. Дилогия "В лесах" и "На горах" поставлена в центр исследования, потому что она является итоговым произведением писателя, вобравшим в себя многолетний опыт Мельникова.

Достижение поставленной цели требует решения следующих задач:

1. Рассмотреть историографию старообрядчества.

2. Определить, как формировались взгляды П.И. Мельникова-Печерского на старообрядчество.

3. Выявить всю совокупность портретных описаний в дилогии

П.И. Мельникова-Печерского "В лесах" и "На горах".

4. Представить типологию портрета персонажа и определить особенности функционирования и использования писателем разных типов портретных описаний.

5. Выявить связь портрета с пейзажем и интерьером, их

соотношение и роль в создании образа героя.

6. Определить влияние народной поэзии на портретные описания персонажей.

Объектом исследования избрали основное произведение П.И.Мельникова-Печерского - дилогия "В лесах" и "На горах", вобравшее в себя весь творческий опыт писателя и являющееся вершиной его писательского мастерства.

Предметом исследования являются особенности портретного мастерства Мельникова-художника.

Значимость исследования состоит, на наш взгляд, в углублении и дополнении имеющихся знаний о художественной функции портрета, в выявлении особенностей творческой манеры П.И.Мельникова-Печерского, проявившихся в описании внешности персонажей.

Историография проблемы.

Появление в свет романов "В лесах" и "На горах" вызвало большой интерес читателя. П.И.Мельникова, как пишет Д.А.Марков, сравнивали с Гомером, цитировали как великого знатока неродного быта и жизни. Объектом внимания критики П.И.Мельников-Печерский становится сразу после выхода начальных глав первой части дилогии - романа "В лесах". Так, в 1871 году, когда в "Русском вестнике" были напечатаны лишь главы, вошедшие в первую часть романа "В лесах", на страницах январского номера журнала "Русский мир" был помещен первый печатный отзыв о них Н. Соловьева, который в своей библиографической заметке противопоставил "художественно-этнографический очерк" "В лесах" "прекрасным описаниям разных местностей России" известного этнографа С.В.Максимова, "имеющим более характер научный, чем художественный". П.И.Мельников-Печерский, по мнению критика, - "повествователь в прямом и лучшем смысле этого дела, чьи художественно-этнографические картины имеют не только научное, но и эстетическое достоинство".

Положительные оценки критики получили и последующие "в высшей степени талантливые очерки, объединенные названием "В лесах"", автор которых "понимает дух и склад народной жизни с точки зрения истинного художника".

Отдельное издание "В лесах" было встречено критикой как "выдающееся литературное явление", не только с точки зрения содержащегося в произведении ценного этнографического и бытового материала, но и "с художественной стороны "В лесах" - значительное приобретение в русской литературе".

Таким образом, уже в первых отзывах о романе "В лесах" отмечается высокая художественность произведения и подчеркивается мастерство П.И.Мельникова - художника в изображении жизни нижегородского края. "Талантливый рассказчик, который по оригинальности и мастерству манеры и по богатству наблюдений должен быть причислен к нашим выдающимся беллетристам", - писал П.Боборыкин.

В восьмидесятых годах XIX века мнение критиков не было столь единодушным, как в предшествующие годы, появляется противоречивость в оценке творчества Мельникова. "Замечательный писатель", и писатель, "не сумевший возвысится до настоящего поэтического творчества" ; беллетрист, отличающийся "глубоким изучением народной жизни, в сравнении с которым вся наша "народная" беллетристика прежней формации составляет детский лепет", и "этнограф, испорченный прокурорскими навыками, "В лесах" и "На горах" которого можно только по недоразумению считать художественным воспроизведением народного быта", - такие крайне противоположные и взаимоисключающие оценки критики сохраняются на протяжении нескольких десятилетий.

А.Н. Пыпин видел в П.И. Мельникове-Печерском главным образом писателя-этнографа. По своим взглядам на творчество Мельникова к Пыпину близок С.Венгеров, также утверждавший его значение лишь как "выдающегося писателя-этнографа".

А.Н. Пыпин и С.Венгеров критиковали П.И. Мельникова-Печерского за негативное отношение к артельным порядкам и общинному землевладению, и на основании разногласий с идейным содержанием произведения отказывали писателю в признании художественной ценности его творчества.

Вслед за Пыпиным и Венгеровым, в своих статьях прочно закрепившими за Мельниковым определение "писатель-этнограф", А.Скобичевский писал, что в романах "В лесах" и "На горах" "нечего искать каких-либо художественных достоинств, ровно как и внутренней, психологической правды".

На рубеже веков, после выхода в свет в 1897 году полного собрания сочинений П.И. Мельникова-Печерского и в первое десятилетие двадцатого века, споры критиков по отношению к творческому наследию писателя разгораются с новой силой. Из работ этого периода выделяются статьи Н.А.Янчука и А.А.Измайлова как отражающие основные тенденции в критике того времени.

В 1910 году выходит в свет "История русской литературы", в четвертом томе которой одна из глав посвящена анализу творческого наследия П.И.Мельникова. Ее автор Н.А.Янчук увидел в романах "В лесах" и "На горах" лишь "бытовое значение". Отмечая этнографические заслуги писателя, Янчук подверг критике художественную сторону его произведения. Однако, подводя итог творческому наследию П.И.Мельникова, автор статьи высоко оценивает талант писателя и его роль в литературном процессе XIX века: " Каковы бы ни были недостатки его, как писателя-художника, несомненно, это был крупный талант, из-под пера которого вылился огромный запас произведений, сыгравших видную роль в нашей литературе XIX века и сохраняющих до настоящего времени как свой литературный, так в особенности бытовой и исторический интерес", - пишет Янчук, ставя этнографические заслуги писателя гораздо выше литературно-художественных.

Противоположная оценка творчества Мельникова представлена в работах А.Измайлова. После появления обстоятельной статьи и его критико-биографического очерка, вошедших во второе издание собрания сочинений писателя в 1909 году, отношение к Мельникову и его литературному наследию начинает заметно меняться. Противоречивость в оценках творчества писателя Измайлов не без основания объяснил тем, что "его романы появились уже тогда, когда русская критика оскудела и не хотела постигнуть синтеза работ Печерского" . Сравнивая П.И.Мельникова-Печерского с Гомером по "особенностям художественной манеры", критик делает разбор некоторых эпизодов романов и убедительно доказывает их "настоящую художественность".

Таким образом, в дореволюционном литературоведении оценка творчества П.И.Мельникова-Печерского не была однородной. Многочисленные высказывания и замечания критиков ограничивались лишь общим обзором творчества писателя и спорами о художественном достоинстве его произведений, которые носили преимущественно констатационный характер, не выходящий за рамки поверхностного анализа поэтики. Проблема поэтики портретных описаний, освещение которой могло бы дать некоторую часть научно обоснованного ответа на вопрос об особенностях художественного мастерства писателя, не только не получило научной разработки, но даже и не поднималась.

В советское время изучение художественного наследия Мельникова приобрело научный характер. Появляется большое количество работ, посвященных разным проблемам содержания и формы романов П.И.Мелъникова-Печерского "В лесах" и "На горах".

Высокую оценку творчеству П.И. Мельникова-Печерского дал А.М.Горький, который, высказываясь о писателе-земляке, затронул проблемы мировоззрения Мельникова и его места в истории русской литературы. Однако специальной работы, посвященной творчеству Мельникова, А.М.Горький не написал.

В 1928 году вышла статья П.С.Пилашевского "К вопросу о композиции и стиле романа Мельникова "В лесах" ", напечатанная в "Известиях Нижегородского университета". Роман "В лесах" Пилашевский считает вполне законченным произведением, так как в нем все главные нити получили полное завершение. Этот роман представляет формально законченное целое, так как главный стержень, на котором держится роман (свадьба-уходом), раскрыт целиком . Большое внимание в статье уделяется построению романа и особенностям его стиля. Исследователь в своей работе впервые коснулся проблемы типологии портрета и отметил связь цветовой гаммы портретных описаний с традициями русского фольклора: "В построении фигур-портретов у Мельникова преобладают яркие цвета: красная рубаха, алый, синий, малиновый, голубой сарафан; голубые ленты в косах; ярко-зеленый, лазоревый платочек - цвета, соответствующие бытовому вкусу и обычные в народной поэзии".

Другой крупной работой, написанной в послеоктябрьский период, явилась статья Г.С.Виноградова "Опыт выяснения фольклорных источников романа Мельникова-Печерского "В лесах". В ней рассматривается вопрос о фольклорных источниках произведения, проводится сопоставительный анализ текстов и выявляется многообразие устно-поэтических жанров, использованных Мельниковым. Определяя жанр произведения как "оригинальный этнографический роман", ученый приходит к выводу, что фольклорные источники "В лесах" носят исключительно книжный характер. При этом автор отмечает, что особое, "вольное отношение" писателя к фольклорно-этнографическому материалу делает его произведение "целостным" и "художественным" . Источниковедческое исследование Г.С.Виноградова было весомым вкладом в дело изучения творческого наследия писателя. Многие научные положения этой работы были впоследствии углублены и расширены исследователями творчества писателя. Все свое внимание Виноградов обращает на источники использованных Мельниковым-Печерским фольклорных материалов и оставляет вне поля своего исследования вопросы поэтики портретных описаний, их связи с устным народным творчеством.

В 50-70-ые годы интерес к личности и литературному творчеству писателя усиливается. Выходят статьи И.Ежова, М.П. Еремина, в которых исследователи творчества писателя в обзорной форме рассматривают служебную и литературную деятельность писателя.

Большую работу по изучению творческого наследия Мельникова в развитии русской литературы провела Л.М.Лотман. Исследователь не обошла своим вниманием вопрос о типологии портрета в дилогии "В лесах" и "На горах", но отдельной работы этой проблеме не посвятила. В статье "Мельников-Печерский" Л.М.Лотман, характеризуя своеобразие авторского повествования, писала: "Стремление как бы голосом народа-сказителя поведать о старинном быте Заволжья приводило писателя к упрошенной манере передачи событий и характеров".

Это обстоятельство, отмечает ученый, отразилось на поэтике портретных описаний: "Следуя эпической традиции, Мельников однообразно описывает своих героев, наделяя их одними и теми же стереотипными чертами: русы косы, черные или голубые очи, высокая грудь, алые уста, румяные ланиты, стройный стан, кудри, искрометный взор".

Точнее эту же мысль Л.М.Лотман высказывает в другой работе: "Сочетание наиболее старинных, традиционных средств художественной изобразительности с реалистическими методами характеристики человека и его внутреннего мира, выработанными литературой XIX века и не чуждыми устному народному творчеству нового времени, было одной из особенностей творчества Мельникова, наложившей заметный отпечаток на образную систему его романов" , В сочетании фольклорных средств характеристики героев с реалистическими методами художественной выразительности исследовательница видит своеобразие творческой манеры П.И.Мельникова.

В статье "Русская историко-филологическая наука и литература" Л.М.Лотман вновь затрагивает проблему поэтики портрета и отмечает, что герои Мельникова наделяются "этикетными жестами". Причину этого Лотман видит в "простоте и психологической однозначности героев".

Вопрос о роли фольклорных средств в создании портретных характеристик персонажей дилогии был поднят в статье Е.А.Анцуповой "К проблеме характеров в романах П.И.Мельникова (Андрея Печерского) "В лесах" и "На горах"". В результате тщательного анализа автор приходит к выводу, что "средства народного поэтического творчества активно участвуют в воссоздании внешнего облика героя (часто стилизованного) ".

В последние три десятилетия круг исследователей творчества П.И.Мелъникова-Печерского заметно расширился. Появляется целый ряд научных исследований, затрагивающих разные стороны формы и содержания произведения писателя.

Так, творческая история романов П.И.Мельникова-Печерского становится преметом исследования В.Ф.Соколовой. В этой работе автор выявляет источники литературного труда писателя, особо останавливается на роли народной поэзии в художественном творчестве Мельникова. По мнению ученого, Мельников-Печерский очень редко обращается к портретным зарисовкам героев. Автор считает, что к портрету героя писатель, как правило, прибегает лишь тогда, когда внешность героя мотивирует возникновение и разрешение тех или иных конфликтов.

Это положение работы В.Ф.Соколовой нам представляется спорным, так как портрет активно используется писателем не только с целью завязки тех или иных сюжетных линий романов, но и как средство создания образа передачи устойчивых психологических черт, психологического состояния.

Впервые роль фольклора в художественном творчестве Мельникова становится предметом отдельного исследования в книге Ю.А.Курдина "Фольклор в дилогии П.И. Мельникова-Печерского "В лесах" и "На горах"". Автор затрагивает вопрос о роли устно-поэтических элементов в создании народных типов на страницах романов писателя. Убедительно доказывая связь эстетики быта, представленного в дилогии, и эстетики фольклора, исследователь как один из аргументов приводит идентичность портретов героев эстетическому идеалу русского народа, отразившемуся в его поэтическом творчестве.

В последнее десятилетие объектом пристального внимания исследователей творчества П.И. Мельникова-Печерского становится система образов и особенности жанра "В лесах" и "На горах", выдвигаются на первый план проблемы характерологии и философии дилогии писателя. Продолжают оставаться актуальными и вопросы, связанные с жизнью и личностью П. И. Мельникова.

Анализ критической и научной литературы показывает, что проблема типологии портретных описаний персонажей "В лесах" и "На горах" является малоисследованной. Литературоведами до настоящего времени не выявлена типология портрета, недостаточно глубоко и полно изучена роль портретных характеристик в сюжете произведения, не поднималась и не рассматривалась исследователями связь портрета с другими видами описания. Между тем освещение этих важных вопросов раскроет некоторые особенности мастерства П.И.Мелъникова-Печерского как писателя-реалиста второй половины XIX века.

Структура работы, цель и задачи исследования, логика их решения определили структуру выпускной квалификационной работы, которая состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и приложения.

Во введении дается обоснование актуальности темы исследования, его цели и задачи, определяется научная новизна работы, объект и предмет исследования. Дается анализ научно-критической литературы по теме исследования.

В первой главе ("Теоретический аспект") определяется историография старообрядчества, прослеживается формирование взглядов

П.И. Мельникова-Печерского на старообрядчество, выявляются особенности портретизации в зависимости от литературного рода и жанра.

Во второй главе ("Типология портрета") выделяются типы портретных описаний персонажей дилогии П.И. Мельникова-Печерского "В лесах" и "На горах".

В § 2 первой главы исследуются портретные само- и взаимохарактеристики персонажей, особенности их функционирования и использования П.И.Мельниковым.

В третьей главе ("Связь портретных описаний с народной поэзией, пейзажем, интерьером") определяется связь портрета с пейзажем и интерьером, их соотношение и роль в создании целостного образа героя на страницах дилогии П.И. Мельникова-Печерского, прослеживается влияние эстетики и поэтического стиля народной поэзии на описание внешности персонажей дилогии "В лесах" и "На горах".

В заключении обобщаются полученные результаты, формулируются основные выводы выпускной работы.

В приложениях предлагаются иллюстрации к дилогии П.И.Мельникова-Печерского и методическая разработка внеклассного мероприятия в 10 классе на тему: "П.И.Мельников-Печерский - историк старообрядчества. Дилогия "В лесах " и "На горах"".

Методологическую основу исследования составляют историко-типологический, историко-функциональный, семантический, сравнительно-исторический подходы.

Романы «В Лесах» и «На Горах»: образ старообрядчества и купечества

Немного о создании дилогии

Развитие замысла дилогии достаточно полно проанализировано в книге В.Ф. Соколовой «Романы П.И. Мельникова-Печерского “В Лесах” и “На Горах”. Творческая история» (1981 г.). То, как менялись сюжетные линии, судьбы персонажей, отмечал в своей книге, ставшей вступительным томом к собранию сочинений писателя, П.С. Усов, также работавший с черновиками П.И. Мельникова. Он рассказал о спорах вокруг гонораров за романы, привел некоторые отзывы, письма, подробно описал Ляхово - имение жены П.И. Мельникова, где были написаны многие главы дилогии. Ляхово стало тем самым «приютом спокойствия, трудов и вдохновенья», чего лишала П.И. Мельникова чиновничья служба. Писатель работал над рукописью и отстраивал дом.

Летом 1873 г. он писал Н.А. Любимову - сотруднику «Русского вестника», из Ляхова, посылая текст романа для августовской книжки журнала: «В Москве же долго засиживаться мне нельзя - стройка в полном ходу, а без меня, пожалуй, что-нибудь и испортят. Строюсь же навек, по крайней мере, на свой, ибо думаю из этого дома когда-нибудь и к праотцам переселиться. Не живши 18 лет в деревне, я теперь несравненно больше прежнего ценю этот прекрасный уголок с его превосходными видами. С одной стороны верст за 20 виден приволжский берег, мимо которого мы ехали на [нрзб.] пароходе, с другой видна вся ярмарка и железная дорога. Кругом горы, долы, рощи, перелески и несколько сел и деревень. Хожу не нахожусь по аллеям столетних лип, в которых и в полдень темно, и все думаю и передумываю, как я понемножку восстановлю запущенное имение и украшу его. Ко всему этому имею удовольствие узнать о возвышении цены имения, рядом со мной продана земля похуже нашей за 80 р. делянка. Говорят, что лет через пять дойдет и до сотни. Сосчитал лес, ель не вся есть, а дубы - как их ни крали, а все же уцелело до 3000 дерев. 120-летних дубов на самой Оке и в верстах в 2, в 3 нет. Резал дубы на столбы под дом, 6 четвертей в диаметре, и дуб крепкий, здоровый - ровно камень. Вывожу из своих каменоломен плитняк и до 5000 пудов алебастру, чтобы оштукатурить дом изнутри и снаружи. Срезал сотню дубов на паркет, двери и рамы. За сады пока не принимались - это впереди. А затей впереди много: на берегу Оки на исходе от ярмарки у меня гора спускается террасами. На этих террасах отдал землю под постройку дач, в чем теперь большая потребность, а возле усадьбы в 2 верстах от Оки со временем думаю построить бараки для летнего жилья. Таким образом, может быть, устрою впоследствии новгородское Люблино. [...] Жена в восторге от своего имения и намеревается жить в нем постоянно, я на это и сам согласен, но с условием 5 раз в году ездить в Москву и раз или два в Петербург. Надо только будет для дочерей хорошую гувернантку найти. Я теперь сам себе дивлюсь - как это я до сих пор не принялся за устройство своего уголка - для того, чтоб меня подвигнуть на это, надо было в старом доме рухнуть потолкам, ну тогда и принялся я за дело. Русский человек!» .

Другое письмо Н.А. Любимову от 17 июля 1873 г. «Только что устроился на своих биваках. Живем в избе, спим в амбарах да в мельницах - прелесть». «Дети не учатся, и гувернантка превратилась в экономку». «Завтра пригонят лодку, и в первую же ночь я на Оку ловить рыбу на лучок (пук зажженной лучины, привязываемый к носу лодки) острогой и багром, вчера раков ловил бреднем, в полтора часа три сотни вытащил, да мелкой рыбешки, судаков по аршину и меньше, ершей, щук, окуньков и два налима. Моя боевая Софья Павловна навоз на поля возит, а старшая Машенька [...] школу открыла: 10 мальчиков и 23 девочки у нее учатся, сын копается в саду и чертит планы построек. Жена чувствует себя лучше, каждый день купается, много ходит в лес, сбирает с детьми грибы и ягоды, а я вчера сел за “Леса”» .

В 1874 г. П.И. Мельников сообщал Н.А. Любимову о том, что видится с немногочисленными соседями, никуда не ездит. «Вожусь с домом, с садом, воюю с пьянством и воровством, езжу на Оку купаться, ловлю рыбу, раза два ходил на охоту с сыновьями - отец оказался охотником не в пример хуже сыновей, а где они выучились, и сам не знаю. Вот мое времяпрепровождение, тихое, мирное и смиренное» . С этим же письмом он высылал «Леса» для августовской книжки.

Позднее, в письме от 24 мая 1875 г., написанном в Петербурге, П.И. Мельников рассказывал Н.А. Любимову, как дарил роман наследнику российского престола.

Роман «В Лесах» печатался в «Русском вестнике» с 1871 по 1874 гг . Первое отдельное издание вышло в Москве 1875 году, второе - в Санкт-Петербурге в 1881 году. Роман «На Горах» печатался в «Русском вестнике» с 1875 по 1881 гг . Отдельно вышел в 1881 году.

При жизни писателя откликов на дилогию было немного. Роман еще печатался в журнале, а критик В.Г. Авсеенко посвятил ему статью «Художественное изучение раскола», где назвал первую часть дилогии эпосом. Он верно отмечал, что старообрядчество как явление народной жизни давно нуждается в художественном осмыслении. Рассуждая о том, как изображает современная литература народную жизнь, народный характер, критик писал: «В литературе утвердилась привычка подходить к народу с предвзятыми целями, навязчиво отыскивать в нем именно те стороны, какие хочется найти в нем автору. Заслуга Андрея Печерского заключается в том, что он встал в совершенно свободные отношения к народной жизни. Его наблюдательности одинаково открываются ее светлые и темные стороны; он не навязывает народу ни вымышленных добродетелей, ни вымышленных пороков; его цель, очевидно, состоит в том, чтобы изобразить народную действительность так, как она есть» .

Мы солидарны с мнением В.Г. Авсеенко, что «настоящий герой поэмы Андрея Печерского - не Патап Максимыч, не Алексей, даже не раскол, а великорусское племя вообще на его современной ступени бытового, культурного развития» .

В.Г. Авсеенко писал (и это особенно важно отметить), что роман развеивает стереотипы, что сложились в обществе во взглядах на старообрядчество. Подтверждение этому можно найти и в письме самого П.И. Мельникова А.А. Краевскому от 12 апреля 1875 года, в котором писатель просил его упомянуть в фельетоне, что: «...об “Лесах” министром внутренних дел во время юбилея 10 ноября был сделан такой отзыв: это сочинение содействовало к разрешению некоторых важных государственных вопросов; разумеется - о даровании общегражданских прав раскольникам, о чем продолжается комиссия под председательством князя Лобанова-Ростовского, в которую приглашен и автор “В Лесах”» . Эта комиссия работала достаточно долго, а о «Записке», которую написал П.И. Мельников по поводу предоставления старообрядцам отдельных прав и свобод, уже был отдельный рассказ.

Отойти от стереотипов - значит получить совсем иное, неискаженное представление о старообрядчестве и народе. Однако В.Г. Авсеенко полностью разделял ошибочное мнение П.И. Мельникова, что старообрядчество держится не внутренней силой, а лишь привычкой, ему не устоять перед развитием просвещения, оно стало «оплотом старожитейского быта, в отвердевших формах которого сохраняется дорогая для народа прелесть прадедовского обычая».

Ту же тему - что такое русский народ и как его изображает современная литература - В.Г. Авсеенко продолжил спустя два года, опубликовав в «Русском вестнике» статью «Опять о народности и о культурных типах», посвященную выходу в свет сборника рассказов П.И. Мельникова.

В журнале «Древняя и новая Россия» появилась небольшая статья Е. Белова, который, оговариваясь, что не берется судить художественные достоинства «Лесов», высоко оценил его этнографическое значение . Он восторгался народными песнями, описаниями быта, богатством географических терминов, имеющих народное происхождение, и диалектизмов. Эту этнографическую сторону дилогии впоследствии станут отмечать и превозносить многие.

Не особенно был замечен критикой и роман «На Горах». Анонимный рецензент из «Отечественных записок» отозвался о нем достаточно резко: «г. Печерский, очевидно, в первом своем романе исчерпал весь имевшийся у него материал и ныне переписывает самого себя. Он по-прежнему старается блеснуть документальностью, обстоятельностью, но результаты получаются истинно комические. Как только в тексте упоминается какое-нибудь простонародное выражение, г. Печерский сейчас же в подстрочном примечании объясняет значение этого выражения, хотя бы читатель нисколько и не нуждался в том. [...] Эти и подобные им приемы отзываются таким дешевым, заурядным шарлатанством, что о художественности не может быть никакой речи» .

Рецензия написана с предвзятой целью «разбить» роман, принизить его художественные достоинства. При этом автор статьи справедливо подмечал двойственность характера тех художественных героев, на чьей стороне сам писатель: оставаясь старообрядцами, они чрезмерно симпатизируют господствующей церкви. В то же время вряд ли можно согласиться с тем, что П.И. Мельников тем самым стремился ей услужить. В этом плане характерен и дружеский совет Н.А. Любимова, данный писателю в одном из частных писем, который можно считать своеобразным критическим отзывом. Сотрудник «Русского вестника» высказал пожелание, чтобы писатель не слишком критично и резко изображал духовенство господствующей церкви: «Обратите, добрейший Павел Иванович, внимание на одно обстоятельство. Выводятся две стороны: все хлысты описываются добродетельными людьми с возвышенными помыслами, а православное духовенство - пьяница на пьянице, вор на воре. Выводилась бы одна сторона - не беда. А то очень резко сравнение. Поуменьшите водочки и мошенничества у православных пастырей, игуменов и архиереев» .

П.И. Мельников остается малоизученным писателем в силу разных причин, одна из них - отсутствие критики, которая оценила бы его по достоинству (а не только как писателя-этнографа) и способствовала бы популярности произведений. На это обстоятельство указывал еще в начале XX в. высоко оценивавший писателя А.А. Измайлов: «Его романы появились уже тогда, когда русская критика оскудела. Большинство критиков не рассмотрело ничего дальше внешних форм и внешних фактов мельниковского рассказа» . А.А. Измайлов в своем критико-биографическом очерке обосновывал художественную состоятельность произведений писателя.

О П.И. Мельникове писали О.Ф. Миллер, А.П. Милюков, А.Н. Пыпин, С.А. Венгеров, А.М. Скабичевский, историк и друг писателя Д.И. Иловайский. Подводя итог критическим отзывам, появлявшимся в печати в течение 25 лет, истекших после смерти писателя, Н.А. Саввин констатировал: «По странной иронии судьбы Мельников до сих пор не дождался подробного - обстоятельного - если не изучения, то разбора как писатель-беллетрист. Никто из критиков и историков литературы не дал полного освещения литературной физиономии писателя, не выяснил значения его художественных образов, не поставил его в общую связь с предшествующим литературным развитием, не указал основных приемов творчества; в большинстве случаев дело ограничивается самою общею, самою сжатою характеристикою талантливого писателя» .

После смерти П.И. Мельникова зазвучали негативные оценки его творчества. Например, отрицательно отзывался о дилогии А.М. Скабичевский: «В романах этих нечего и искать каких-либо художественных достоинств, равно как и психологической правды. Быт поволжских раскольников, составляющий содержание этих романов, изображается в них с одной внешней, этнографической стороны...» «Мельников любил показывать свой товар лицом, то есть обставить свой материал поэффектнее, прикрасить археологическими редкостями, выисканными народными выражениями и т.п., и действительно этнографическая картина очень интересная. Но какое мировоззрение лежит в ее подкладке? Насколько собственные истолкования и комбинации автора объясняют изображенный быт? В этом смысле результат рассказов очень невелик», - пишет А.Н. Пыпин . Давая подобные оценки, критики, как было уже отмечено, вскользь анализировали художественное мастерство писателя, резкий тон их оценок обусловлен несовпадением взглядов на некоторые социально-общественные явления, бывшие тогда актуальными.

К наиболее полным дореволюционным работам о П.И. Мельникове надо отнести книгу П.С. Усова «П.И. Мельников. Его жизнь и литературная деятельность», открывавшую собрание сочинений писателя, издававшееся в 1897–1898 гг. М.О. Вольфом. Она в основном носит биографический характер. В ней были впервые опубликованы многие документы, связанные с деятельностью П.И. Мельникова в министерстве внутренних дел, с его жизнью и творчеством. Однако в целом в дореволюционном литературоведении за П.И. Мельниковым прочно закрепилась репутация «писателя-этнографа».

В советское время появился ряд интересных научных работ, посвященных писателю. Был довольно подробно разработан фольклорный аспект его творчества. Заметный вклад в изучение художественного наследия П.И. Мельникова внесла Л.М. Лотман , рассматривая его творчество в контексте общего развития русской литературы XIX в., сопоставляя с творчеством современников писателя. Из работ последних лет следует выделить уже упомянутую книгу В.Ф. Соколовой, где проанализированы источники, послужившие основой для ряда сюжетных линий дилогии «В Лесах» и «На Горах», выявлены и обобщены сведения о прототипах некоторых героев, даны литературоведческие характеристики основных персонажей, экскурс в творческую лабораторию писателя. Довольно интересно писал о творческом пути П.И. Мельникова Л.А. Аннинский в книге «Три еретика». И буквально несколько лет назад увидела свет изданная в Арзамасе монография И.В. Кудряшова и Ю.А. Курдина «Дилогия “В Лесах” и “На Горах” в контексте творчества П.И. Мельникова-Печерского», посвященная анализу художественных средств, использованных писателем в его вершинных произведениях.

Остановимся подробнее на одном из аспектов изучения дилогии - изображении в ней старообрядческого купечества.

Образ старообрядчества и стилевые особенности дилогии

Филолог и философ А.Ф. Лосев определял понятие «художественный стиль» как «принцип конструирования самого художественного произведения, взятого во всей его полноте и толще, во всем его художественном потенциале». Причем подчеркивалось, что это конструирование идет «на основе тех или иных первичных впечатлений от жизни у художника, на основе тех или иных его жизненных ориентировок, пусть первичных, пусть неосознанных, пусть надструктурных, пусть надыдеологических» . Термин «потенциал» предполагает, что произведение берется «во всей своей полноте», «во всей своей и внутренней, и экспрессивной значимости, именно во всей своей исторической специфике». Термины «цельность», «историческая обусловленность», «глубина», «непосредственно созерцаемая жизнь художественного произведения» и ряд других не могут в полной мере обозначить, что же есть художественное произведение, чем оно является для нас. Но все это, вся теоретическая и практическая мощь произведения и стиля, фиксируются, объединяются в термине «потенциал». Стиль - принцип конструирования потенциала художественного произведения.

Это конструирование идет на основе различных надструктурных и внехудожественных заданностей, «первичных моделей». «Первичная модель» вводится вместо понятий «прототип», «прообраз», «идея», которые либо слишком узки, либо могут вызвать ненужные ассоциации. Просто «модель» уже предполагает нечто художественно выполненное, это уже готовая композиционная схема. Эпитет «первичная» отличает ее от модели как композиционной схемы того произведения, о котором идет речь . Первичными моделями могут быть определенные типы людей, общественных отношений, животные - «весь мир вещей, которые создаются человеческой деятельностью и в свою очередь характеризуют человеческий быт», любые явления материальной природы, различные философские теории и т. п., образы из других литературных (музыкальных, живописных и т.д.) произведений . Что касается, например, героев дилогии П.И. Мельникова, то первичными моделями для их художественного воплощения писателю послужили конкретные люди, которых он в той или иной степени знал, его собственная писательская концепция смысла существования и предназначения старообрядчества (или, например, концепция «недостатков русского народа», проиллюстрированная в рассказе «Гриша»), впечатления, порожденные чтением противостарообрядческой публицистики, и т.д.

Поскольку отношение П.И. Мельникова к старообрядчеству с течением времени менялось, то, конечно, менялась система изобразительных средств, образная структура произведений о старообрядчестве. Разрабатывая в своем творчестве старообрядческую тематику, он вынужден был искать такой стиль, который помог бы отразить совершенно особый, неизвестный, замкнутый мир, в котором с традициями дониконовского православия параллельно развивались и возникали сектантские течения. Он вынужден был искать новые подходы к изображению действующих лиц, новых героев. Писатель хотел воссоздать особый образ старообрядчества, который не мог быть реализован в художественном слове при помощи уже сложившейся сатирической поэтики изображения старообрядцев. Для воплощения этой идеи П.И. Мельникову потребовалась иная поэтика, особая система изобразительных средств (или, по выражению М.М. Бахтина, «иное отношение... к языку и обусловленные им способы оперирования с языком»), позволяющие адекватно воплотить в художественных образах культуру, ценностные ориентиры (в том числе и свои, авторские), религиозно-бытовой уклад всех социальных слоев, представленных в дилогии, и главным образом старообрядческого купечества. Художественное воплощение образа старообрядческого Поволжья требовало от произведения иных стилевых доминант, иных подходов к системе персонажей дилогии, особых приемов создания характера отдельных героев.

Работая над дилогией, П.И. Мельников ставил задачу «...изобразить быт великороссов в местностях при разных развитиях, при разных условиях общественного строя жизни, при разных верованиях и на разных ступенях образования» . Ее он выполнил в полной мере. Идейно-художественное содержание дилогии обусловило общность образной системы двух его вершинных произведений, средств индивидуальной художественной выразительности, творческих приемов. Организующими принципами и стилевыми доминантами дилогии стали описательность и жизнеподобие, позволяющие наиболее полно воплотить в художественных образах поставленную писателем задачу. Отличительная особенность принципа жизнеподобия состоит в том, что здесь он, в отличие от рассказов («Поярков», «Гриша»), не служит сатирическим задачам и не используется в целях дискредитации конкретных лиц, как в «Очерках поповщины». Описательность в данном случае предполагает не только детально точное художественное воспроизведение особенностей скитской и купеческой жизни, этнографических особенностей, регионального колорита; она, безусловно, оказывает заметное влияние на приемы создания особых человеческих характеров.

В дилогии П.И. Мельникова сосуществуют, не вступая в конфликт, различные культурно-религиозные пласты: хлыстовство, христианство, язычество. Языческие образы в романе, взятые из народной мифологии, персонифицированы (Гром Гремучий, Яр-Хмель, Мать Сыра Земля, Ярило). Они способны вмешиваться в жизнь («Ходит Ярило по людям, палит страстью, туманит головы»). Языческий пласт связывает настоящее и прошлое, все еще живущее в настоящем. П.И. Мельников впервые в русской литературе подробно показал и описал хлыстовство («На Горах»), пытаясь осмыслить логику его возникновения и существования, причины притягательности, не прибегая к поверхностному инвектированию. Хлыстовство органично вписано в общую картину культурно-религиозных пластов, изображенную в романах.

Описательность и жизнеподобие диктуют особое использование народной лексики, диалектизмов, областничеств. Иногда их употребление намеренно сгущено писателем. «Лихие люди изурочили , - думает Таня, не зная, чем иным растолковать необычные поступки и странные речи Марьи Гавриловны, - либо притку по ветру на нее пустили, либо след ее из земли вынули. Как тому пособить, кому сурочить с «сударыни» злую болесть , лиходеями пущенную» («В Лесах») . Использование народной лексики и языческой символики, стилизаций способствует созданию в дилогии особого национального колорита, помогает передать своеобразие старообрядческого мира в целом и героев в отдельности. Диалектная лексика, фольклорные средства используются и героями, и в повествовании от автора. В том и другом случаях они органично смотрятся в повествовательной канве. За речевой манерой повествователя просматривается определенный характер, образ мышления, близкий или далекий героям дилогии. Диалектизмы и областничества, используемые в дилогии, уже были предметом отдельного исследования .

Подмечено, что форма повествования в дилогии близка порой к сказу (хотя, конечно, оба романа - не сказ). Эта форма «избирается автором как наиболее адекватно передающая особенности сознания его героя. И на речевом уровне, и тематически повествование насыщено фольклорными элементами, что отправляет читателя к той культуре, которая сформировала мельниковского героя» . Здесь отмечена важная особенность романов. Впервые в русской литературе образ героя-старообрядца показан на широком культурном фоне, с которым он тесно, кровно связан, который конкретизирует какие-либо особенности персонажа. Такого воссоздания старообрядческой культурной среды после П.И. Мельникова не сделал никто. Предприниматели-старообрядцы изображены, например, в романе Д.Н. Мамина-Сибиряка «Приваловские миллионы». Однако их конфессиональная принадлежность не акцентируется посредством погружения в специфическую религиозно-бытовую атмосферу. Вещный мир романа, стилевые особенности не нацелены на воссоздание своеобразной среды уральского старообрядчества, которое, конечно же, отличалось от поволжского. Отдельные эпизоды (например, описание моленной в доме Бахаревых) не служат этой цели. Герои Д.Н. Мамина-Сибиряка в отличие от героев П.И. Мельникова специфическим старообрядческим миропониманием не наделены, в них вообще сложно узнать старообрядцев (говорим здесь только о «Приваловских миллионах» - произведении, которое писалось при жизни П.И. Мельникова). У писателей были разные задачи, разное понимание роли торгово-промышленного сословия, разная его оценка. Подходы двух писателей к изображению старообрядцев заметно отличаются. Впрочем, у Д.Н. Мамина-Сибиряка есть убедительные художественные образы старообрядца: взять, например, его рассказ «Последняя веточка» (1885 г.), в котором, кстати, можно отметить некоторые мотивы, звучащие в «Грише» П.И. Мельникова.

Чтобы отобразить тесную связь старообрядческого миропредставления с национальным русским культурным ядром, П.И. Мельников широко использует фольклор. Исследователь творчества писателя Г.С. Виноградов отмечал, что привлечение фольклорных произведений для П.И. Мельникова - «один из любимых путей создания художественных образов, изображения бытовой обстановки, самый излюбленный композиционный прием» . Другой исследователь, Е.А. Анцупова, заключает, что в дилогии П.И. Мельникова «мы сталкиваемся со сложным взаимодействием различных способов характеристики героев, и среди них большое значение приобретает фольклорная характеристика образов. Традиционные формулы народной поэзии становятся одним из способов социально-психологического анализа» . Е.А. Анцупова отмечает следующие особенности и приемы создания художественного образа П.И. Мельниковым. Это средства народного поэтического творчества, которые активно участвуют в создании внешнего облика героя (часто стилизованного). «Путем использования песенной формулы или самой песни передаются движения души героев, связанные с чувством любви, а также и более сложные человеческие чувства...

Для раскрытия внутреннего мира героев, для обоснования их поступков применяется также прием наложения фольклорно-песенного типа на выработанный реалистической литературой психологический образ, обусловленный социальной средой... Пословица и поговорка становятся важным фактором социальной характеристики персонажа. Нередко пословица применяется для объяснения или предсказания поступков героев» . Е.А. Анцупова наглядно показала, как конкретные образы народно-песенной поэзии «переплавляются» П.И. Мельниковым в портретные описания.

О функции пословиц и поговорок в дилогии писал филолог П.О. Пилашевский: «Для персонажей пословица - необходимый фактор их речи, и чем речь становится значительнее, чем больше в ней напряжения чувства и мысли, чем больше душевного волнения, тем чаще выступает пословица. Ею определяется цель или стимул действия, она же служит его оправданием, формирует итоги мысли и чувства, гнев, тоску, неудовольствие, сомнение, насмешку, пренебрежение, безудержное веселье: настойчивая дума или мысль находят готовую формулу в богатых запасах вековой народной мудрости» .

Широчайшее использование фольклора отсылает читателя вглубь столетий, к основам народного миропонимания, как бы воссоздавая неразрывную связь прошлого и настоящего в дилогии, в характерах ее героев.

Еще в начале XX в. критик А.А. Измайлов писал о дилогии П.И. Мельникова: «...вся его эпопея написана особенным художественным языком. Не только для разговора действующих лиц, но и для описания он взял простонародную речь с ее оттенком напевности и своеобразным ритмом. Его романы - почти первый у нас опыт стилизации» . Стилизация, как известно, - прием умышленной имитации характерных особенностей чужой речевой манеры для достижения определенной художественной цели. Он был нужен писателю для достижения особой убедительности воссоздаваемого им в художественном слове мира, в котором прошлое соседствует с настоящим, христианство с язычеством, в котором бушует особая народная стихия. Прием стилизации используется не только в частных случаях (например, послание на Керженец от московского общества старообрядцев, которое читает вслух Василий Борисыч Манефе в восьмой главе четвертой части второй книги романа «В Лесах»), но и для характеристики каждого героя, для обрисовки его портрета, его характера, образа мыслей, мировосприятия. Стилизация выводит героя из повседневности, сближает с древностью. П.И. Мельников постоянно меняет разные речевые маски, что в сочетании с огромным лексическим богатством придает особую неповторимость и колорит произведению.

Необходимо, однако, заметить, что приемы стилизации, использования простонародной лексики и фольклора не получили однозначной положительной оценки. Критик А.И. Богданович, например, писал: «Первое, что бросается в глаза, это язык Мельникова, слащавый и деланный, каким написан весь его роман. Можно разве подивиться искусству, с каким автор выдерживает свою подделку под народную речь на пространстве двух тысяч страниц. То он подделывается под тон сказаний, то пишет, словно былину сочиняет, то заговорит ломаным полуцерковным языком, неустанно пребывая в восторженном настроении» . Но статья А.И. Богдановича в целом носит скорее социально-критический характер, данное мнение не подкреплено филологическим анализом, и его можно отнести на счет вкусовых пристрастий автора.

Описательность как стилевая доминанта подчиняет себе и композицию дилогии. Это проявляется, в частности, в особенностях сю жетостроения. Единый сюжет в дилогии отсутствует, он как бы распадается на несколько отдельных сюжетных линий. В первой части дилогии («В Лесах») основной является линия Чапурина, стремящегося устроить судьбу дочерей. Совершенно сторонним событием выглядит его поездка на поиски ветлужского золота. Яким Стуколов необходим, чтобы «отправить» туда Чапурина. С ним связана также тайна рождения Фленушки. Когда сюжетная линия Стуколова получает логическое завершение, тайна золота раскрывается, он исчезает из числа действующих лиц дилогии и больше не появляется, как бы «отработав свое». Особая сюжетная линия связана с появлением в чапуринском доме Алексея Лохматого. Завязывается другая, любовная интрига. Ее поддерживает постоянное мистическое предчувствие Алексея, связанное с первым знакомством с Патапом Чапуриным: «От сего человека погибель твоя». То возникая в сознании героя, то пропадая, это опасение, в конце концов, сбывается на последних страницах второго романа дилогии («На Горах»). Особый сюжет - отношения Алексея и Марьи Гавриловны. Еще одна любовная история и другая сюжетная линия построены на истории отношений Василия Борисыча и Параши - дочери Чапурина. Скитский мир открывается перед читателем благодаря Манефе и тому же Василию Борисычу.

Во второй части дилогии на первый план выходят герои, о которых прежде только упоминалось: Марко Данилыч Смолокуров, Дуня, Петр Самоквасов, Герасим Чубалов. С каждым из них связаны отдельные сюжетные линии (в том числе хлыстовская), развивающиеся параллельно. Отдельным сюжетом проходит в романе «На Горах» история закрытия скитов и судьба Фленушки. Во второй части дилогии Чапурин становится уже второстепенным персонажем.

Особую роль в дилогии играют внесюжетные элементы - авторские отступления, описания, вставные эпизоды. Сюжет дилогии не динамичен, что обусловлено ее стилевыми доминантами, что в принципе характерно для произведений с социокультурной проблематикой, одним из которых является дилогия П.И. Мельникова. Авторские и сюжетные отступления требуются, чтобы воссоздать и осмыслить как бы сложенную из множества лоскутиков и потому неповторимую картину культурного своеобразия Поволжья. Роль внесюжетных элементов можно проиллюстрировать на примере одной из героинь романа «В Лесах» - знахарки Егорихи. Чтобы показать и описать полуязыческие и полухристианские верования, П.И. Мельников вводит в роман этот персонаж. Но появлению этому предшествует авторское отступление, посвященное христианско-языческим представлениям народа вообще (начало восьмой главы второй части первой книги романа). Сама Егориха использует как христианские, так и языческие идеологемы («Сегодня, на Тихов день, тиха, добра Мать Сыра Земля») . Егориха также раскрывает перед нами особый вещный мир, представленный народными названиями трав: гулена, содомское яблоко, петров крест, адамова голова, чертогон, одолень и т. д. Смысловая нагрузка, которую несет образ Егорихи, ее ниша в культурной палитре, обобщаются отдельным авторским отступлением о сохранившейся языческой обрядности в заговорах, о характере русского народа .

Введение того или иного персонажа нередко сопровождается авторскими отступлениями, в которых читателю сообщается история его рода, семьи, особенности социального положения, особенности края, где родился или живет герой. С такого отступления начинается, например, 16-я глава четвертой части второй книги романа «В Лесах». Прежде чем описать встречу и конфликт Чапурина и попа Сушилы (Родиона Харисаменова), П.И. Мельников отводит несколько страниц для того, чтобы рассказать о селе Свиблове, где живет священник, о нем и об истории появления его фамилии, о положении старообрядцев в окрестностях Свиблова и взаимоотношениях Сушилы с ними. Эти авторские отступления дополнительно и подробно характеризуют героя, делая его особым литературным типом духовенства. Прежде чем представить читателю Чапурина, П.И. Мельников рассказывает о Верховом Заволжье (кн. 1, ч. 1, гл. 1 романа «В Лесах»), В авторском отступлении пересказывается также биография Карпа Алексеича Морковкина, не имеющая прямого отношения к сюжету (кн. 2, ч. 3, гл. 5 романа «В Лесах»). Отдельная глава посвящена истории поволжских скитов («В Лесах», кн. 1, ч.2, гл. 1) - от их возникновения и до середины XIX века. История рода Марко Данилыча Смолокурова изложена в отдельном авторском отступлении («На Горах», кн. 1, ч. 1, гл. 2), причем предшествует ему еще одно отступление от сюжета, более общее, посвященное истории, географии, экономике «Гор» - местности, где развернется действие всего романа.

Определив особые стилевые доминанты, стараясь оставить в стороне обличительные задачи произведения, писатель открывает все новые и новые стороны старообрядческого бытия, известные ему и ранее, отмеченные еще в «Отчете о современном состоянии раскола...», но не использованные в малых жанровых формах. Еще в «Отчете...» были описаны места, почитаемые старообрядцами как святые, «офеньский язык», занятия старообрядцев, и лишь спустя четверть века писатель стал использовать их, «растворяя» в художественном пространстве дилогии.

Итак, чтобы нарисовать убедительный художественный образ старообрядчества с его народным веропониманием, П.И. Мельников попытался создать особый стиль, отсылающий читателя к культуре той среды, откуда вышел герой. Стилевые доминанты дилогии работают на то, чтобы воссоздать неповторимый образ старообрядчества в его неразрывной связи с народным миропредставлением, образ старообрядческого Поволжья с его культурой, экономикой, прочими особенностями. Старообрядчество представлено разнохарактерными героями, оно показано многогранно и несхематично. Двойственность некоторых характеров обусловлена неоднозначным отношением писателя к старообрядчеству. Художественная концепция П.И. Мельникова заключалась в воссоздании поволжского старообрядчества во всем многообразии человеческих типов, а также в том, чтобы показать его обреченность, необходимость воссоединения с «великороссийской церковью» (так называют ее герои дилогии) и способность в этом случае положительно повлиять на общество. Своеобразие старообрядчества в дилогии выразилось также в системе персонажей, об особенностях которой будет сказано ниже.

Художественные средства дилогии, ее стиль, система персонажей раскрывают мир старообрядчества и особое отношение к нему писателя.

П.И. Мельников не просто открыл и показал положительный характер в старообрядческой среде - он показал его как идеал национальный, погруженный в религиозно-бытовую атмосферу старообрядчества, с нею сроднившийся. Таким идеалом в первую очередь писатель мыслил Патапа Чапурина и Манефу. Их противопоставление было бы неверно. Олицетворяя мирское и духовное, Чапурин и Манефа в то же время прообразуют собой их единство: они кровные брат и сестра. Они - разные стороны одной медали.

Единственным, пожалуй, условием для героя, олицетворяющего национальный идеал, стала в дилогии демонстрация им в той или иной форме неприятия церковно-иерархической системы современного старообрядчества, отрицательное отношение к попыткам ее укрепления.

Чапурин, например, постоянно иронизирует над скитницами, над текущими событиями в старообрядчестве («Архиереев каких-то, пес их знает, насвятили! Нам бы хоть немудреного попика да беглого, и тем бы довольны остались [...] С беглым-то не в пример поваднее... Перво дело - без просыпу пьян: хошь веревку вей из него, хошь щепу щепай... Другое дело - страху в нем больше, послушания...» («В Лесах») . Если Чапурин обличает церковное нестроение, Манефа, напротив, - мирской уклад жизни, и в том числе купеческий, в его отношении к церкви. «Не то что скиты - Христа царя небесного за ведро вина продадут!.. [...] Давно живу с ними, сударыня, лучше вас знаю их, лоботрясов... Из-за чего они древлего благочестия держатся?.. Спасения ради?.. Как же не так!.. Из-за выгоды, из-за одной только мирской, житейской выгоды» («В Лесах») . Когда речь заходит о принципиальном участии и устроении текущих иерархических дел, Манефа отстраняется, стремится занять нейтральную позицию. Кроме собственного скита ей как будто больше ни до чего нет дела. Она стремится остаться вне активного участия в старообрядческой жизни. В романе «В Лесах» (кн.1, ч.2, гл. 9) есть эпизод, когда приехавший в скит Василий Борисыч читает Манефе устав Владимирской архиепископии, которой должны подчиняться все другие старообрядческие епархии России. «Дело не худое», - отзывается Манефа, но тут же просит не сообщать в Москву о своем согласии. Так же во второй книге романа (часть 4, глава 8), когда в скиту соборно решается вопрос об отношении к архиепископу Антонию - главе российских старообрядцев, Манефа не присоединятся ни к одной из спорящих сторон. «Обождем некое время... Посмотрим, как новопоставленный архиепископ поведет себя...»

Иногда к мнениям героев присоединяется голос автора, при этом стиль приобретает иронично-публицистическую окраску. П.И. Мельникову не всегда удается сохранить авторскую отстраненность, выражая собственное отношение к старообрядчеству: «Раскольникам так спасать родителей не доводится - колокола, ризы и громогласные протодьяконы у них возбраняются. Как же им, сердечным, спасать душу тятенькину?.. Ну и спасают ее от муки вечныя икрой да балыками, жертвуя всем, что есть на потребу бездонного иноческого стомаха... Посылай неоскудно скитским отцам-матерям осетрину да севрюжину - несомненно получит тятенька во всех плутовствах милосердное прощение. Ведь старцы да старицы мастера Бога молить: только деньги давай да кормы посылай, любого грешника из ада вымолят» («В Лесах») . Ирония Чапурина, Манефы, ряда других героев созвучна иронии автора. Герои начинают смотреть на старообрядчество с его точки зрения.

Авторская точка зрения иногда проявляет себя на лексическом уровне в речи героев. Например, в романе «В Лесах» из уст Василия Борисыча звучит такая фраза: «Ведь они с Громовым были первыми затейщиками австрийства » . Слово «австрийство» между тем не могло употребляться старообрядцем, тем более в диалоге с духовным лицом (в данном случае с Манефой). Оно отражает точку зрения противников старообрядческой Белокриницкой иерархии, к которой принадлежат и Чапурин, и Манефа, и Василий Борисыч, и имеет негативный оттенок, подчеркивает презрение к «белокриничанам». За этим словом стоит особая мировоззренческая концепция, старообрядчеству чуждая. Другой подобный пример, когда на лексическом уровне точка зрения автора проявляется в реплике героя, связан с Манефой. «Хоть бы эту австрийскую квашню взять... Каков человек попал в епископы!» - восклицает она .

Особенность дилогии П.И. Мельникова в бесконфликтном совмещении противоречий. Это выражается на уровне художественных характеров и даже целых культурных пластов, также показанных в дилогии. Верно подмечено, что «и характеры героев, и образ русской культуры в целом преисполнены в изображении Мельникова контрастов; автор точно живописует эти несовместимости и уходит от их осмысления» . Подобный подход к художественному воплощению образа старообрядца обусловлен принципом изображения положительного героя в дилогии (демонстрация разрыва со старообрядческой средой) и сложившимися к середине 1860-х гг. взглядами самого писателя на историческую миссию старообрядчества. Он уже считал, что «...среда раскольничья, несмотря на религиозные ее заблуждения, имеет в себе немало хороших сторон, которые каждый истинно русский человек не может не пожелать и себе, и всем своим православным собратьям». Он полагал также, что «образование старообрядцев внесет в нашу жизнь новые элементы или, лучше сказать, старые, забытые нами от наплыва западных понятий и обычаев, не сродных ни русской земле, ни русской душе» . П.И. Мельников ставил своей целью показать в дилогии то ценное, что есть в старообрядчестве, - особые типы людей, мировосприятие которых не замутнено «наплывом западных понятий». Однако механизм, при котором старообрядчество «внесет в нашу жизнь новые элементы», столь необходимые, по мнению писателя, представлялся ему достаточно наивным . Герои дилогии упорно ищут «истинную веру», преодолевают много тяжелейших препятствий на этом пути. Но, как уже говорилось, положительный результат поисков возможен лишь тогда, когда старообрядцы объединятся с «великороссийской церковью», которой, по мнению писателя, принадлежит полнота религиозной истины.

В упоминавшейся уже не раз «Записке» министру внутренних дел П.А. Валуеву П.И. Мельников утверждал: «А главный оплот будущего России все-таки вижу в старообрядцах, которые не будут раскольниками...». Поэтому вводить положительного героя, сознательно стремящегося «в раскол», оправдывающего «раскол», означало бы возводить барьер между староверием и «великороссийской церковью». Такой герой не мог быть «оплотом будущего России». Такой герой мог быть только отрицательным, шаржированным, что подчеркивало бы отсутствие перспектив всей его идеологии. Писатель стремился показать, что лучшие его герои - старообрядцы, но в то же время «не раскольники». Отсюда такая двойственность в их характерах и тяготение к «великороссийской церкви», выраженное либо констатацией (Чапурин), либо возникающее как итог длительных и сложных поисков (Чубалов).

В романе «На Горах» Чапурин в диалоге с Колышкиным доходит до того, что признает господствующую церковь более правильной. Но при всем этом он остается старообрядцем, что называется, «до мозга костей». Объяснений такому совмещению противоречий в дилогии не находится. Они сосуществуют бесконфликтно.

Впрочем, двойственность героя в дилогии бывает разная. Если в характере Патапа Чапурина уживаются ироническая насмешливость над старообрядчеством и неразрывная принадлежность к нему, то в характере Якима Стуколова его аскетическая религиозность вполне сочетается с преступной деятельностью, не вступая в противоречие. Религиозность и способность обмануть, ведя торговые дела, - черты Марко Данилыча Смолокурова. Тот же Василий Борисыч, с одной стороны, предстает как «великий начетчик», который «старинные книги как свои пять пальцев знал» , а с другой - как заурядный ловелас. Манефа при всей религиозности по-разному относится к богатым купцам и «сиволапым мужикам» и считает допустимым обман, поддерживая легенду о грамоте, якобы закрепляющей за скитами землю («И ложь во спасение бывает... Народ темный, непостоянный - нельзя без того»).

Сочетание противоположностей не находит у П.И. Мельникова психологического осмысления, оно показано как естественное и не является предметом рефлексии, не осмысляется ни автором, ни самими героями. Герои романов мало склонны к самооценке, к самоанализу. В то же время те страницы дилогии, где автор говорит о душевных переживаниях героев, их настроении, убеждают в тонком владении мастерством психологического анализа. Писатель прибегает к таким его средствам, как взаимохарактеристики, размышления героев, он использует особый подбор деталей портрета, обстановки (косвенный психологизм), стилизацию, подражание языку и строю устной поэзии . Но психологизм как стилевая доминанта потребовал бы от автора иного построения сюжета, композиции, изъятия из повествования статичных эпизодов и подробной детализации, иных законов организации вещного мира дилогии, работающих на отражение внутреннего мира героев, потребовал бы обращения к особым приемам изображения персонажей, их эмоций и происходящих в их душе изменений. Психологизм в отличие от описательности как стилевой доминанты не позволил бы решить поставленную П.И. Мельниковым задачу «изобразить быт великороссов...». На наш взгляд, в этом также заключается причина, заставляющая писателя оставить в стороне объяснение механизма сочетания противоположностей в характерах героев.

Литературовед и церковный писатель Л.М. Багрецов верно подметил, что П.И. Мельников - «писатель с некоторым пристрастным отношением к расколу. Его типы, взятые вне отношения к расколу, за редкими разве исключениями, представляют собой цельные, вполне выдержанные характеры. Но как скоро те же лица являются раскольниками, они, тоже за редкими исключениями, становятся сбивчивы, противоречивы, непоследовательны, некоторые из них могут быть разбиты прямо на несколько самостоятельных типов. Причина этого, вероятно, заключается в том, что автор изображал религиозную жизнь старообрядцев то объективно - так, как он наблюдал ее в действительности и как подсказывала ему художественная логика, то - пристрастно, делая своих героев выразителями своих взглядов на раскол» . Именно в этом одна из трудностей изучения творчества писателя: чтобы представить каждый тип более или менее цельным, требуется наперед точно разграничивать, что в нем принадлежит П.И. Мельникову как художнику и что должно быть отнесено, как выражался Л.М. Багрецов, «на счет его партийных убеждений». Л.М. Багрецов не предпринял, однако, попытки провести подобный анализ.

Ранее, еще в 1881 г., с едкой иронией писал о том же самом анонимный критик «Отечественных записок»: «Как читателю, вероятно, известно, в романах г. Печерского фигурируют наши так называемые староверы, и вот г. Печерский задался мыслью во что бы то ни стало доказать превосходство “великороссийской” церкви над старообрядчеством. Это в романе-то! Распорядился г. Печерский с этим делом очень просто: всех своих фаворитов он заставляет отречься от прежней своей старой веры и произносить панегирики “великороссийской” церкви» . Далее критик иллюстрировал свою мысль конкретными примерами и подводил итог: «В самом деле, заставлять людей заушать самих себя - благо бумага все стерпит - затаптывать свои верования, осмеивать свой, ложный или истинный, но дорогой сердцу культ - все это, быть может, прилично в каком-нибудь застенке, но неприлично в литературе» .

Итак, изображение положительных героев, их внутреннего бытия определяется принципом создания «раздвоенного» характера. С одной стороны, герой принадлежит к старообрядческой среде, имеет старообрядческое мировосприятие, проявляющееся в отношении к воспитанию детей, к труду, к ведению хозяйства, к религиозной жизни. С другой стороны, он постоянно высказывает либо критические, либо насмешливые (инвективные) суждения о старообрядчестве, без внутреннего психологического и, казалось бы, естественного сокрушения, тем самым как бы дистанцируясь от старообрядчества. П.И. Мельников сопереживает такому герою-старообрядцу, который, являясь носителем старого и стойкого русского мироощущения, может порвать со старообрядческой средой (Чубалов, Дуня Смолокурова, совершающая венчание в единоверческой церкви) или не ощущает себя целиком и полностью принадлежащим ей. По крайней мере, он должен противостоять мертвой религиозной догме, быть открытым для чувства (Фленушка). Инвективные реплики, взаимохарактеристики героев, выражающие их ценностные установки, восходят к приемам публицистики. В данном случае имеет место то, о чем писал М.М. Бахтин в работе «Автор и герой в эстетической деятельности»: «Когда герой и автор совпадают или оказываются рядом друг с другом перед лицом общей ценности или друг против друга, как враги, кончается эстетическое событие и начинается этическое (памфлет, манифест, обвинительная речь, похвальное и благодарственное слово, брань, самоотчет-исповедь и проч.)» .

А.Н. Пыпин также отмечал, что в дилогии «удачно нарисованы некоторые характеры, например, благочестивый выжига Смолокуров, раскольничьи старицы и др.; но типы “положительные” обыкновенно неестественны» . Он критиковал писателя даже не за раздвоенность характера основных героев, а скорее за излишнее, на его взгляд, наделение их чертами древней русской патриархальности, которые могут показаться малоубедительными и неестественными, отошедшими в невозвратное прошлое. Но как бы то ни было, положительных героев дилогии всегда отличает патриархальность.

Определив основные подходы писателя к художественному изображению главных действующих лиц (совмещение противоречий, многогранность характера, демонстрация неприятия церковно-иерархической системы современного старообрядчества, тесная связь героя и культурной среды), можно перейти к анализу системы персонажей дилогии, выделив в ней особый тип - «хозяева».

«Русский хозяин» в системе персонажей дилогии «В Лесах» и «На Горах»

Во второй половине 1860-х гг. писатель изменил концепцию изображения народа. Ранее, в рассказах, повестях «Бабушкины россказни», «Старые годы», крестьянство выступало у него как безгласная и лишенная инициативы народная масса. Это, по верному замечанию Л.М. Лотман, «исторически пассивная сила, целиком зависимая от внутриполитического состояния государства, от правительственных распоряжений» . Теперь, работая над романами, П.И. Мельников, во всяком случае, находит инициативные, самобытные характеры в народной среде и в старообрядческой в частности. Раскрытию этой самобытности служат фольклорные источники, старообрядческие легенды и жития, экскурсы в историю старообрядческих областей, авторские отступления, наконец, созданные писателем характеры основных действующих лиц. «Идея самобытности народной жизни, проникшая в творчество Мельникова-Печерского, появление в его произведениях ярких, индивидуальных характеров поволжских крестьян и сформировавшийся у него подход к жизни простых людей как к историческому бытию оказали воздействие на жанровую природу его повествования. От очерка, рассказа и повести писатель перешел к роману и затем циклу романов», - замечает Л.М. Лотман .

В приведенной выше цитате не совсем точным является определение мельниковских героев как «крестьян». Это купцы, близкие к крестьянству, к «мужику». Выбор этой социальной группы носил для писателя принципиальный характер. Решение проблемы развития России было связано для него именно с русским купечеством, не утратившим национальных корней.

Впервые анализ системы персонажей романов П.И. Мельникова и попытку их классифицировать предпринял в своей работе «Раскольничьи типы в беллетристических произведениях П.И. Мельникова-Печерского» Л.М. Багрецов в 1904 г. Он же определил особенность авторского подхода к проблематике романов: понять явления религиозные, не вырывая их из цепи повседневных явлений народной жизни, понять их в связи с различными условиями народного быта - экономическими, общественными, семейными и другими . Действительно, они показаны в дилогии в теснейшем переплетении и взаимосвязи.

Вряд ли возможно определить полные, конкретные, безоговорочные критерии для классификации персонажей дилогии «В Лесах» и «На Горах». Это сложно не только потому, что в обоих романах около двухсот действующих лиц. Это сложно, на наш взгляд, потому, что П.И. Мельников показал весьма разнообразные, многогранные, противоречивые характеры. Поэтому заранее была обречена на неудачу попытка Л.М. Багрецова «рассортировать» мельниковских героев по трем группам в зависимости от их отношения к старообрядчеству. Первая группа - случайные «представители раскола» (то есть люди, связанные со старообрядчеством только по происхождению или какими-либо иными сторонними соображениями, например, меркантильными). В эту группу угодил Патап Чапурин, и только потому, что, являясь «сатириком скитов», не желал оставить «старую веру» из торговых интересов. Л.М. Багрецов не принял во внимание, что сам Чапурин не акцентирует внимания на зависимости своей торговли от принадлежности к старообрядчеству. Об этом за него говорит автор, представляя Чапурина («И раскольничал-то Патап Максимыч потому больше, что за Волгой издавна такой обычай велся, от людей отставать ему не приходилось. При том же у него расколом дружба и знакомство с богатыми купцами держались, кредита от раскола больше было...» и т.д.). Похожую по смыслу характеристику дает Чапурину и Манефа. Но Чапурина связывают со старообрядчеством связи более крепкие, нежели торговый интерес. И эти связи, коренящиеся в домостроевском мировосприятии героя, были умело показаны П.И. Мельниковым.

Вторая группа, по Л.М. Багрецову, истинные «ревнители древлего благочестия», «такие, которые душой слились с расколом и немыслимы вне его». Это Манефа и некоторые, главным образом, женские персонажи.

В третьей группе оказались «переходные типы» - старообрядцы, хотя и не имеющие органической связи с той средой, откуда они вышли, но заинтересованные и сжившиеся с ней настолько, что производят впечатление «истинных ревнителей». Сюда Л.М. Багрецов отнес Якима Стуколова и Василия Борисыча, хотя к ним на полных основаниях и при таких общих критериях можно присоединить и Патапа Чапурина.

Среди персонажей дилогии П.И. Мельникова нетрудно выделить одну большую группу, опираясь на социальную принадлежность героев, - купцы. Но перед нами особое купечество, с особым, домостроевским мировоззрением, глубоко укорененным в религии. К этой категории мельниковских героев более подойдет, как нам кажется, домостроевское определение «хозяин» («домохозяин»), предполагающее не только занятие предпринимательством, но и особый уклад семейно-бытовых отношений. По В.И. Далю, «хозяин» - владелец и распорядитель, глава в семье. В данном случае это понятие семантически богаче, чем «предприниматель», «купец», где смысловая связь с понятием семьи отсутствует. Кроме того, понятие «хозяин» в старообрядческой среде связано с обязательной и глубокой религиозностью человека .

Объектом художественного изображения в дилогии стало специфическое старообрядческое мировосприятие, которое проявляет себя в поступках, в деятельности, в размышлениях героев. Если бы писатель обошел стороной эту задачу, образы его купцов вышли бы неполны ми. Но П.И. Мельникову было крайне важно показать убедительно этот социальный слой, поскольку изображение купеческой среды было для писателя связано с вопросом о движущих силах России. Проблема народа (и изображения человека из народа) перерастает у П.И. Мельникова «в проблему осуществления классового самоопределения старообрядчества как выразителя будущих экономических преобразований, в силу чего конкретной единицей художественного измерения у писателя представал не крепостной крестьянин, как, например, у Тургенева или Григоровича, но крестьянин государственный, богатый раскольник, тысячник» . «Не то чтобы купец, не то чтобы мужик», - как определял сам писатель тип центральных героев-«хозяев». Неспроста Патап Чапурин в гостях у Колышкина бросает такую реплику: «Наше дело мужицкое, авось не замерзнем», настаивая, чтобы ночлег ему приготовили в беседке . Для создания эффекта достоверности писателю, повторимся, требовалось погружение в быт, в создание особого вещного мира, особые стилистические поиски с подключением фольклорных элементов, чтобы герой действовал в дилогии на фоне и в тесной связи с культурой, сформировавшей его. Нет, таким образом, оснований отрывать мельниковских купцов от старообрядчества, опираясь на их негативные высказывания о духовном состоянии конфессии.

Психологический портрет старообрядческого хозяина-современника дал публицист В.П. Рябушинский в статье «Судьбы русского хозяина» . Его статья не является научной экономической работой, в качестве критериев для соотнесения людей по разным группам взяты психологические характеристики, что позволяет применить их к литературному произведению, которому не чужды принципы психологизма как литературного понятия. Во-вторых, замечания В.П. Рябушинского предпочтительны тем, что предложены они старооб рядцем, выходцем из купеческого рода. Это позволяет исследовать такое специфическое явление, как старообрядчество, как бы изнутри его самого, извлекая из старообрядческого миросозерцания шкалу оценок, пребывая в старообрядческой иерархии ценностей. Статья «Судьбы русского хозяина» была написана в XX в., уже после революции 1917 г. в России, но автор показывает именно дореволюционное купечество. На возражение, что между купечеством первых двух десятилетий XX века и середины XIX века существует заметная временная дистанция, можно ответить, что, учитывая повышенную консервативность старообрядческой среды, наблюдения В.П. Рябушинского вполне применимы и к купечеству середины XIX века, тем более что ряд его основополагающих суждений относится к этому отрезку времени напрямую.

Патап Чапурин - тип хозяина. «Два обстоятельства являются характерными для старых русских купеческих фамилий. Во-первых, их крестьянское происхождение , во-вторых, глубокая религиозность их основателей. Действительно, если нет купеческих родов из духовного звания, мещан, чиновников, дворян, однодворцев, а все именитые купцы у нас из мужиков, то равным образом все данные свидетельствуют о том, что родоначальники принадлежали как раз к тем деревенским семьям, которые отличались особенной ревностью к вере; немало среди них старообрядцев» (выделено В.П. Рябушинским).

Классический тип хозяина сохраняется в лице «хозяйственного великорусского мужика». «Кто знает этого упорного стяжателя, прижимистого, твердого, настойчивого в труде, смекалистого, ловкого, часто очень одаренного, но одновременно обуянного большой духовной гордостью, тот поймет, что не всегда ему легко склонять свою умную, но упрямую и обуреваемую соблазнами голову перед заповедями Христа» .

Перед нами практически готовый психологический портрет Патапа Чапурина. Он вспыльчив, он соблазняется ветлужским золотом, но в то же время он предприимчив и ловок, настойчив, ценит людей за их трудовые качества. Что касается крестьянского происхождения, то, как уже упоминалось, для П.И. Мельникова было принципиальным показать героя - выходца из крестьянской среды, из «мужиков». Замечания В.П. Рябушинского подтверждают художественную точность авторской характеристики, данной Чапурину П.И. Мельниковым: «Патап Максимыч был истый великорусе, набожник, ревностный к вере отцов богомольник, но великий суеслов; а как расходится да разгуляется, и от кощунства не прочь» . Здесь подмечена" та же борьба религиозного и земного, на которую указывают писатель и старообрядческий публицист. Определенная двойственность характера Чапурина была обозначена П.И. Мельниковым очень точно, и некоторые его саркастические реплики в адрес скитниц подчеркивают лишь, что Патап Максимыч «от кощунства не прочь», не перечеркивая его личной набожности и «ревности к вере отцов». Образ Чапурина убедителен, но только до той поры, пока Чапурин не начинает иронизировать над старообрядчеством в целом или не берется утверждать правоту господствующей церкви, как в диалоге с Колышкиным в финале романа «На Горах». В этих случаях он явно повинуется воле автора.

Некоторые исследователи полагают, что раздвоенность образа Чапурина - следствие неоднозначного отношения самого П.И. Мельникова к старообрядчеству: «Создавая образ своего положительного героя с ориентацией на нижегородского старообрядца Петра Егорыча Бугрова, Мельников-Печерский наделяет его и той двойственностью в отношении к старообрядческим скитам, какой отличался сам» . П.И. Мельников рассказывал о Бугрове в «Отчете о современном состоянии раскола в Нижегородской губернии», где, однако, не указал на двойственное отношение своего прототипа к староверию. П.Е. Бугров лишен двойственности и в очерке В.И. Даля («Дедушка Бугров»). На это обращает внимание В.Ф. Соколова: «Читая рукопись Отчета Мельникова и очерк Даля “Дедушка Бугров”, нельзя уловить двойственности Бугрова в отношении к старообрядчеству. Его отношение к своим единоверцам и скитам лишено той иронии и насмешливости, которые часто проявляются у Мельникова» .

М.Н. Старикова считает, что жанр очерка не давал В.И. Далю возможности развернуть образ «дедушки», и писатель, кроме того, не ставил задачи показать двойственность Бугрова. Нам кажутся эти доводы не совсем убедительными. В.И. Даль рисует Бугрова в соответствии с традициями «очерковой школы», где немаловажной является документальная подлинность изображения. Если бы реальному Бугрову была свойственна религиозная двойственность, очеркист мог бы показать ее и несколькими штрихами. Жанр очерка тому не помешал бы. Документальная подлинность изображения не является доминирующей чертой индивидуального стиля П.И. Мельникова. И поэтому он имеет естественное право, создавая образ Чапурина, отойти от реального прототипа (П.Е. Бугрова) в силу тех или иных художественных задач. Задачей П.И. Мельникова было показать патриархальную семью, купца-старообрядца с патриархальным миросозерцанием, но при этом не старообрядческого ортодокса. Там, где эти черты не стыкуются, образ Чапурина становится противоречивым, возникает эффект двойственности его натуры. Эта двойственность уместна как черта художественного характера Чапурина, пока не нарушает психологической убедительности.

Старообрядцам было присуще осознание высокой роли личности «хозяина», который является не собственником, но человеком, ответственным за свое богатство, за судьбы других людей перед Богом. Старообрядец не мог быть уверен в спасении, но осознавал, что может делом заслужить его. Самоотверженный труд в организации промышленного или торгового дела расценивался как подготовка личного душеспасения. Ревность в «труде благом» на предпринимательском поприще объяснялась тем, что само дело представляло собой исполнение христианского долга. Успех предпринимательского дела обретал смысл лишь тогда, когда его результаты использовались в служении Церкви - сообществу христиан. Прилежный организатор, осознающий обязанности перед Богом, многое делающий славы Божией ради, был близок к спасению. Именно таким показан Патап Чапурин. Он воспринимает свое богатство как дар свыше, от Бога. Это раскрывается, например, в эпизоде с приемной девочкой Груней («В Лесах»). Принимая осиротевшего ребенка, Чапурин движим не только добротой и жалостью, но и религиозными мотивами. Он хорошо понимает, что такое сиротские слезы, и помнит, что сказано о них у Иоанна Златоуста. Большое богатство поступает в его распоряжение как награда за благородный поступок. «И благословение Божие почило на добром человеке и на всем доме его: в семь лет, что прожила Груня под кровом его, седмерицею достаток его увеличился, из зажиточного крестьянина стал он первым богачом по всему Заволжью». Авторский комментарий подчеркивает и подтверждает суждения самого Патапа Чапурина: «и я так в мыслях держу: что ни подал нам Бог, - за нее, за голубку все подал» . И далее, в разговоре с женой Аксиньей Захаровной: «Не мое и не ихнее добро, что мы нажили: его Бог ради Груни послал» . Все нажитое Чапурин завещает разделить поровну между тремя своими дочерьми. Приемная дочь или родная - для него нет разницы. Вера Чапурина - это вера конкретных дел, а не свод догм.

О том, что счастье и богатство - следствие исполнения христианских заповедей, Чапурин говорит Алексею Лохматому, который просит отпустить его к родителям на Пасху.

«- Тятенька с мамынькой беспременно наказывали у них на празднике быть. Родительская воля, Патап Максимыч.

Так оно, так, - молвил Патап Максимыч. - Про то ни слова. “Чти отца твоего и матерь твою” - Господне слово!.. Хвалю, что родителей почитаешь... За это Господь наградит тебя счастьем и богатством» .

Суждения о богатстве часто соседствуют со ссылками на авторитет священных и святоотеческих книг. В разговоре с тем же Алексеем Лохматым, которого разорившийся отец прислал к Чапурину наниматься в работники, Патап Максимыч вспоминает книгу Иова. «...Поминай чаще Иева на гноищи. Да... Все имел, всего лишился, а на Бога не возроптал; за то и подал ему Бог больше прежнего. Так и ваше дело - на Бога не ропщите, рук не жалейте да с Богом работайте, Господь не оставит вас - пошлет больше прежнего» .

Молитва, труд, исполнение моральных требований - все это позволяет должным образом распоряжаться богатством, не растерять его попусту. Это основной жизненный принцип Чапурина. «Молись, трудись, все паче бедных не забывай. Это Богу угодней всего...» - наказывает он Груне . Он убежден, что поступки человека важнее той веры, которую тот исповедует, но при этом не желает отказаться от староверия. «Как же это, крестный, ты говоришь об них так непочтительно (о скитских матерях. - В.Б .) и всегда готов над ними надругаться, а сам держишься ихней веры?..» - спрашивает Колышкин. Чапурин отвечает: «Человек в чем родился, в том и помри... Веру переменить - не рубаху сменить...» Отмечено, что точно так же рассуждает и Бугров в очерке В.И. Даля.

Итак, сложившийся десятилетиями идеал предпринимателя-старообрядца П.И. Мельникову с большой художественной и психологической убедительностью удалось воплотить в образе своего героя Патапа Максимыча Чапурина. Крестьянское происхождение, глубокая религиозность, проявляемая в быту, в отношении к труду, материальная поддержка скитов, домостроевская иерархия в семье не позволяют оторвать его от старообрядчества. Говорить, что Чапурин связан со староверием лишь благодаря тому, что это выгодно для его торговых дел, значит, существенно обеднять понимание его образа.

Колышкин . Другой из «хозяев», на стороне которого симпатии автора дилогии, - Сергей Андреич Колышкин, отставной горный чиновник, пароходчик, приятель Чапурина. «Тем люб был простонародью Сергей Андреич, что не было в нем ни спеси, ни чванства, ни гордости...» Он строг с рабочими, но к нему рвутся на службу. Где он, там и смех, и веселье, откуда он ушел, - «хмара на всех». У Колышкина тоже особое отношение к богатству. «Другой, наживя богатство, вздуется, как тесто в опаре... близко не подходи: шагает журавлем, глядит козырем и, кроме своего же брата-богатея, знать никого не хочет. Сергей Андреич был не таков... Приди к нему в обеденный час хоть самый последний кочегар - честь ему и место, хоть тут губернатор сиди. Говорили Колышкину приятели: зачем так делает, хороших людей обижает, сажая за один стол со всякою чернотой да мелкотой. “До Бога нам далеко, - ответит, бывало, Сергей Андреич. - Верстаться с Господом персти земной не приходится, а у Него, Света, за небесной трапезой иной нищий выше царей сидит...» В рассуждениях Колышкина понятие «богатство» соотносится напрямую с религиозным требованием не взирать на лица. Как замечает В.П. Рябушинский, настоящий хозяин «не чувствовал себя ни в бытовом отношении, ни духовно иным, чем рабочие его фабрики» . Мы наблюдаем эту психологическую особенность на примерах Колышкина и Чапурина. Чапурин не ощущает далекой дистанции между собой и лучшими работниками. Последним он готов даже доверить ведение всех дел в свое отсутствие (упоминаемый в романе «В Лесах» покойный Силантьич и Алексей Лохматый).

Как и было заведено в старообрядческих семьях, Колышкина учили грамоте родители, домовитые мастеровые уральских горных заводов. Мальчик был очень смышленым. «Одиннадцати годов нет, а мальчуган всю кержацкую мудрость произошел». На него обратил внимание барин и отправил учиться в Петербург. Со временем благодаря трудолюбию, советам Чапурина, родительским деньгам (отец и мать Сергея Андреича, следуя древнему обычаю, сохранившемуся у старообрядцев, ушли под старость в монастырь, где и умерли), Колышкин завел свой пароход. Он порвал со старообрядчеством, но собственно старообрядческое отношение к деньгам, к делу выручали его. «Его товарищи по золотому делу были все кабацкие богатыри, набившие карманы спаиваньем народа смесью водки с водою и дурманом... Не лежало к этим людям сердце Сергея Андреича, стал он смотреть, как бы подобру-поздорову да прочь от них... Раскольничья кровь заговорила... Известно, что во все времена винных откупов ни один раскольник (а между ними много богачей) не осквернил рук прибытком от народной порчи. Был один... но того старообрядцы считали за прокаженного» .

Залетов . Еще один «хозяин» в дилогии - казанский купец Гаврила Маркелыч Залетов. Никто честнее него не вел расчетов с рабочими, «в заводе не бывало того у Гаврилы Маркелыча, чтобы обсчитать бедного человека». Он более всех жертвовал для часовни, золотил ризы на иконах, каждую субботу раздавал милостыню нищим, «каждо воскресенье, каждый праздник» посылал в острог калачи. П.И. Мельников подчеркивает сугубо религиозный характер его благотворительности, его милостыни. Подавать милостыню заключенным, вглядываться «в беду и страдания», «во все их нужды» (заключенных) предписывал и Домострой (гл. 9). Традиции Чапурина, Колышкина, Залетова в романе «На Горах» продолжают «купцы нового типа», другого поколения, Меркулов и Веденеев.

Сурмин . К группе «хозяев» может быть отнесен эпизодический персонаж романа «На Горах» Ермило Матвеич Сурмин - иконник, живущий при Комаровском ските. Суть отношений в его семействе выражается писателем при помощи народной поговорки. У Сурмина большая, но «совестная, любовная семья», в которой «завсегда... тишь да крышь, мир да лад, да Божья благодать». Лишь Сурмин, мастер на все руки, один умел по всему Комарову набивать обручи, писать иконы, подновлять или переписать книги, вылудить самовар, починить башмаки. С ориентиром на неброскую архитектуру скитских строений возведены его дом и мастерская. «И любовно и грозно держал свою семью Ермило Матвеич, с разумом правил хозяйством» , - подытоживает П.И. Мельников, делая заключительный штрих к образу своего персонажа.

В большинстве своем купеческие семьи дилогии отличаются домостроевскими порядками в семье. Цитаты из Домостроя использует Анисья Терентьевна в споре с Дарьей Сергеевной о воспитании Дуни Смолокуровой («На Горах»). Домостроевские отношения накладывают отпечаток и на взаимоотношения между мужчиной и женщиной в семье. Вот как они охарактеризованы на примере Залетова: «В семейном быту Гаврила Маркелыч был домовладыка старорусского завета. Любил жену, любил детей по-своему. Всегда казался к ним холоден, бывал даже суров ни за что ни про что, так - здорово живешь. “Хозяин всему голова, - говаривал он, - жена и дети мои: хочу - их милую, хочу - в гроб заколочу”. Воля Гаврилы Маркелыча была законом, малейшее проявление своей воли у детей считал непокорством, непочтением, влекущим за собой скорую и строгую расправу» .

Аналогично отношение и Патапа Чапурина к домашним. В его семье существует домостроевская иерархия отношений между мужчиной и женщиной. Иногда Чапурин груб с женой: «Стары люди не с ветру сказали: “Баба что мешок: что в нее положишь, то и несет”. И потому, что ты есть баба, значит, разумом не дошла...» Аксинья Захаровна, жена Чапурина, во всем подчиняется ему, бросается в ноги с поклоном, чтобы упросить о чем-то. В ситуации, когда ее дочь Параша и Василий Борисыч объявляют Чапурину, что тайно повенчались, она предоставляет решать их судьбу мужу, а сама устраняется от этого. «Как знаешь, кормилец, - жалобно промолвила Аксинья Захаровна. - Ты в дому голова - как ты, так и я...». Так же по-домостроевски мыслит и Фленушка, казалось бы, самая свободолюбивая из всех женских героинь дилогии: «Муж жене должен быть голова, господин, а мне такого ни в жизнь не стерпеть...» . В этих словах чувствует предощущение ее собственной судьбы.

Воспитание детей в старообрядческой купеческой семье прежде всего религиозное. Обучение велось по богослужебным книгам, дома или в скитах.

Смолокуров («На Горах») говорит о Дуне: «Не в Москву же в пенсион везти. [...] Пошло нынче это заведение по купечеству у старообрядцев даже, только я на то не согласен... Потому - одно развращение! Выучится там на разных языках лепетать, на музыке играть, танцам, а как персты на молитву слагать, которой рукой лоб перекрестить забудет... Видал я много таких, не хочу, чтоб Дуня моя хоть капельку на них походила. Надо обучить ее всему, что следует по древлему благочестию, ну и рукодельям тоже...» . Собственно говоря, здесь он излагает домостроевские требования к воспитанию девочки: прежде всего - основы христианского вероучения и женское ремесло (рукоделие) (Домострой, гл. 19).

Дети обязаны повиноваться отцовской воле (Домострой, гл. 22). Алексей Лохматый не обсуждает решение отца, когда тот велит ему идти к Чапурину в работники. Родители сами приискивают женихов дочерям, и те выходят замуж, также выполняя отцовскую волю, часто не по своему, а исключительно по их выбору (впрочем, в дилогии показана альтернатива этому домостроевскому предписанию «свадьба уходом», своеобразная национальная традиция). Между супругами не исключена значительная разница в возрасте. В дилогии показаны и противопоставлены два подобных брака. Приемная дочь Патапа Чапурина Груня выходит замуж за Ивана Григорьевича Заплатина. Это брак счастливый, удачный. Здесь кроме денежного интереса супругами руководит любовь, желание поднять и воспитать детей (Заплатин овдовел). Другой брак неудачный, это брак Марьи Гавриловны Залетовой с Макаром Тихонычем Масляниковым. Гаврила Маркелыч Залетов соглашается отдать за него дочь, просватанную сыну Масляникова, лишь потому, что не желает потерять богатое приданое и пароход в подарок для тестя.

Поступок Масляникова - олицетворение отрицательной стороны домостроевских порядков в семье, когда нравственная составляющая забыта. Жизнь Марьи Гавриловны оказалась сломанной: «восемь лет, как в затворе сидела, из дому ни разу не выходила». Сын Масляникова умер при невыясненных обстоятельствах, возможно, он покончил с собой.

Самодурство купца показано в системе антитез. С одной стороны, этот рассказ о браке Масляникова и Залетовой противопоставлен счастливому браку Груни и Заплатина, основанному также на Домострое, с другой, как поступок безнравственный и лишенный духовного начала, заботы о ближнем, он противопоставлен особой, аскетичной и мертвой набожности самого Масляникова, у которого «на сгибах указательных передних пальцев от земных поклонов мозоли... наросли» .

Вместе с тем, говоря о домостроевском воспитании, трудно не согласиться с замечанием А.Н. Пыпина, обратившего внимание на то, что это воспитание, собственно, описывается достаточно общими, «неопределенными чертами». П.И. Мельников с большим увлечением повествует, как подрались матери Клеопатра и Измарагда из-за «австрийского священства», говорит о лицемерии скитниц, которые, по словам Чапурина, копят золото в сундуках, о тоскливой скитской жизни (рассказы Фленушки о том, как игуменья заставила читать скучный «Пролог» «на супрядках» и как книгу украли, и о том, как стоит игуменье отлучиться с молитвы, белицы вместо надоевших стихир поют «Гусара») и т. п. Все это обобщается формулой Чапурина «в скитах завсегда грех со спасеньем по-соседски живут».

В подобной среде действительно сложно получить воспитание в духе «коренной русской жизни». Изображение русской патриархальности, которую олицетворяет старообрядчество, идет у П.И. Мельникова параллельно с сатирическим отношением к последнему. Писатель защищает и идеализирует патриархальность, но старообрядчество отрицает как явление отмирающее. Однако в результате образ старообрядчества «двоится», совмещая противоположные черты, которые непонятно как уживаются вместе.

Неясно, например, как, получив домостроевско-скитское воспитание, Настя вдруг ни с того ни с сего идет на непозволительное сближение с Алексеем, Параша - с Василием Борисычем, Матрена Максимовна (будущая мать Манефа) - с Якимом Стуколовым (в этот ряд можно поставить и Фленушку). Автор это никак не объясняет. Яр-Хмель, языческий символ страсти и полноты жизни, противопоставленный аскетической идеологии, вдруг опрокидывает весь Домострой.

Характерно и то, что «свобода нравов» свойственна преимущественно положительным героиням, причем она уже не вносит в их образ негативного оттенка. Формально сатирический принцип противопоставления соблюдается: поведение героинь не соответствует требованиям вероучения. Но в данном случае П.И. Мельников не стремился к сатирическому эффекту. Ему важнее показать живую человеческую страсть, способность любить и откликнуться на любовь, противопоставляя это бесполезной аскезе. В 1860 г. П.И. Мельников писал о Катерине из «Грозы» А.Н. Островского: «Нам кажется, что если бы Катерина прямо бросилась в объятия Бориса и, с страстным лепетом на устах, прижала его к себе, сцена была бы несравненно естественнее и образ Катерины был бы гораздо грациознее и даже, пожалуй, нравственнее (выделено мной. - В.Б .). Тогда бы она представилась павшею в самозабвении, в упоении страстью, тогда бы понятнее и поразительнее было самое ее раскаяние во время грозы» . Таковы и героини П.И. Мельникова. Позволяя им «пасть в самозабвении», писатель стремится (как бы ни казалось это парадоксальным) сделать их нравственнее. К Домострою он подходит выборочно, останавливаясь на требованиях ведения хозяйства и воспитания детей, но не углубляется и не анализирует реальные методы их воплощения (отдать ребенка в скит, где царит лицемерие), обозначая лишь наличие домостроевского миропонимания в сознании героев.

Чубалов . В своей дилогии П.И. Мельников искал положительных героев в старообрядческой среде как наиболее устойчивой к восприятию чуждых национальному идеалу новшеств, религиозных и бытовых. Все оторванное от национальной почвы обречено на нравственный упадок. Как уже говорилось, иные мельниковские герои стремятся к укреплению патриархальных основ жизни. Взгляды П.И. Мельникова близки взглядам А.Н. Островского, который показывал, как в эпоху наступления новых экономических отношений умирает народная, патриархальная нравственность. Положительный домостроевский домохозяин превращается в деспота и самодура.

Особый тип хозяина представляет собой Герасим Силыч Чубалов. В одной из ранних статей («Записки о Нижегородской губернии», 1851 г.), П.И. Мельников рассказал о «старинщиках» - старообрядцах, собиравших древние рукописи и книги, высоко оценив их заслуги по сбережению рукописного культурного наследства дониконовской Руси. «Теперь в редком монастыре найдете старинную рукописную книгу - все это давно распродано прежними монахами. Особенно гибельно было для монастырских библиотек распространение раскола в царствование Петра I, когда суеверы за хорошие деньги скупали по монастырям книги, освященные древностью; по учреждении штатов монахи целыми возами вывозили из монастырей старые книги и иконы, а иногда меняли их на рыбу, на хлеб, на сукно... Рассказы об этом через сто почти лет переходили из уст в уста, и мне самому случалось слышать об этом в некоторых монастырях русских. А зайдешь, бывало, на Нижегородской ярмарке или в Москве к книжнику, к торговцу старопечатными и старописьменными книгами - каких монастырей, каких церквей не начитаешь в приписках на листах таких книг, разошедшихся по рукам в продолжение полутораста лет. В раскольничьих скитах Нижегородского края я перерыл все библиотеки, и все, что нашел в них замечательного, - все было из монастырей и церковных книгохранилищ» . Благоговейное отношение к древней книге будет подчеркнуто и в «Очерках поповщины», а затем спустя много лет получит художественное преломление в образе «старинщика» Герасима Чубалова из романа «На Горах». В 13-й главе второй части романа мы встречаем то же обличение «наших предков», которые при Петре I с детским увлечением кинулись «в омут новой жизни» и стали презрительно смотреть на все старинное, «дедовское». Следствием этого, заключает П.И. Мельников, было бездумное расточительство старинных предметов и книг. «Кой-что из этих легкомысленно расточаемых остатков старины попадало в руки старообрядцев и спасалось таким образом для будущей науки, для будущего искусства от гибели, беспощадно им уготованной легкоумием обезьянствовавших баричей» . Герасим Чубалов - именно такой книготорговец, в лавке которого на ярмарке «каких монастырей, каких церквей не начитаешь». Вводя своего героя в роман, П.И. Мельников сопровождает его образ своими рассуждениями, написанными в публицистическом стиле, о преступно-беспечном отношении к древним книгам, о необходимости поддерживать «старинщиков» и не мешать им. При этом в романе уже нет оговорки, что старообрядцы уничтожали старые книги, противоречившие их религиозным взглядам, какая содержится в «Записках о Нижегородской губернии», нет ярлыков-характеристик типа «суеверы».

Тема духовных исканий прозвучала во второй книге дилогии («На Горах»). Чапурин, Василий Борисыч, Алексей Лохматый, Манефа не испытывают колебаний веры. Колышкин отходит от старообрядчества, но автор не поясняет, как и почему это случилось. Герои романа «На Горах» Дуня Смолокурова и Герасим Чубалов, напротив, ищут «истинной веры» мучительно и в поисках доходят до крайностей. Дуня попадает в хлыстовскую секту, а сменивший несколько вероисповеданий Герасим Чубалов признает единственно правильной глухую нетовщину - толк, отрицающий иконы, священство и даже саму возможность спасения души в лоне церкви.

Религиозные искания обусловлены природной пытливостью героев, это национальная черта народа. И Дуня, и Герасим задаются вопросами под влиянием прочитанных книг.

Вначале образ Герасима Чубалова имеет некоторое сходство с образом Гриши из одноименного мельниковского рассказа. Только Чубалов не столь схематичен, как Гриша. Он введен в повествование свойственным П.И. Мельникову приемом - через подробный экскурс в прошлое героя, историю его семьи. Но, как и Гриша, Чубалов обретает духовного наставника, в корне меняющего его жизнь. Деревенский начетчик дает Чубалову книги, что оказывает определяющее влияние на становление личности героя. Чубалов и Гриша к моменту побега из родительского дома находятся примерно в одинаковом возрасте. Обоим героям свойственен религиозный аскетизм, который «высушивает» живые порывы души и стремление к добрым поступкам. Мотив бегства из семьи, странствований также присущ сюжетной линии Герасима Чубалова. Разница в том, что он оставляет дом только из-за желания «познать истинную веру», не совершая преступления.

Итог духовных исканий Чубалова печален. «Жил доселе одним умом, сердце у него молчало, никогда не бывало у Герасима никаких привязанностей. Он искал истины ради удовлетворения пытливости ума, но любви и добра, исходящих от сердца, не искал, даже никогда и не думал о них. Это был сухой аскет, все человеческое было ему чуждо, никогда любовь не озаряла его загрубевшего сердца, оттого злоба и свила в нем гнездо свое» .

Гриша тоже тип героя «с загрубевшим сердцем». В художественном мире П.И. Мельникова религиозный аскетизм непосредственно связан с душевным опустошением. Рассказ «Гриша» подводит к этой мысли и заканчивается. В романе «На Горах» писатель показывает, что возможно обратное движение. Герасим Чубалов освобождается от аскетических догм. Он возвращается домой с богатством, с возами старинных книг и, тронутый нищетой брата, испытывая сострадание к нему и его семье, осознает евангельскую истину: «Бог есть любовь». На ее поиски он потратил пятнадцать лет. «Веру искал, мыкался, мыкался по всему свету вольному, а вот сегодня ее дома нашел...» .

П.И. Мельников выступает в романе (как и в рассказе «Гриша») против отрицания жизни во имя слепой аскезы. Основа любой веры - добрые дела и любовь к человеку. Патап Чапурин и Герасим Чубалов выражают эту убежденность П.И. Мельникова. И точно тех же принципов придерживается о. Прохор - своего рода антипод попа Сушилы, положительный герой из нестарообрядческого духовенства.

Душевное состояние Герасима Чубалова, вернувшегося домой, передано с помощью метафор, где присутствует слово «сердце» с глаголами движения или состояния. Если раньше «любовь не озаряла его загрубевшего сердца», то теперь с Чубаловым происходит совершенно иное: «оглянул с детства знакомую избу, его сердце еще больше упало», «полунагие ребятишки вконец растопили сердце Герасима», «у Герасима сердце повернулось». Душевный переворот, происходящий с Чубаловым, показан также с помощью его внутреннего монолога.

Главная истина жизни («Милости, милости хощешь ты, Господи, а не черной рясы, не отречения от людей, не проклятия миру, тобой созданному!») не перечеркивает, однако, домостроевского мировосприятия Чубалова, даже вполне согласуется с ним, главенствует над поступками и намерениями Чубалова. Поднимая семью брата, он строго, по-хозяйски подсчитывает доходы и расходы, не забывая о мелочах (Домострой, гл. 30). Он наставляет детей учиться грамоте, но так, чтобы это было не в ущерб отцовскому делу и обретению какого-либо ремесла. Невестку наставляет не впадать в отчаяние и уповать на Бога. Труд и вера являются для Чубалова, как и для Чапурина, залогом богатства. «Работай хорошенько, Гаврилушка, - наставляет Чубалов племянника, - да смотри не балуй, по времени будешь таким же богачом, как и Марко Данилыч» . При этом Чубалов не испытывает никакой зависти к богатству Смолокурова.

В купеческом мире Чубалов занимает особую нишу, становясь «старинщиком». Между ним и другими «хозяевами» разница лишь в специфике торговли, величине наличного капитала, в особой биографии.

Смолокуров близок Патапу Чапурину своей самоотверженной любовью к дочери Дуне. И он хозяин домостроевского типа, что проявляется в решении вопросов воспитания Дуни, в отношениях с близкими, в принципах обеспечения дочери приданым. Домострой, например, предписывал копить приданое для дочерей постепенно, храня его в отдельном сундуке, а не покупать все сразу, когда придет срок отдавать дочь замуж (гл. 20). Именно так поступает Смолокуров. Но он, в отличие от Чапурина, являет собой пример того, как расшатываются патриархальные порядки и домостроевские требования честного ведения торговли, сводящиеся из множества частных предписаний к короткой формуле: «благословенным трудом и средствами праведными жить подобает всякому человеку» (Домострой, гл. 25).

Один из эпизодов, иллюстрирующих кризис патриархальных порядков - отношения Смолокурова и Чубалова. В лавке «старинщика» мы, например, видим, что это два одинаково мыслящих человека, когда разговор между ними идет о старых книгах или достоинствах икон. Оба понимают их значение, настоящую ценность. Иконы и книги дороги Смолокурову, прекрасно знающему Псалтырь и жития. Так же трепетно относится к старинным предметам и Чапурин. Благоговейное отношение к старой и душеполезной книге выдает в них старообрядцев. Но когда дело доходит до торга, до денег, то Смолокуров ставит Чубалова на грань разорения, отлично осознавая это. В торговле для него важен иной принцип: «Купец, что стрелец - оплошного ждет... Сват сватом, брат братом, а денежка не родня... Упусти-ка я случая на счет ближнего погреться - меня же дураком обзовут» . Согласно этой же формуле действует Смолокуров, задумывая аферу с тюленьим жиром. Новый тип коммерческих отношений и новый ход времени пока не оказывают существенного влияния на семейный быт «хозяев». Однако внезапный удар и смерть Смолокурова звучат лишним предупреждением: тот, кто отрывается от святоотеческих принципов домостроительства, хозяйствования, ведения торговли, стремясь к наживе любыми средствами, сам легко рискует стать жертвой таких же «хищников».

Манефа . Нельзя не отметить, что хозяйственность присуща и Манефе - героине, вроде бы далекой от всего мирского. Между тем В.П. Рябушинский указывает на возможность редкого сочетания «святого» и «хозяина» - тип людей, для которых житейские блага не имеют никакого значения и которые в то же время - хорошие организаторы труда, бережливые, деловитые, работящие. «Образцом такого сочетания были первые игумены старых северно-русских монастырей». Образец подобного редкого сочетания представляет собой и Манефа. Характеристика В.П. Рябушинского подчеркивает некоторые нюансы ее характера, задуманного П.И. Мельниковым, приоткрывает его национальные особенности. Важно иметь в виду, что хозяйственность Манефы не просто одна индивидуальная черта, а закрепленное и утвержденное в православной традиции свойство характера, которым может и должен обладать настоятель монастыря.

Духовный авторитет Манефы виден при ее знакомстве с Василием Борисычем, на которого она «царицей смотрела», на соборе по вопросу признания Белокриницкой церковной иерархии, в отношении с матерями, во многих других эпизодах. У нее твердая, даже жесткая рука, суровая воля («Не посмотрю, что соборные они старицы: обеих на поклоны в часовню поставлю и за трапезой... В чулан запру!..»). Но управление скитом подразумевает не только поддержание порядка, соблюдение устава и дисциплины, но и разные хозяйственные «мелочи».

«- А насчет ветчины-то как, матушка, прикажете? - спросила казначея. - Собакам кинуть аль назад отослать? Сиротам бы мирским подать - да молва про обитель пойдет.

Та же бережливость видна в распоряжении по поводу свечей в эпизоде, описанном несколькими строками выше приведенной цитаты. В скиту нет такого места, которое оставалось бы вне хозяйского зрения Манефы.

«- А тараканов в скотной морозили?

Выморозили, матушка, выморозили. Вчера только порешили, - отвечала мать София.

А Пестравка отелилась?

Телочку принесла, матушка, а Черногубка бычка.

И Черногубка? Гм! Теперь что же у нас, шестнадцать стельных-то? - спросила Манефа» («В Лесах»).

Далее вопросы продолжаются: много ли масла «напахтали», купили ли работникам сапоги? С помощью аналогичного приема - ответы матерей на вопросы Манефы - П.И. Мельников показывает практичную хватку своей героини и в восьмой главе второй части первой книги романа «В Лесах» («В огородах просохло?» «Навоз ли на гряды возили?» «Срубы под рассаду готовы?»). С вопросами чередуются распоряжения по хозяйству: от пчеловодческих до огородных .

Хозяйственность Манефы проявляется в разговоре с Марьей Гавриловной («В Лесах», кн. 1, ч.2, гл. 12) . Манефа советует ей, как записаться в купечество, по какой гильдии лучше, рассуждает о дороговизне рекрутских квитанций. Однако благословить Марью Гавриловну «капитал объявлять, пароходы заводить, приказчика искать» отказывается: «Суета!.. Бог благословит на хорошее дело...» . Отказ благословить не означает осуждения. Дело в сочетании горнего и земного, Манефе нужно дистанцироваться от участия в мирских делах и не принимать в них никакого, даже малейшего участия. Кроме того, она хорошо осознает, что предпринимательство и «доброе дело» нередко идут врозь.

К управлению скитом Манефа относится как к руководству семьей. Об этом она говорит в другом диалоге с Марьей Гавриловной: «Ведь обителью править разве легкое дело? Семейка-то у меня, сами знаете, какая: сто почти человек - обо всякой подумай, всякой пить, есть припаси, да порядки держи, да смотри за всеми. Нет, нелегко начальство держать...» .

П.И. Мельников показал Манефу не только как человека, в силу религиозных убеждений удалившегося от всего мирского, но и как «русского хозяина». Это помогло сделать ее образ многогранным, показать ее сложный характер, присущие ей лучшие национальные черты.

Подводя итог, можно вновь вспомнить о героях «Приваловских миллионов» - произведения, самого близкого по времени создания к дилогии. Но те герои являются старообрядцами номинативно. Д.Н. Мамин-Сибиряк не ставил задачу описать уральских заводчиков как особый тип предпринимателей-старообрядцев; для решения своей художественной задачи ему не требовалось исследование этнографических особенностей, уральского фольклора, глубокого погружения в быт. Особенности старообрядческого мировосприятия никак не проявляются в мышлении Сергея Привалова или Василия Бахарева. У П.И. Мельникова все наоборот. Поступки героев, объединенных нами в одну группу «русских хозяев», продиктованы старообрядческой концепцией отношения к труду, к делу, основанной на домостроевских принципах. Труд воспринимается как душеспасительное занятие, как долг перед Богом, «хозяева» инициативны, добросовестны, ответственны, убеждены в необходимости использования части средств для милостыни, для религиозной общины, к которой принадлежат. О пожертвовании для скитов в дилогии упоминается довольно часто. Старообрядческие морально-этические принципы, однако, не идеализируются, они проходят жесткое испытание временем, устоять перед которым непросто. В дилогии показано расшатывание этих принципов (Смолокуров, Алексей Лохматый). Показана опасность слепого следования религиозным предписаниям, их искаженная трактовка, абсолютизация аскетизма (Масляников, Чубалов). Образы «хозяев», несмотря на особенности личного взгляда П.И. Мельникова на старообрядчество (то, что Л.М. Багрецов назвал «партийностью», призывая учитывать ее при анализе произведений), выписаны художественно убедительно благодаря глубокому проникновению писателя в особенности психологии героев, умению передать старообрядческое мировосприятие, превосходному знанию быта. То обстоятельство, что герои П.И. Мельникова показаны как носители старообрядческого мировидения, не позволяет нам принять классификацию Л.М. Багрецова (случайные представители «раскола», к которым отнесен Чапурин, ревнители древлего благочестия, переходные типы (старообрядцы «по привычке»).

Другие типы старообрядцев в дилогии

Персонаж важен П.И. Мельникову не как участник сюжетного действия, а скорее, как средство для раскрытия художественного содержания, для воссоздания и раскрытия не только индивидуального характера, но более широкого, значительного, цельного образа - образа народа, нации, населения Поволжья. Проиллюстрируем эту мысль, опираясь на сюжетную линию, связанную с поиском золота и приездом к Чапурину Стуколова («В Лесах», кн. 1, ч. 1, гл. 12).

Снежковы . Это тип старообрядцев, противоположный в некоторой степени Чапурину. П.И. Мельников назвал таковых в одной из служебных записок «раскольниками в палевых перчатках» (или «quasiобразованными раскольниками»). Перчатка стала определяющим знаком этой категории людей из городских старообрядцев. Их отличительная черта, как стремится показать писатель, заключается в пренебрежительном отношении к патриархальным обычаям, преданиям и обрядам, что влечет за собой «перенятие» обычаев «иноземных». «Строгие религиозные уставы не смущали их. Не верили они, что в иноземной одежде, в клубах, театрах, маскарадах много было греха...» . Снежков-сын даже позволяет себе курить. Оправдательная формула Снежковых таит чуждое Чапурину отношение к внешнему миру: «...нашему брату купцу, особенно из молодых, никак невозможно старых обычаев соблюсти... Да и что за грех... Была бы душа чиста да свята» . Подобная позиция вызывает резкое неприятие у Чапурина, расценивается как безрелигиозность. Насмешку и недоумение вызывает у Чапурина рассказ Снежкова-отца о том, что он отдал детей учиться в пансион. Здесь Чапурин видит очередное нарушение домостроевских заповедей воспитания. Описание одежды Снежкова-сына (щегольской короткополый сюртук, жилет с часовой цепочкой, «белье... чистоты белоснежной») подчеркивает, что и он сам, и его отец относятся к совершенно иному типу старообрядцев. В портретном описании Снежкова-младшего П.И. Мельников также упоминает перчатку. Нужно заметить, что когда Алексей Лохматый становится скороспелым богачом и ставит Чапурина в трудное финансовое положение, то и в описании его одежды появляются перчатки. «Щеголем был разодет, словно на картинке писан. Поставив шляпу на стол и небрежно бросив перчатки, с неуклюжей развязностью, подошел он к Патапу Максимычу» .

В диалоге Чапурина и Снежковых автор противопоставляет городское (цивилизаторское начало) и деревенское (народное, патриархальное). «Ведь мы мужики серые, необтесанные, городским порядкам не обыкли... Наше дело лесное, живем с волками да с медведями», - как бы извиняется Патап Чапурин (вновь употребляя слово «мужик»), вместе с тем давая понять, насколько далека его семья от семьи Снежковых. Это разные миры. Чапурин и сам трунил над теми, кто число пуговиц на кафтане возводил в догмат веры, даже в бритье бороды ереси не видел (хотя последнее для старообрядца странно). Но все, что Снежковы считают допустимым, близко к нарушению этических запретов, обязательных для Чапурина. А потому Снежковы получают решительный отказ в своем сватовстве к его дочери Насте.

Чапурин иронизирует над Снежковыми, характеристики Стуколова пронизаны открытым пафосом инвективы. Снежковы уезжают. Вскоре вместе со Стуколовым уезжает и Чапурин на поиски золота. Сюжетное действие при этом разворачивается на некоторое время вспять, уходит в прошлое. Длительный авторский экскурс-отступление посвящен истории Манефы, ее жизни до принятия иночества, отношениям со Стуколовым.

В дороге Чапурин встречает множество людей. Это товарищ Стуколова Дюков, дядя Онуфрий - хозяин артели лесников, затем Артемий - артельщик-провожатый, баклушник Силантий, настоятель Красноярского скита игумен Михаил с братией, отец Спиридоний, наконец, Колышкин. Все, кроме Колышкина, больше не появятся на страницах дилогии, когда сюжетная линия, связанная с поиском золота, закончится. Однако этот калейдоскоп второстепенных и третьестепенных лиц (если определять их так по степени участия в общем сюжете) необходим писателю для полного, художественно достоверного изображения населения Поволжья. Авторское отступление в 15-й главе («В Лесах», ч.1, кн.1) знакомит с особенностями артельной рубки леса, с историей, экономикой, особенностями края. Затем описываются взаимоотношения в артели. Провожатый Артемий оказывается знатоком разинских песен и старинных преданий. Далее дорога приводит путников в особый мир - Красноярский скит.

Описание путешествия к озеру, в водах которого скрылся град Китеж, также включает множество эпизодических персонажей, необходимых для воссоздания полной картины старообрядческого населения края. В этом путешествии завязывается очередная любовная интрига (Василий Борисыч и Параша). Персонажи сменяют друг друга: улангерский старожил, бывший дворянин старец Иосиф, старичок, читающий «Китежский летописец», безымянные персонажи, странник Варфоломей, которого «палач железом в лоб целовал», мать Аркадия и наконец Марко Данилыч Смолокуров и Дуня - центральные герои второго романа, «На Горах».

Эпизодические персонажи неповторимы и индивидуальны, порой они не связаны напрямую с основной сюжетной линией, уводят повествование в сторону, провоцируют многочисленные авторские отступления. Эпизодические герои П.И. Мельникова нюансируют особенности главных действующих лиц. Они порой обрисованы подробно, при помощи, казалось бы, избыточных деталей. В то же время многие из них имеют особое речевое лицо, особую манеру поведения. Автор дилогии привлекает для создания и индивидуализации эпизодических персонажей фольклорные средства.

Яким Стуколов . Один из самых противоречивых героев дилогии - Стуколов. Это связано не только с той ролью авантюриста, которая отведена ему, но и с особенностями отбора материала для создания его образа. Это, во-первых, старообрядческие легенды и реальные факты об «искании архиерейства» в Египте, на Евфрате и Опоньском царстве (Японии). В устах Стуколова, в его стилизованном монологе все эти легенды и рассказы о странствиях объединены. Судьба Стуколова, с одной стороны, - судьба многих старообрядцев-подвижников, убежденных, что где-то в дальних странах живут епископы, не изменившие «древлему благочестию». С другой стороны, в основу образа Стуколова легли попавшие в печать слухи о поиске золота старообрядческим епископом Софронием. Стуколов передает их как действительный факт. И сам он выступает посланником Софрония. В отборе материала сказалась приверженность П.И. Мельникова к использованию непроверенных слухов, проявившаяся еще в «Очерках поповщины». Здесь этот подход к материалу был «переплавлен» в художественное качество и сказался на создании образа Стуколова. Вообще, все его подвижничество может показаться притворством, рассказ о путешествиях - вымыслом (возможно, даже против желания автора). Вообще, невозможно понять, правда ли это или выдумка Стуколова, приписывает ли он себе подвиги старообрядческих подвижников, искавших благочестивых епископов, или он действительно пережил и перенес все те испытания, о которых говорит. Если П.И. Мельников желал в образе Якима Стуколова показать человека, сотканного из противоречий, он должен был бы, на наш взгляд, вскрыть их борьбу в сознании героя, в его рефлексии. Этого нет. В отсутствии внутренней рефлексии при совмещении противоположных качеств характера заключается его особенность как героя дилогии.

Василий Борисыч . В основе образа Василия лежит конкретный прототип, и в то же время это фигура стереотипная - окарикатуренный тип старообрядца, взятый из многочисленных противостарообрядческих сочинений, написанных с целью дискредитации конкретных лиц. Можно вспомнить образ о. Иоанна Ястребова из «Очерков поповщины» самого П.И. Мельникова. В нем, как было показано выше, заострены две черты: набожность (и, как следствие, особый вес и почет в старообрядческой среде) и слабость к женскому полу. Таков же и Василий Борисыч. Завершая роман «На Горах», писатель упоминает, что Василий Борисыч порвал со старообрядчеством . Однако, это не пошло ему на пользу. Образ старообрядческого начетчика не приобрел никаких положительных качеств, что является нарушением идеологического канона противостарообрядческой публицистики, формальный переход от одного вероисповедания в другое не означает духовного перерождения человека.

Будучи представителем ортодоксального старообрядчества, Василий Борисыч с сарказмом отзывается о старообрядцах и староверии в целом. Первоначально он вводится в сюжетную канву дилогии как старообрядческий апологет, активный сторонник архиепископии Московской и всея Руси (Белокриницкой иерархии) и именно в этом качестве проходит по страницам всей дилогии. Автор особенно подчеркивает его слабость к «греховной женской лепоте» и ту житейскую непрактичность, лень, которые не свойственны Патапу Чапурину. Конечно, это никакой не «хозяин». «Попав в среду трудовых людей, красноглаголивый рогожский вития почуял себя чуждым для них, совсем лишним человеком. И тоска обуяла его, такая тоска, что хоть руки положи на себя» («На Горах») .

В романе «В Лесах» есть эпизод, когда Василий Борисыч рассказывает Чапурину о своей поездке в Белую Криницу (кн. 1, ч. 3, гл. 9). В его основе лежит анонимная статья «Как мы ездили за миром в Белую Криницу» из «Русского вестника» за 1864 год (№3), что не было отмечено ранее исследователями творчества П.И. Мельникова. Автором ее является Василий Борисов - прототип Василия Борисыча - бывший старообрядец, присоединившийся к «великороссийской церкви». В «Русском вестнике» он рассказывал о поездке с явным неприятием старообрядчества. Этот рассказ был перенесен П.И. Мельниковым в роман, вложен в уста героя, который пока не думает откалываться от старообрядчества, наоборот - представляет собой тип активного деятеля.

Отдельные эпизоды статьи из «Русского вестника» легко узнаются в рассказе Василия Борисыча. Для примера достаточно сравнить два отрывка.

Как мы ездили за миром в Белую Криницу // Русский вестник. 1864. № 3. С. 63 :

«...Вдруг приходит к нам бледный и встревоженный отец Павел. “Вам, - говорит, - нужно убираться отсюда поскорее: за вами приехали от мандатера (сноска внизу поясняет, что это австрийский полицейский чиновник, вроде станового пристава в России. - В.Б .) Два гайдука, требуют, чтобы вас выдали. “У вас, говорят, есть двое Русских дидаскалов, приехали учить вас варить миро. Что нам теперь делать с вами? Уж я не знаю! Они стоят у крыльца и не отходят ни на шаг! Куда нам девать вас? Здесь скрыться негде, пойдут искать - сейчас найдут”. Я так и остолбенел, а Жихарев, не думая долго схватил чей-то белый зипун с шапкой, выбежал из трапезы, в одну минуту перскочил забор, который был почти возле, и скрылся где-то в саду. Я между тем стою ни жив ни мертв.

Ну, - сказал мне отец Павел, - теперь вам остается одно средство, покуда не вошли сюда, мы наденем на вас камилавку и клобук, тогда, вероятно, вас не узнают, примут за нашего же брата; тем и дело кончится...

А как же после-то, можно будет снять монашеское платье? - спросил я дрожащим от страха голосом.

Нет, уж надо будет постричься, - серьезно ответил отец Павел, это уж, видно, вам звание свыше, от самого Бога; а не то, так должно будет сжечь иноческое платье на вас.

«Вот положение! - подумал я и чуть было, страха ради, не решился сделаться иноком; но спасибо, кто-то из братии вспомнил о калитке, чрез которую можно было пойти в сад и о которой второпях совсем забыли. И вот вместо мантии надели на меня такой же зипун, в какой облекся мой находчивый товарищ, и проводили до калитки. Пройдя несколько шагов, увидел я полуразрушенную беседку, из которой кто-то зовет меня осторожным голосом. Оказалось, что там-то и скрылся мой ловкий товарищ; к нему направил стопы и я».

П. И. Мельников, рассказ Василия Борисыча («В Лесах») : «...сидим мы в келарне, беседуем с тамошними отцами. Вдруг входит отец Павел, что митрополита сыскал, лица на нем нет... “Беда, говорит, ищут вас, мандатор гайдуков прислал, стоят у крыльца, ни на шаг не отходят”. А мандатор по-ихнему как бы у нас становой, а гайдуки как бы сотские, только страшнее... Я так и присел, ну, думаю, приспел час воли Божией - сейчас музыку на ноги и в Москву... Жихарев посмелей меня был, да и пьян же к тому, даром что Страстная, полы в зубы да, не говоря худого слова, мах в окошко... Только крякнул спрыгнувши да, поднявшись, не больно чтоб шибко в монастырский сад пошел... А сад у них большущий да густой - не скоро в том саду человека отыщешь. А у меня смелости нет, с места не могу сдвинуться, ноги как плети, как есть совсем их подкосило... Поглядел в окно - от земли высоко - убьешься... Прыгнуть, как Жихарев, пьяному только можно, потому что Господь по своему милосердию ко всякому пьяному, если только он благочестно в святой вере пребывает, ангела для сохранности и обереганья приставляет [...] Отец Павел ублажает: Посколь гайдуки, говорит, не взошли, надевай клобук да камилавку, подумают - здешний инок, не узнают...” - “А после-то как же? - спрашиваю я отца Павла, дрожа со страха, - ведь иночество-то, говорю, не снимают, после этого надо ведь будет постричься...” Что ж? отвечает отец Павел, - за этим дело не станет, завтра ж облечем тебя в ангельский образ...” Что тут делать?.. А у меня никогда и на мыслях не было, чтоб в иночестве жизнь провождать... делать нечего, одно выбирай: музыку на ноги либо клобук на голову... А гайдуки уж в сенях. Шумят там, отцы уговаривают их, а они силой в келарню-то рвутся... Решился... Ну, думаю: “Буди, Господи, воля Твоя...” И уж за камилавку совсем было взялся, да вспомнилось отцу келарю - дай Бог ему доброго здоровья и душу спасти, - вспомнилось ему, что из келарного чулана сделана у них лазейка в сад... Меня туда; а лазеечка-то узенькая, хоть из себя я и сухощав, а насилу меня пропихали, весь кафтанец ободрали, и рукам досталось, и лицу [...] Я в сад. Забьюсь, думаю, куда подальше, в самую чащу... Глядь, а тут развалющий анбаришка стоит, и оттуда кто-то осторожным, тихим голосом меня призывает, по имени кличет... Смотрю, ан это Жихарев, мой товарищ: и хмель у него соскочил... Забрался я к нему... “Вот, брат, - говорю ему, какие последствия-то, а еще в Москве толковали, что здесь свобода...” - “Да, да, - говорит Жихарев, - надо подобру-поздорову отсюда поскорей восвояси, а главная причина, больно я зашибся, окно-то, дуй его горой, высокое, а под окном дьявол их угораздил кирпичей навалить...”».

Нетрудно заметить, как П.И. Мельников домысливает изложенное в статье «Как мы ездили за миром в Белую Криницу», дополняя деталями, нацеленными на создание комического эффекта. Жихарев напивается в монастыре именно на Страстной неделе (сближение контрастов), и под окном, в которое он прыгает, «дьявол угораздил» иноков наложить кирпичей. Смешны рассуждения Василия Борисыча (вроде бы серьезного начетчика) о том, что «Господь по своему милосердию ко всякому пьяному, если только он благочестно в святой вере пребывает, ангела для сохранности и обереганья приставляет». Это - измышления П.И. Мельникова, приписываемые герою-старообрядцу. Анекдотична ситуация, когда необходимо сжечь на Василии Борисыче иноческое одеяние. Характерно и то, что рассказ рогожского посла насыщен просторечиями (анбаришка, полы в зубы, дуй его горой), начетчик вдруг начинает выражаться на воровском жаргоне (музыку на ноги). Причем это выражение, характерное для низов общества, противопоставлено религиозной лексике, обозначающей принятие иночества (то же сближение контрастов): «музыку на ноги либо клобук на голову». Переработка статьи из «Русского вестника» заключалась не только в поиске дополнительных комических деталей, но в придании синтаксису разговорного характера. Этот рассказ преследовал цель показать мировоззрение старообрядца, отношение к религиозным предметам в сатирическом ключе.

Образ Василия Борисыча, с одной стороны, выражает отношение П.И. Мельникова к церковным деятелям современного ему старообрядчества, обреченного, по мнению писателя, на неминуемое исчезновение. С другой стороны, в этом образе писатель воплотил качества, несвойственные тем «хозяевам», с которыми он связывал развитие страны, что роднит Василия Борисыча со Стуколовым. П.И. Мельников использует приемы создания комических, анекдотичных ситуации, опирается на непроверенные сведения, на противостарообрядческую публицистику, когда нужно показать несимпатичного ему героя.

Алексей Лохматый . Характер персонажа, кризис его миропонимания передаются П.И. Мельниковым, в частности, посредством используемой героем лексики. Перемены, происходящие в жизни героя, определяют и его речевое лицо. Один из примеров - Алексей Лохматый, пожелавший стать купцом, во что бы то ни стало сколотить капитал. Отмечено, как меняется авторское отношение к Алексею по мере того, как он поднимается вверх по социальной лестнице, следствием чего становится отрыв от родительских устоев . Отмечено, как исчезают пословицы и поговорки из речи Алексея по мере того, как прибирает он к рукам капитал Марьи Гавриловны . Но их место занимает иная лексика, Алексею все-таки чуждая, не до конца им понимаемая, усвоенная.

Пока еще успех не пришел к нему, Алексей следует совету прислушаться, как разговаривают между собой купцы, дабы в их среде не казаться белой вороной. Мало-помалу он превращается в стяжателя, и П.И. Мельников насыщает его речь особой, искаженной лексикой, отображающей нравственное падение героя, его «непомерное чванство своим скороспелым богатством».

«Самый интересный этот напиток, “чиколат”, - бросил он небрежное слово Чапурину. - Как есть деликатес! Попробуйте, почтеннейший!.. Отменнейший скус, я вам доложу... Самый наилучший - а ла ваниль. У вас его, кажись, не варят. Попробуйте [...] Да вы попробуйте. Грешного в эвтом чиколате нет ничего».

«Шенпанского, - сказал Алексей и развалился на диване» («В Лесах»).

«Помилуйте, почтеннейший господин Чапурин, как же возможно вашу хлеб-соль забыть?.. Хоша в те времена и в крестьянстве я числился, никакого авантажу за собой не имел, однако ж забыть того не могу...» («На Горах»).

Сочетание просторечной лексики и искаженных варваризмов («хоша» - «авантажу», «в эвтом чиколате») тонко передает стремление и неспособность героя войти в «высший свет». Он стремится походить на благородного человека в манерах, в одежде, в речи. Речевая характеристика - свидетельство прочной связи Алексея с прошлым. Понятно, что настоящее благородство, как и умение быть хозяином, заключаются не в словах или манерах, а в делах. Контраст между словом и делом характеризует духовное падение Алексея, обусловленное тягой к стяжательству. П.И. Мельникову удалось сатирически заострить образ героя, оторвавшегося от отеческих корней, веры и заповедей, его купеческую несостоятельность. Дилогия показывает не только писательское мастерство и наблюдательность П.И. Мельникова, но его умение пользоваться богатейшим лексическим арсеналом русского языка.

Алексей, в сущности, такой же авантюрист, как и Стуколов. Он сколачивает деньги, не преступая рамок юридического закона, но нарушая закон нравственный. Разумеется, вера превращается для Алексея в свод нелепых правил. Вот как он излагает их в разговоре с Колышкиным (которому и Чапурин открывает свой собственный символ веры) и его гостем англичанином: «...Перво-наперво в два пёрста молиться, второе дело - в церкву не ходить, третье - табаку не курить и не нюхать. Чего бишь еще?... Да... бороды, значит, не скоблить, усов не подстригать... В немецком платье тоже ходить не годится» . Он не только не улавливал смысла этих установлений, но и путался в понятиях «обряд», «правило», «каноны».

Длинный монолог Трифона Лохматого в разговоре с Никифором Захарычем (брат жены Чапурина) в романе «На Горах» (кн. 2, гл. 6) звучит как приговор Алексею. Разбогатев, он даже не считал нужным позаботиться о сестре, братьях, об отце, которого не хотел пускать на порог своего «дворца». Духовному падению героя предшествует разрыв с патриархальной традицией: «женился без родительского благословения» - эти слова Трифон Лохматый роняет неспроста. Никифор Захарыч подытоживает рассказ Трифона об Алексее: «Всегда был беспутным, всегда умел за добро злом платить» . Вообще, тема «отцов»-старообрядцев и «детей»-старообрядцев в романе - предмет отдельного исследования.

Алексей мог бы быть неплохим хозяином, но не выдержал испытания богатством. Горькая мысль о том, что деньги разделяют людей, звучит в монологе Трифона Лохматого: «Большому кораблю большое плаванье, а мы что?.. Потому по самому в дружбе да в приятельстве мне с Патапом Максимычем быть не доводится, а кланяться ему да всячески подслуживаться не хочу» . Но в том же монологе есть убежденность, что с настоящей верой возможно радикальное перерождение человека, как бы он ни пал, что с настоящей верой можно перенести все испытания. Таков Никифор Захарыч, пьяница, которого Чапурин держал при себе из сострадания. «Был ты никуда не годящим человеком, и плохо бывало тебе, - говорит ему Трифон. - А теперь, как послышу, мало на свете таких умных, хороших людей, как ты. А ежли от кого отступит сила Господня, тут сейчас враг. И как только он проклятую силу свою возымет над каким ни на есть человеком, будь он самый добрый, самый хороший, станет самым злым и отъявленным врагом всего доброго» . Заметим, что это духовное перерождение героя, о котором писатель, по сути, только упоминает в романе «На Горах», свершается без разрыва со старообрядчеством, без раскаяния в принадлежности к нему.

Таким образом, «хозяева» П.И. Мельникова - не просто деловитые люди, обладающие деньгами, их жизнь и дело основаны на религиозном отношении к богатству, причем религиозность эта - не свод правил, а особый моральный кодекс, служение доброму началу бытия, где бы ни был человек.

Теги: «Русский вестник», Леонид Багрецов, стилевые доминанты, русский хозяин, национальный идеал, художественное изображение старообрядчества

В лесах мельников история создания. Понимание «родного» и «чужого» в старообрядческой среде. Другие типы старообрядцев в дилогии

Рекомендованный список диссертаций

Циклизация как принцип поэтики П.И. Мельникова-Печерского: На материале произведений 1840-1860-х гг. 2005 год, кандидат филологических наук Баланчук, Ольга Евгеньевна

Инонациональное в русской литературе и публицистике XIX века: проблематика и поэтика 2013 год, доктор филологических наук Сарбаш, Людмила Николаевна

Похожие диссертационные работы по специальности «Русская литература», 10.01.01 шифр ВАК

Дилогия П. И. Мельникова-Печерского "В лесах" и "На горах": Поэтика портрета 2000 год, кандидат филологических наук Кудряшов, Игорь Васильевич

2017 год, кандидат филологических наук Курочкина, Анна Анатольевна

Проблема "праведничества" в прозе Н.С. Лескова 1870-1880-х годов 2006 год, кандидат филологических наук Терновская, Елена Александровна

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Тарасова, Светлана Александровна

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Тарасова, Светлана Александровна, 2009 год

Соглашение об использовании материалов сайта

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Подобные документы

Полный текст автореферата диссертации по теме "Творчество П.И. Мельникова-Печорского и изображение старообрядчества в русской литературе XIX века"

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Боченков, Виктор Вячеславович

Заключение научной работыдиссертация на тему "Творчество П.И. Мельникова-Печорского и изображение старообрядчества в русской литературе XIX века"

Список научной литературыБоченков, Виктор Вячеславович, диссертация по теме "Русская литература"

Рекомендованный список диссертаций

Циклизация как принцип поэтики П.И. Мельникова-Печерского: На материале произведений 1840-1860-х гг. 2005 год, кандидат филологических наук Баланчук, Ольга Евгеньевна

Инонациональное в русской литературе и публицистике XIX века: проблематика и поэтика 2013 год, доктор филологических наук Сарбаш, Людмила Николаевна

Похожие диссертационные работы по специальности «Русская литература», 10.01.01 шифр ВАК

Дилогия П. И. Мельникова-Печерского "В лесах" и "На горах": Поэтика портрета 2000 год, кандидат филологических наук Кудряшов, Игорь Васильевич

2017 год, кандидат филологических наук Курочкина, Анна Анатольевна

Проблема "праведничества" в прозе Н.С. Лескова 1870-1880-х годов 2006 год, кандидат филологических наук Терновская, Елена Александровна

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Тарасова, Светлана Александровна

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Тарасова, Светлана Александровна, 2009 год

Соглашение об использовании материалов сайта

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Подобные документы

Полный текст автореферата диссертации по теме "Творчество П.И. Мельникова-Печорского и изображение старообрядчества в русской литературе XIX века"

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Боченков, Виктор Вячеславович

Заключение научной работыдиссертация на тему "Творчество П.И. Мельникова-Печорского и изображение старообрядчества в русской литературе XIX века"

Список научной литературыБоченков, Виктор Вячеславович, диссертация по теме "Русская литература"

Читайте также