Носов Николай Николаевич (10.11.1908-26.07.1976) - советский киносценарист, драматург, детский писатель-прозаик. Лауреат Сталинской награды 3-ей степени (1952). Большей частью известен в качестве детского писателя, автора произведений о приключениях Незнайки.

Биография Николая Николаевича Носова

Он появился на свет 10 ноября в городе Киеве 1908 года, в семье эстрадного артиста, в зависимости от обстоятельств работавшего и железнодорожником. Его детство прошло в городке Ирпень, что недалеко от Киева, где мальчик учился в гимназии.

Николай в семье был вторым сыном. Помимо него, в семье был и старший брат по имени Петр, и младшая сестра с братом. Николай любил посещать выступления отца, смотреть спектакли и концерты. Родители думали даже, что мальчик желает тоже стать актером. В школе он хотел в будущем стать музыкантом и долго мечтал о скрипке. После приобретения скрипки Николай осознал, что музыке учиться нелегко, и скрипка была заброшена.

Школьные годы и детство Николая Носова пришлись на достаточно тяжелый период истории России: Гражданскую и Первую Мировую войну. Отсутствие тепла, недостаток продуктов и электричества леденящей зимой; болезни были обыкновенным явлением тех времен. Вся семья перенесла тиф, но никто, к счастью, не умер. Николай вспоминал, что когда он пришел в себя (а болел он дольше всех), его мать рыдала от радости, поскольку все живы остались. «Так я узнал, что не только от горя можно плакать».

С гимназических лет Носов увлекался радиолюбительством, электротехникой, фотографией, шахматами, театром и музыкой. Дабы прокормить семью, которая потеряла стабильный доход по причине Великой Октябрьской революции, он был вынужден с 14 лет работать: был косарем, землекопом, газетным торговцем и т.п. После 1917 гимназия реорганизована была в семилетнюю школу. Закончив в 1924 ее году, он работал в Ирпене на бетонном заводе чернорабочим, потом в городе Буча на частном кирпичном заводе.

Николай после Гражданской войны увлекся химией. Он, вместе со школьным другом создал химическую лабораторию на чердаке дома, где друзья организовывали различные опыты. Николай вспоминал: «После окончания школы я был уверен, что никем другим кроме химика не должен стать! Мне химия наукой из наук представлялась». Николай планировал поступить на химфак Киевского Политеха, однако не смог, поскольку им не была окончена профильная школа, которая дает законченное среднее образование. В итоге решил пойти работать на Ирпенский кирпичный завод. Однако передумал, и в 19 лет поступил в Художественный институт города Киева. В то время Носов увлекся очень серьезно фотографией, а потом и кинематографом. Это на его выбор и повлияло. В 1929 году, через два года, Николай перевелся в институт кинематографии в Москву. Он его закончил в 1932, и работал до 1951 года режиссером и постановщиком мультипликационных, учебных и научных фильмов.

В годы ВОВ Николай занимается режиссурой военно-технических учебных фильмов для Красной Армии. За эту деятельность в 1943 году он награжден орденом Красной Звезды.

Литературное творчество

Начинает писать с 1938 года детские рассказы, однако профессиональным литератором становится только лишь после ВОВ. Первый рассказ Николая был издан в 1938 году и назывался «Затейники». Затем были изданы и другие рассказы: «Фантазеры», «Огородники», «Мишкина каша», «Чудесные брюки», «Огурцы», «Живая шляпа» и другие. Они печатались в большинстве своем в детском журнале «Мурзилка». Данные рассказы вошли в первый сборник Носова под названием «Тук-тук-тук» в 1945. Спустя год издательство «Детгиз» опубликовало еще один сборник рассказов Николая - «Ступеньки».

Сам же Носов говорил, что писать для детей начал абсолютно случайно - просто сперва рассказывал своему малышу сказки. «Я постепенно понял, что сочинять для детей является для меня наилучшей работой. Она требует много знаний, и не только лишь литературных...»

Николаю было интересно изучение детской психологии, он считал, что «к детям относиться необходимо с самым большим, а также очень теплым уважением», поэтому, наверное, его книги как находили, так и на сегодняшний день находят у детской аудитории некий отклик.

В 1947 г. вышел сборник рассказов под названием «Веселые рассказы». Завоевали широкую популярность и его повести для подростков «Витя Малеев дома и в школе» (1951), «Дневник Коли Синицына» (1950), «Веселая семейка» (1949). Николай Носов в 1952 году был удостоен Сталинской награды 3-ей степени за написание одной из своих повестей. По этой повести в 1954 году был снят художественный детский фильм под названием «Два друга».

Порой отчетливо сконструированные, короткие, всегда достаточно подробные, эти истории способствуют воспитанию в детях чувства товарищества, честности, любви к труду, отзывчивости и так далее; в них осуждаются грубость, тщеславие, зависть.

Любимы читателями и наиболее известны сказочные произведения Носова о Незнайке. Первым из них стала сказка про «Шпунтика, Винтика и пылесоса». Далее была создана известная трилогия «Незнайка на Луне», «Незнайка в Солнечном городе» и «Приключения Незнайки и его друзей». Роман-сказку с вкраплениями политической сатиры, научной фантастики и антиутопии «Незнайка на Луне» экономисты прозвали самым доступным и толковым пособием политической экономии. С его помощью малыши могли прекрасно усвоить, что такое рыночные отношения, биржа, безработица, забастовка, продажная пресса, лопнувший банк, акционерное общество, безработица.

Самым первым иллюстратором Незнайки стал Александр Лаптев (1905-1965) - художник, подаривший литературному персонажу хорошо знакомый всем образ. Не менее известным Носовским иллюстратором был Г. Вальк. Книги Носова также были иллюстрированы художниками: Г. Огородниковым, В. Горяевым, А. Канаевским, Е. Афанасьевой, Д. Бисти, И. Семеновым и другими.

Обращаем Ваше внимание, что в биографии Носова Николая Николаевича представлены самые основные моменты из жизни. В данной биографии могут быть упущены некоторые незначительные жизненные события.

Родился 10 (23 ноября) 1908 года в Киеве, в семье эстрадного артиста, который в зависимости от обстоятельств работал и железнодорожником. Детство его прошло в небольшом городке Ирпень, недалеко от Киева, где мальчик и начал учиться в гимназии.

Николай был вторым сыном в семье. Ещё в семье был старший брат Пётр и младшие брат и сестра. Маленький Николай любил бывать на выступлениях отца, смотреть концерты и спектакли. Родители даже думали, что мальчик тоже хочет стать актёром. В школьные годы он хотел стать музыкантом и долго мечтал, чтобы ему купили скрипку. После покупки скрипки Николай понял, что учиться музыке нелегко, и скрипка была заброшена. Детство и школьные годы Николая Носова пришлись на тяжелейший период в российской истории: Первую Мировую и Гражданскую войну. Недостаток продуктов, отсутствие тепла и электричества холодной зимой, болезни были обычным явлением того времени. Вся семья переболела тифом. К счастью, никто не умер. Николай вспоминал, что когда он выздоровел (он болел дольше всех), его мать плакала от радости, потому что все остались живы. «Так я узнал, что плакать можно не только от горя».

Носов с гимназических лет увлекался музыкой, театром, шахматами, фотографией, электротехникой и даже радиолюбительством. Чтобы прокормить семью Николай с 14 лет был вынужден работать: был газетным торговцем, землекопом, косарём и т. п. После 1917 года гимназия была реорганизована в школу-семилетку. Закончив её в 1924 году, он работал чернорабочим на бетонном заводе в Ирпенe, потом на частном кирпичном заводе в городе Буча.

После Гражданской войны Николай увлёкся химией. Вместе со школьным товарищем он организовал химическую лабораторию на чердаке его дома, где друзья проводили разные опыты. Носов вспоминал: «По окончании школы я был уверен, что должен стать химиком и никем другим! Химия мне представлялась наукой из наук». Николай хотел поступить на химический факультет Киевского политехнического института, но не смог, так как он не закончил профшколу, дающую законченное среднее образование. Николай стал обучаться в вечерней профшколе, готовясь к поступлению в политехнический вуз. Одновременно с этим он пошёл работать на Ирпенский кирпичный завод. Но перед поступлением Николай вдруг передумал и в возрасте 19 лет поступил в Киевский художественный институт. Николай тогда серьёзно увлёкся фотографией, а затем и кинематографом. Это и повлияло на его выбор. Через 2 года, в 1929 году, Николай Носов перевёлся в Московский институт кинематографии. В 1932 году он закончил его и до 1951 года работал постановщиком и режиссёром мультипликационных, научных и учебных фильмов. Автобиография детского периода частично отражена в книге «Тайна на дне колодца» (см. напр. Из-во «Детская литература», 1982 г.) собрание сочинений Н. Носова в 4-х томах, т. 4 В годы Великой Отечественной войны Носов занимался режиссурой учебных военно-технических фильмов для РККА.

С творчеством знаменитого детского писателя Носова Николая Николаевича (1908- 1976) дети нашей страны знакомятся в раннем возрасте. «Живая шляпа», «Бобик в гостях у Барбоса», «Замазка» - эти и многие другие забавные детские рассказы Носова хочется перечитывать вновь и вновь. Рассказы Н. Носова описывают повседневную жизнь самых обычныкновенных девчонок и мальчишек. Причём сделано это очень просто и ненавязчиво, интересно и забавно. В каких-то поступках, даже самых неожиданных и смешных, многие дети узнают себя.

Когда вы будете читать рассказы Носова, то поймёте на сколько каждый из них проникнут нежностью и любовью к своим героям. Как бы плохо они ни вели себя, что бы ни выдумали, он без всякого укора и злости рассказывает нам об этом. Наоборот, внимание и забота, прекрасный юмор и замечательное понимание детской души наполняют каждое небольшое произведение.

Рассказы Носова представляют собой классику детской литературы. Невозможно читать без улыбки рассказы про проделки Мишки и других ребят. А кто из нас в юности и детстве не зачитывался замечательными рассказами про Незнайку ?
С огромным удовольствием их читают и смотрят современные малыши.

Рассказы Носова для детей издавались во многих самых известных изданиях для ребят разного возраста. Реалистичность и простота повествования и по сей день привлекают внимание маленьких читателей. «Веселая семейка», «Приключения Незнайки и его друзей », «Фантазёры» - эти рассказы Николая Носова запоминаются на всю жизнь. Рассказы Носова для детей отличаются естественным и живым языком, яркостью и необыкновенной эмоциональностью. Учат очень внимательно относиться к своему повседневному поведению, в особенности по отношению к своим друзьям и близким людям. На нашем интернет портале вы можете посмотреть онлайн список рассказов Носова, и наслаждаться их чтением абсолютно бесплатно.

Когда мы с Мишкой были совсем маленькими, нам очень хотелось покататься на автомобиле, только это никак не удавалось. Сколько мы ни просили шофёров, никто не хотел нас катать. Однажды мы гуляли во дворе. Вдруг смотрим - на улице, возле наших ворот, остановился автомобиль. Шофёр из машины вылез и куда-то ушёл. Мы подбежали. Я говорю: - Это...

Мы с мамой и Вовкой были в гостях у тёти Оли в Москве. В первый же день мама и тётя ушли в магазин, а нас с Вовкой оставили дома. Дали нам старый альбом с фотографиями, чтоб мы рассматривали. Ну, мы рассматривали, рассматривали, пока нам это не надоело. Вовка сказал: – Мы так и Москву не увидим, если будем целый день дома...

Когда мы с Мишкой были совсем маленькими, нам очень хотелось покататься на автомобиле, только это никак не удавалось. Сколько мы ни просили шофёров, никто не хотел нас катать. Однажды мы гуляли во дворе. Вдруг смотрим - на улице, возле наших ворот, остановился автомобиль. Шофёр из машины вылез и куда-то ушёл. Мы подбежали. Я говорю:

Это Волга.

Нет, это Москвич.

Много ты понимаешь! - говорю я.

Конечно, Москвич, - говорит Мишка. - Посмотри, какой у него капор.

Какой, - говорю, - капор? Это у девчонок бывает капор-капор, а у машины - капот! Ты посмотри, какой кузов. Мишка посмотрел и говорит:

Ну, такое пузо, как у Москвича.

Это у тебя, - говорю, - пузо, а у машины никакого пуза нет.

Ты же сам сказал пузо.

Кузов я сказал, а не пузо! Эх, ты! Не понимаешь, а лезешь!

Мишка подошёл к автомобилю сзади и говорит:

А у Волги разве есть буфер? Это у Москвича - буфер.

Я говорю:

Ты бы лучше молчал. Выдумал ещё буфер какой-то. Буфер - это у вагона на железной дороге, а у автомобиля бампер. Бампер есть и у Москвича и у Волги.

Мишка потрогал бампер руками и говорит:

На этот бампер можно сесть и поехать.

Не надо, - говорю я ему.

Да ты не бойся. Проедем немного и спрыгнем. Тут пришёл шофёр и сел в машину. Мишка подбежал сзади, уселся на бампер и шепчет:

Садись скорей! Садись скорей!

Я говорю:

Не надо!

Иди скорей! Эх ты, трусишка! Я подбежал, прицепился рядом. Машина тронулась и как помчится!

Мишка испугался и говорит:

Я спрыгну! Я спрыгну!

Не надо, - говорю, - расшибёшься! А он твердит:

Я спрыгну! Я спрыгну!

И уже начал опускать одну ногу. Я оглянулся назад, а за нами другая машина мчится. Я кричу:

Не смей! Смотри, сейчас тебя машина задавит!

Люди на тротуаре останавливаются, на нас смотрят. На перекрёстке милиционер засвистел в свисток. Мишка перепугался, спрыгнул на мостовую, а руки не отпускает, за бампер держится, ноги по земле волочатся. Я испугался, схватил его за шиворот и тащу вверх. Автомобиль остановился, а я всё тащу. Мишка наконец снова залез на бампер. Вокруг народ собрался. Я кричу:

Держись, дурак, крепче!

Тут все засмеялись. Я увидел, что мы остановились, и слез.

Слезай, - говорю Мишке.

А он с перепугу ничего не понимает. Насилу я оторвал его от этого бампера. Подбежал милиционер, номер записывает. Шофёр из кабины вылез - все на него набросились:

Не видишь, что у тебя сзади делается?

А про нас забыли. Я шепчу Мишке:

Отошли мы в сторонку и бегом в переулок. Прибежали домой, запыхались. У Мишки обе коленки до крови ободраны и штаны порваны. Это он когда по мостовой на животе ехал. Досталось ему от мамы!

Потом Мишка говорит:

Штаны - это ничего, зашить можно, а коленки сами заживут. Мне вот только шофёра жалко: ему, наверно, из-за нас достанется. Видал, милиционер номер машины записывал?

Я говорю:

Надо было остаться и сказать, что шофёр не виноват.

А мы милиционеру письмо напишем, - говорит Мишка.

Стали мы письмо писать. Писали, писали, листов двадцать бумаги испортили, наконец написали:

“Дорогой товарищ милиционер! Вы неправильно записали номер. То есть Вы записали номер правильно, только неправильно, что шофёр виноват. Шофёр не виноват: виноваты мы с Мишкой. Мы прицепились, а он не знал. Шофёр хороший и ездит правильно”.

На конверте написали:

“Угол улицы Горького и Большой Грузинской, получить милиционеру”.

Запечатали письмо и бросили в ящик. Наверно, дойдёт.

Важное решение

Это случилось после того, как взорвалась паровая машина, которую мы с Мишкой делали из консервной банки. Мишка слишком сильно нагрел воду, банка лопнула, и горячим паром ему обожгло руку. Хорошо, что Мишкина мама тут же намазала ему руку нафталановой мазью. Это очень хорошее средство. Кто не верит, пусть сам попробует. Только мазать нужно сейчас же, как обожжёшься, пока не сошла кожа.

После того как машина лопнула, Мишкина мама запретила нам с ней возиться и выбросила её в мусорный ящик. Пришлось нам некоторое время слоняться без дела. Скука была смертельная. Началась весна. Снег таял повсюду. По улицам журчали ручьи. Солнышко уже по-весеннему светило в окна. Но ничто нас не радовало. Такой уж у нас с Мишкой характер - нам обязательно нужно какое-нибудь занятие. Когда нечего делать, мы начинаем скучать и скучаем до тех пор, пока не находим какого-нибудь дела.

Один раз я прихожу к Мишке, а он сидит за столом, носом уткнулся в какую-то книгу, голову обхватил руками и ничего на свете, кроме этой книги, не видит и даже не замечает, что я пришёл. Я нарочно хлопнул погромче дверью, чтобы он обратил на меня внимание.

А, это ты, Николадзе! - обрадовался Мишка. Он никогда не называл меня по имени. Вместо того чтобы сказать просто “Коля”, он называет меня то Никола, то Микола, то Микула Селянинович, то Миклухо-Маклай, а один раз даже стал называть по-гречески - Николаки. Словом, что ни день, то новое имя. Но я не обижаюсь. Пусть себе зовёт, если ему так нравится.

Да, это я, - говорю я. - А что это у тебя за книжка? Чего ты в неё вцепился, как клещ?

Очень интересная книга, - говорит Мишка. - Я её сегодня утром в газетном киоске купил.

Я посмотрел: на обложке - петух и курица и написано “Птицеводство”, а на каждой странице - какие-то курятники и чертежи.

Что же тут интересного? - говорю я. - Это какая-то научная книжка.

Вот и хорошо, что научная. Это тебе не какие-нибудь сказки. Тут всё правда. Это полезная книга.

Мишка такой человек - ему обязательно надо, чтоб от всего была польза. Когда у него бывают лишние деньги, он идёт в магазин и покупает какую-нибудь полезную книжку. Один раз он купил книгу, которая называется “Обратные тригонометрические функции и полиномы Чебышева”. Конечно, он ни слова в этой книжке не понял и решил прочитать её потом, когда немножко поумнеет. С тех пор эта книга лежит у него на полке - ждёт, когда он поумнеет.

Мишка отметил страницу, на которой читал, и закрыл книжку.

Тут, брат, про всё есть, - сказал он, - как разводить кур, уток, гусей, индюков.

Уж не собираешься ли ты разводить индюков? - спросил я.

Кто же этого не знает! - говорю я. - В прошлом году я был с мамой в колхозе и видел инкубатор. Там цыплята выводились каждый день штук по пятьсот или по тысяче. Их насилу успевали вынимать из инкубатора.

Что ты говоришь! - удивился Мишка. - А я раньше не знал об этом. Я думал, что цыплят всегда высиживает курица. Когда мы жили в деревне, я видел, как наседка высиживает цыплят.

Я тоже видел наседку. Но инкубатор гораздо лучше. Под наседку положишь десяток яиц - и всё, а в инкубатор можно заложить сразу тысячу.

Я знаю, - говорит Мишка. - Здесь про это написано. И потом, пока курица сидит на яйцах и воспитывает цыплят, она не несёт яиц, а если цыплят высиживает инкубатор, курица всё время несётся, и яиц получается гораздо больше.

Мы стали высчитывать, сколько лишних яиц получится, если все куры не станут высиживать цыплят, а вместо этого будут нести яйца. Оказалось, что курица высиживает цыплят двадцать один день, потом она выращивает маленьких цыплят, так что пройдёт три месяца, прежде чем она снова начнёт нестись.

Три месяца - это девяносто дней, - сказал Мишка. - Если бы курица не высиживала цыплят, она смогла бы снести за год на девяносто яиц больше. В каком-нибудь маленьком хозяйстве, где всего десять кур, за год получилось бы на девятьсот яиц больше. А если взять такое хозяйство, как колхоз или совхоз, где на птицеферме тысяча кур, то там получится на девяносто тысяч больше яиц. Подумать только - на девяносто тысяч!

Мы долго рассуждали о том, какая польза получается от инкубатора. Потом Мишка сказал:

А что, если нам самим сделать маленький инкубатор, чтоб в нём вывелись из яиц цыплята?

Как же мы это сделаем? - говорю я. - Ведь всё надо знать, как делать.

Ничего хитрого нет, - говорит Мишка. - В книжке тут всё написано. Главное, чтобы яйца нагревались ровно двадцать один день подряд, и тогда из них выведутся цыплята.

Мне вдруг очень захотелось, чтоб у нас были маленькие цыплята, потому что я очень люблю всяких птиц и зверей. Осенью мы с Мишкой даже записались в кружок юннатов и работали в живом уголке, а потом Мишка придумал делать эту паровую машину, и мы перестали ходить на кружок. Витя Смирнов, который был у нас старостой, сказал, что вычеркнет нас из списка, если мы не будем работать, но мы сказали, что будем, и он не вычеркнул.

Мишка принялся рассказывать, как будет хорошо, когда у нас выведутся маленькие цыплята.

Они будут такие хорошенькие! - говорил он. - Можно будет отгородить им угол на кухне, и пусть они там живут, а мы будем кормить их и ухаживать за ними.

Но ведь придётся три недели возиться, пока они выведутся! - говорю я.

Чего возиться? Сделаем инкубатор - они и выведутся. Я задумался.

Мишка с беспокойством поглядывал на меня. Я видел, что ему очень хочется взяться поскорее за дело.

Ну ладно! - говорю я. - Делать нам всё равно нечего, попробуем.

Я так и знал, что ты согласишься! - обрадовался Мишка. - Я и сам взялся бы за это дело, да мне без тебя скучно.

Выход найден

В эту ночь я долго не мог заснуть.

Целый час я лежал в постели и думал об инкубаторе. Сначала я хотел попросить мою маму, чтоб она разрешила нам жечь керосиновую лампу, но потом понял, что и моя мама не позволит нам возиться с огнём, так как она очень боится пожара и всегда прячет от меня спички. К тому же Мишкина мама отняла у нас керосиновую лампу и ни за что не отдала бы обратно. Все давно уже спали, а я думал об этом и никак не мог заснуть.

Вдруг в мою голову пришла очень хорошая мысль: “А что, если нагревать воду на электрической лампочке?”

Я потихоньку встал, зажёг настольную лампу и приложил к ней палец, чтобы узнать, много ли от электрической лампочки получается тепла. Лампочка быстро нагрелась, так что палец невозможно стало держать. Тогда я снял со стены градусник и прислонил к лампочке.

Ртуть быстро поднялась и упёрлась в верхний конец, так что на градуснике не хватило даже делений. Значит, тепла получалось много.

Я успокоился и повесил градусник на место. Впоследствии, через некоторое время, мы обнаружили, что этот градусник стал врать и показывать неправильную температуру. Когда в комнате было прохладно, он почему-то показывал градусов сорок жары, а когда становилось теплей, ртуть забиралась на самый верх и торчала там до тех пор, пока её не стряхивали. Меньше тридцати градусов жары он никогда не показывал, так что мы даже зимой могли бы прожить без отопления, если бы он не врал.

Может быть, это случилось оттого, что я прикладывал градусник к лампе? Не знаю.

На другой день я рассказал о своей выдумке Мишке.

Когда мы вернулись из школы, я выпросил у мамы старую настольную лампу, которая стояла у нас в шкафу, и мы решили попробовать нагревать воду электричеством. Мы поставили настольную лампу вместо керосиновой в ящик, а чтобы лампочка была поближе к банке с водой и лучше нагревала её, Мишка подложил под неё несколько книжек. Я включил электричество, и мы стали следить за градусником. Сначала ртуть в градуснике долго стояла на месте, и мы даже стали бояться, что у нас ничего не выйдет. Потом электрическая лампочка постепенно нагрела воду, и ртуть начала медленно подниматься кверху.

Через полчаса она поднялась до тридцати девяти градусов. Мишка от радости захлопал в ладоши и закричал:

Ура! Вот она, настоящая куриная температура!.. Оказывается, электричество не хуже керосина.

Конечно, - говорю, - не хуже. Электричество ещё даже лучше, потому что от керосина может случиться пожар, а от электричества ничего не получится.

Тут мы заметили, что ртуть в градуснике полезла выше и поднялась до сорока градусов.

Стой! - закричал Мишка. - Стой! Смотри, куда она лезет!

Надо как-нибудь остановить её, - говорю я.

А как её остановишь? Если бы это была керосиновая лампа, можно было бы подкрутить фитилёк.

Какой же тут фитилёк, когда это электричество!

Никуда оно не годится, твоё электричество! - рассердился Мишка.

Почему моё электричество? - обиделся я. - Оно такое же моё, как и твоё.

Но это ведь ты выдумал нагревать электричеством. Смотри, уже сорок два градуса! Если так пойдёт, то все яйца сварятся и никаких цыплят не получится.

Постой, - говорю я. - По-моему, надо лампочку опустить ниже, тогда она станет слабей нагревать воду и температура понизится.

Мы вытащили из-под лампы самую толстую книжку и стали смотреть, что будет. Ртуть медленно поползла вниз и опустилась до тридцати девяти градусов. Мы облегчённо вздохнули, и Мишка сказал:

Ну, теперь всё в порядке. Можно начинать выводить цыплят. Сейчас я попрошу у мамы денег, а ты беги домой и тоже попроси денег. Мы сложимся вместе и купим в магазине десяток яиц.

Я побежал поскорей домой и стал просить у мамы денег на яйца.

Мама никак не могла понять, зачем мне понадобились яйца. Насилу я растолковал ей, что мы устроили инкубатор и хотим вывести цыплят.

Да у вас ничего не выйдет, - сказала мама. - Шуточное ли дело - вывести без наседки цыплят! Вы только время потеряете даром.

Но я не отставал от мамы и всё просил.

Ну хорошо, - согласилась мама. - А где же вы хотите покупать яйца?

В магазине, - говорю я. - Где же ещё?

Яйца из магазина для такого дела не годятся, - говорит мама. - Для цыплят нужны самые свежие яйца, которые курица недавно снесла, а из тех яиц, которые долго лежали, цыплята уже не выведутся.

Я вернулся к Мишке и рассказал ему, о чём говорила мне мама.

Ах я разиня! - говорит Мишка. - Ведь и в книжке об этом написано. Совсем забыл!

Мы решили поехать на другой день в деревню к тёте Наташе, у которой мы жили в прошлом году на даче. У тёти Наташи свои куры, и мы были уверены, что достанем у неё самых свежих яиц.

Живая шляпа

Шляпа лежала на комоде, котёнок Васька сидел на полу возле комода, а Вовка и Вадик сидели за столом и раскрашивали картинки. Вдруг позади них что-то плюхнулось – упало на пол. Они обернулись и увидели на полу возле комода шляпу.

Вовка подошёл к комоду, нагнулся, хотел поднять шляпу – и вдруг как закричит:

–　Ай -ай-ай!　– и бегом в сторону.

–　Чего ты?　– спрашивает Вадик.

–　Она жи-жи-живая!

–　Кто живая?

–　Шля -шля-шля-па.

–　Что ты! Разве шляпы бывают живые?

–　По -посмотри сам!

Вадик подошёл поближе и стал смотреть на шляпу. Вдруг шляпа поползла прямо к нему. Он как закричит:

–　Ай !　– и прыг на диван. Вовка за ним.

Шляпа вылезла на середину комнаты и остановилась. Ребята смотрят на неё и трясутся от страха. Тут шляпа повернулась и поползла к дивану.

–　Ай ! Ой!　– закричали ребята.

Соскочили с дивана – и бегом из комнаты. Прибежали на кухню и дверь за собой закрыли.

–　Я у-у-хо-хо-жу!　– говорит Вовка.

–　Куда ?

–　Пойду к себе домой.

–　Почему ?

–　Шляпы бо-боюсь! Я первый раз вижу, чтоб шляпа по комнате ходила.

–　А может быть, её кто-нибудь за верёвочку дёргает?

–　Ну , пойди посмотри.

–　Пойдём вместе. Я возьму клюшку. Если она к нам полезет, я её клюшкой тресну.

–　Постой , я тоже клюшку возьму.

–　Да у нас другой клюшки нет.

–　Ну , я возьму лыжную палку.

Они взяли клюшку и лыжную палку, приоткрыли дверь и заглянули в комнату.

–　Где же она?　– спрашивает Вадик.

–　Вон там, возле стола.

–　Сейчас я её как тресну клюшкой!　– говорит Вадик.　– Пусть только подлезет ближе, бродяга такая!

Но шляпа лежала возле стола и не двигалась.

–　Ага , испугалась!　– обрадовались ребята.　– Боится лезть к нам.

–　Сейчас я её спугну,　– сказал Вадик.

Он стал стучать по полу клюшкой и кричать:

–　Эй ты, шляпа!

Но шляпа не двигалась.

–　Давай наберём картошки и будем в неё картошкой стрелять,　– предложил Вовка.

Они вернулись на кухню, набрали из корзины картошки и стали швырять её в шляпу» Швыряли, швыряли, наконец Вадик попал. Шляпа как подскочит кверху!

–　Мяу !　– закричало что-то. Глядь, из-под шляпы высунулся серый хвост, потом лапа, а потом и сам котёнок выскочил.

–　Васька !　– обрадовались ребята.

–　Наверно , он сидел на полу, а шляпа на него с комода упала,　– догадался Вовка.

Вадик схватил Ваську и давай его обнимать!

–　Васька , миленький, как же ты под шляпу попал?

Но Васька ничего не ответил, он только фыркал и жмурился от света.

Заплатка

У Бобки были замечательные штаны: зеленые, вернее сказать, защитного цвета. Бобка их очень любил и всегда хвастался:

Смотрите, ребята, какие у меня штаны. Солдатские!

Все ребята, конечно, завидовали. Ни у кого больше таких зеленых штанов не было.

Однажды Бобка полез через забор, зацепился за гвоздь и порвал эти замечательные штаны. От досады он чуть не заплакал, пошел поскорее домой и стал просить маму зашить.

Мама рассердилась:

Ты будешь по заборам лазить, штаны рвать, а я зашивать должна?

Я больше не буду! Зашей, мама!

Сам зашей.

Так я же ведь не умею!

Сумел порвать, сумей и зашить.

Ну, я так буду ходить, - проворчал Бобка и пошел во двор.

Ребята увидели, что у него на штанах дырка, и стали смеяться.

Какой же ты солдат, - говорят, - если у тебя штаны порваны?

А Бобка оправдывается:

Я просил маму зашить, а она не хочет.

Разве солдатам мамы штаны зашивают? - говорят ребята. - Солдат сам должен уметь все делать: и заплатку поставить и пуговицу пришить.

Бобке стало стыдно.

Пошел он домой, попросил у мамы иголку, нитку и лоскуток зеленой материи. Из материи он вырезал заплатку величиной с огурец и начал пришивать ее к штанам.

Дело это было нелегкое. К тому же Бобка очень спешил и колол себе пальцы иголкой.

Чего ты колешься? Ах ты, противная! - говорил Бобка иголке и старался схватить ее за самый кончик, так чтоб не уколоться.

Наконец заплатка была пришита. Она торчала на штанах, словно сушеный гриб, а материя вокруг сморщилась так, что одна штанина даже стала короче.

Ну, куда же это годится? - ворчал Бобка, разглядывая штаны. - Еще хуже, чем было! Придется все наново переделывать.

Он взял ножик и отпорол заплатку. Потом расправил ее, опять приложил к штанам, хорошенько обвел вокруг заплатки чернильным карандашом и стал пришивать ее снова. Теперь он шил не спеша, аккуратно и все время следил, чтобы заплатка не вылезала за черту.

Он долго возился, сопел и кряхтел, зато, когда все сделал, на заплатку было любо взглянуть. Она была пришита ровно, гладко и так крепко, что не отодрать и зубами.

Наконец Бобка надел штаны и вышел во двор. Ребята окружили его.

Вот молодец! - говорили они. - А заплатка, смотрите, карандашом обведена. Сразу видно, что сам пришивал.

А Бобка вертелся во все стороны, чтобы всем было видно, и говорил:

Эх, мне бы еще пуговицы научиться пришивать, да жаль, ни одна не оторвалась! Ну ничего. Когда-нибудь оторвется - обязательно сам пришью.

Затейники

Мы с Валей затейники. Мы всегда затеваем какие-нибудь игры.

Один раз мы читали сказку "Три поросёнка". А потом стали играть. Сначала мы бегали по комнате, прыгали и кричали:

Нам не страшен серый волк!

Потом мама ушла в магазин, а Валя сказала:

Давай, Петя, сделаем себе домик, как у тех поросят, что в сказке.

Мы стащили с кровати одеяло и завесили им стол. Вот и получился дом. Мы залезли в него, а там темно-темно!

Валя говорит:

Вот и хорошо, что у нас свой дом! Мы всегда будем здесь жить и никого к себе не пустим, а если серый волк придёт, мы его прогоним.

Я говорю:

Жалко, что у нас в домике нет окон, очень темно!

Ничего, - говорит Валя. - У поросят ведь домики бывают без окон.

Я спрашиваю:

А ты меня видишь?

Нет, а ты меня?

И я, - говорю, - нет. Я даже себя не вижу.

Вдруг меня кто-то как схватит за ногу! Я как закричу! Выскочил из-под стола, а Валя за мной!

Что ты? - спрашивает.

Меня, - говорю, - кто-то схватил за ногу. Может быть, серый волк?

Валя испугалась и бегом из комнаты. Я - за ней. Выбежали в коридор и дверь захлопнули.

Давай, - говорю, - дверь держать, чтобы он не открыл. Держали мы дверь, держали. Валя и говорит:

Может быть, там никого нет?

Я говорю:

А кто же тогда меня за ногу трогал?

Это я, - говорит Валя, - я хотела узнать, где ты.

Чего же ты раньше не сказала?

Я, - говорит, - испугалась. Ты меня испугал.

Открыли мы дверь. В комнате никого нет. А к столу подойти всё-таки боимся: вдруг из-под него серый волк вылезет!

Я говорю:

Пойди сними одеяло. А Валя говорит:

Нет, ты пойди! Я говорю:

Там же никого нет.

А может быть, есть! Я подкрался на цыпочках к столу, дёрнул за край одеяла и бегом к двери. Одеяло упало, а под столом никого нет. Мы обрадовались. Хотели починить домик, только Валя говорит:

Вдруг опять кто-нибудь за ногу схватит!

Так и не стали больше в „три поросёнка" играть.

Клякса

Я расскажу вам про Федю Рыбкина, о том, как он насмешил весь класс. У него была привычка смешить ребят. И ему было всё равно: перемена сейчас или урок. Так вот. Началось это с того, что Федя подрался с Гришей Копейкиным из-за флакончика туши. Только если сказать по правде, то никакой драки тут не было. Никто никого не бил. Они просто вырывали друг у друга из рук флакончик, а тушь из него выплеснулась, и одна капля попала Феде на лоб. От этого на лбу у него получилась чёрная клякса величиной с пятак.

Сначала Федя рассердился, а потом он увидел, что ребята смеются, глядя на его кляксу, и решил, что это даже лучше. И не стал смывать кляксу.

Скоро зазвонил звонок, пришла Зинаида Ивановна, и начался урок. Все ребята оглядывались на Федю и потихоньку смеялись над его кляксой. Феде очень нравилось, что он одним своим видом может смешить ребят. Он нарочно сунул палец в флакончик и измазал нос тушью. Тут уж никто без смеха не мог на него смотреть. В классе стало шумно.

Зинаида Ивановна сначала никак не могла понять, в чём дело, но скоро заметила Федину кляксу и даже остановилась от удивления.

– Это чем ты лицо испачкал, тушью?– спросила она.

– Ага,– кивнул головой Федя.

– А какой тушью? Этой? Зинаида Ивановна показала на флакончик, который стоял на парте.

– Этой,– подтвердил Федя, и рот его разъехался чуть ли не до ушей.

Зинаида Ивановна надела на нос очки и с серьёзным видом осмотрела чёрные пятна на лице Феди, после чего сокрушённо покачала головой.

– Напрасно ты это сделал, напрасно!– сказала она.

– А что?– забеспокоился Федя.

– Да, видишь ли, тушь эта химическая, ядовитая. Она разъедает кожу. От этого кожа сперва начинает чесаться, потом на ней выскакивают волдыри, а потом уже по всему лицу идут лишаи и язвочки.

Федя перепугался. Лицо у него вытянулось, рот сам собою открылся.

– Я больше не буду мазаться тушью,– пролепетал он.

– Да уж думаю, что больше не будешь!– усмехнулась Зинаида Ивановна и продолжала урок.

Федя поскорей принялся стирать пятна туши носовым платком, потом повернул своё испуганное лицо к Грише Копейкину и спросил:

– Есть,– шёпотом сказал Гриша. Федя снова принялся тереть лицо, тер и платком и промокашкой, но чёрные пятна глубоко въелись в кожу и не стирались. Гриша протянул Феде ластик и сказал:

– На вот. У меня есть замечательная резинка. Потри, попробуй. Если она тебе не поможет, то пиши пропало.

Федя принялся тереть лицо Гришиной резинкой, но и это не помогло. Тогда он решил сбегать умыться и поднял руку. Но Зинаида Ивановна, будто нарочно, не замечала его. Он - то вставал, то садился, то приподнимался на цыпочки, стараясь вытянуть руку как можно выше. Наконец Зинаида Ивановна спросила, что ему нужно.

– Разрешите мне пойти умыться,– попросил жалобным голосом Федя.

– А что, уже чешется лицо?

– Нет,– замялся Федя.– Кажется, ещё не чешется.

– Ну, тогда посиди. На переменке успеешь умыться.

Федя сел на место и снова принялся тереть лицо промокашкой.

– Чешется?– озабоченно спрашивал Гриша.

– Нет, кажется, не чешется… Нет, кажется, чешется. Не разберу, чешется или не чешется. Кажется, уже чешется! Ну-ка, посмотри, нет ещё волдырей?

– Волдырей ещё нет, а вокруг уже всё покраснело,– шёпотом сказал Гриша.

– Покраснело?– испугался Федя.– Отчего же покраснело? Может быть, уже волдыри начинаются или язвочки?

Федя снова стал поднимать руку и просить Зинаиду Ивановну отпустить его умыться.

– Чешется!– хныкал он.

Теперь ему было не до смеха. А Зинаида Ивановна говорила:

– Ничего. Пусть почешется. Зато в другой раз не станешь мазать лицо чем попало.

Федя сидел как на иголках и всё время хватался за лицо руками. Ему стало казаться, что лицо на самом деле стало чесаться, а на месте пятен уже начинают вздуваться шишки.

– Ты лучше не три,– посоветовал ему Гриша.

Наконец прозвонил звонок. Федя первым выскочил из класса и во всю прыть побежал к умывальнику. Там он всю перемену тёр лицо мылом, а весь класс над ним потешался. Наконец он начисто оттёр пятна туши и целую неделю после этого ходил серьёзным. Всё ждал, что на лице волдыри вскочат. Но волдыри так и не вскочили, а за эту неделю Федя даже разучился на уроках смеяться. Теперь смеётся только на переменках, да и то не всегда.

На горке

Целый день ребята трудились – строили снежную горку во дворе. Сгребали лопатами снег и сваливали его под стенку сарая в кучу. Только к обеду горка была готова. Ребята полили её водой и побежали домой обедать.

–　Вот пообедаем,　– говорили они,　– а горка пока замёрзнет. А после обеда мы придём с санками и будем кататься.

А Котька Чижов из шестой квартиры хитрый какой! Он горку не строил. Сидит дома да смотрит в окно, как другие трудятся. Ему ребята кричат, чтоб шёл горку строить, а он только руками за окном разводит да головой мотает, 　– как будто нельзя ему. Л когда ребята ушли, он быстро оделся, нацепил коньки и выскочил во двор. Чирк коньками по снегу, чирк! И кататься-то как следует не умеет! Подъехал к горке.

–　О , говорит,　– хорошая горка получилась! Сейчас скачусь.

Только полез на горку – бух носом!

–　Ого !　– говорит.　– Скользкая!

Поднялся на ноги и снова – бух! Раз десять падал. Никак на горку взобраться не может.

«Что делать?» – думает.

Думал , думал – и придумал:

«Вот сейчас песочком посыплю и заберусь на неё».

Схватил он фанерку и покатил к дворницкой. Там – ящик с песком. Он и стал из ящика песок на горку таскать. Посыпает впереди себя, а сам лезет всё выше и выше. Взобрался на самый верх.

–　Вот теперь,　– говорит,　– скачусь!

Оттолкнулся ногой и снова – бух носом! Коньки-то по песку не едут! Лежит Котька на животе и говорит:

–　Как же теперь по песку кататься?

И полез вниз на четвереньках. Тут прибежали ребята. Видят – горка песком посыпана.

–　Это кто здесь напортил? 　– закричали они. 　– Кто горку песком посыпал? Ты не видал, Котька?

–　Нет ,　– говорит Котька,　– я не видал. Это я сам посыпал, потому что она была скользкая и я не мог на неё взобраться.

–　Ах ты, умник! Ишь что придумал! Мы трудились, трудились, а он – песком! Как же теперь кататься?

Котька говорит:

–　Может быть, когда-нибудь снег пойдёт, он засыплет песок, вот и можно будет кататься.

–　Так снег, может, через неделю пойдёт, а нам сегодня надо кататься.

–　Ну , я не знаю, 　– говорит Котька.

–　Не знаешь! Как испортить горку, ты знаешь, а как починить, не знаешь! Бери сейчас же лопату!

Котька отвязал коньки и взял лопату.

–　Засыпай песок снегом!

Котька стал посыпать горку снегом, а ребята снова водой полили.

–　Вот теперь,　– говорят,　– замёрзнет, и можно будет кататься.

А Котьке так работать понравилось, что он ещё сбоку лопатой ступеньки проделал.

–　Это ,　– говорит,　– чтоб всем было легко взбираться, а то ещё кто-нибудь снова песком посыплет!

Ступеньки

Однажды Петя возвращался из детского сада. В этот день он научился считать до десяти. Дошёл он до своего дома, а его младшая сестра Валя уже дожидается у ворот.

Стали они подниматься по лестнице, а Петя громко ступеньки считает:

–　Ну , чего ж ты остановился? 　– спрашивает Валя.

–　Ну вспоминай,　– говорит Валя. Стояли они на лестнице, стояли. Петя говорит:

–　Нет , я так не могу вспомнить. Ну-ка, лучше начнём сначала.

Сошли они с лестницы вниз. Стали снова вверх подниматься.

–　Одна ,　– говорит Петя,　– две, три, четыре, пять…

И снова остановился.

–　Опять забыл?　– спрашивает Валя.

–　Забыл ! Как же это! Только что помнил я вдруг забыл! Ну-ка, ещё попробуем.

Снова спустились с лестницы, и Петя начал сначала:

–　Одна , две, три, четыре, пять…

–　Может быть, двадцать пять? 　– спрашивает Валя.

–　Да нет! Только думать мешаешь! Вот видишь, из-за тебя забыл! Придётся опять сначала.

–　Не хочу я сначала! 　– говорит Валя. 　– Что это такое? То вверх, то вниз, то вверх, то вниз! У меня уже ноги болят.

–　Не хочешь – не надо, 　– ответил Петя. 　– А я не пойду дальше, пока не вспомню.

Валя пошла домой и говорит маме:

–　Мама , там Петя на лестнице ступеньки считает: одна, две, три, четыре, пять, а дальше не помнит.

Валя побежала обратно к лестнице, а Петя всё ступеньки считает:

–　Одна , две, три, четыре, пять…

–　Шесть !　– шепчет Валя.　– Шесть! Шесть!

–　Шесть !　– обрадовался Петя и пошёл дальше.　– Семь, восемь, девять, десять.

Хорошо , что лестница кончилась, а то бы он так и не дошёл до дому, потому что научился только до десяти считать.

Носов Николай Николаевич родился 10 (23) ноября 1908 года в Киеве в семье артиста эстрады. Детство будущего писателя прошло под Киевом, в небольшом городке Ирпень. Начальное образование Николай Николаевич получил в местной гимназии, которая в 1917 году была переорганизована в школу-семилетку. Семья Носова находилась в бедственном положении, поэтому будущему писателю пришлось с 14 лет начать работать, он был землекопом, торговцем газет, возчиком бревен, косарем.

Образование. Начало творческой деятельности

В 1924 году Николай Николаевич окончил школу и пошел чернорабочим на бетонный завод в Ирпене, затем устроился на кирпичный завод в городе Буча. В 1927 году Носов поступил в Киевский художественный институт. Однако, увлекшись кинематографом и фотографией, в 1929 году перешел в Московский институт кинематографии. Окончив в 1932 году учебное заведение, Николай Николаевич начал работать постановщиком и режиссером учебных, научных и мультипликационных фильмов для детей в студии «Союзкино». В 1938 году были впервые опубликованы рассказы Носова в журнале «Мурзилка», где также печатались такие известные детские писатели как С. Маршак , Е. Благинина, А. Барто , С. Михалков , Б. Заходер.

Зрелое творчество

Во время Великой отечественной войны Носов режиссировал учебные военно-технические киноленты. В 1945 году выходит сборник Носова «Тук-тук-тук», в который вошли ранее опубликованные рассказы. В 1946 году был издан следующий сборник писателя «Ступеньки». В 1947 году опубликовали сборник «Веселые рассказы», вскоре увидели свет подвести Носова «Веселая семейка» (1949), «Дневник Коли Синицына» (1950).

В 1952 году писатель был награжден Сталинской премией третьей степени за повесть «Витя Малеев в школе и дома» (1951). В 1954 году по произведению был снят детский фильм «Два друга». Вскоре были опубликованы другие сборники рассказов Носова – «На горке» (1953), «Прятки» (1956), «Веселые рассказы и повести» (1958).

Последние годы

Краткая биография Носова была бы незавершенной без упоминания о его позднем творчестве. В 1969 году был опубликован сатирический сборник писателя «Иронические юморески». В 1971 – 1972 годах Носов создает автобиографическое произведение «Повесть о моем друге Игоре», в 1977 – художественно-мемуарную повесть «Тайна на дне колодца» (первый ее вариант «Повесть о детстве).

26 июля 1976 детский писатель Носов умер. Похоронили Николай Николаевич на Кунцевском кладбище в Москве.

Произведения о Незнайке

Наибольшую известность получили произведения Николая Николаевича о Незнайке. После первой сказки («Винтик, Шпунтик и пылесос»), Носов издал трилогию о своем маленьком, непоседливом, комичном и любознательном герое. Сказки «Приключения Незнайки и его друзей», «Незнайка в Солнечном городе», «Незнайка на Луне» стали очень популярными. За детскую трилогию в 1969 году Николай Николаевич был награжден Государственной премией Крупской.

Другие варианты биографии

• В 1920-х годах Носов увлекся химией, организовал на чердаке своего дома химическую лабораторию. Николай Николаевич даже собирался поступить на химический факультет Киевского политехнического института, но в последний момент передумал.
• Первые сказки Носов сочинял для своего сына Петра и не планировал их печатать.
• По воспоминаниям современников Николай Носов, биография которого охватывала тяжелейшие периоды российской истории (Первую Мировую, Гражданскую и Великую Отечественную войны), в жизни был очень замкнутым и молчаливым человеком.
• Трилогию о Незнайке иллюстрировали известные художники А. Лаптев, Г. Вальк, А. Каневский, Д. Бисти, И. Семенов, В. Горяев и другие.

Тест по биографии

Пройдите итоговый тест по краткой биографии Носова Николая Николаевича.