Общеизвестно, что Италия - родина bel canto. Однако искусство bel canto еще не исследовано в такой степени, чтобы можно было точно определить этапы его истории.

Те итальянские маэстро, которые помнят "славные" времена, утверждают, что bel canto в Италии уже нет. Очевидно, о старом bel canto, которое царило более ста лет назад, сейчас никто не сожалеет, ибо оно никого не удовлетворило бы. Разве только тех, кто хотел бы ходить в оперу для того, чтобы наслаждаться лишь красивыми звуками. Сегодня "Трубадура" невозможно исполнять так, как исполняли его, когда bel canto переживало пору своей молодости. Отелло теперь уже нельзя петь так, как его пел легендарный Таманьо, хотя сам Верди благословил его на эту роль. Глубже стало восприятие зрителя, соответственно тоньше и глубже стала интерпретация певца, артиста. И мне думается, что понятие bel canto - прекрасное пение - утеряло для нашего времени свое первоначальное значение. И если о нем говорить применительно к Италии, то это значит обращаться к далекому прошлому. Сейчас можно говорить об оперном мастерстве вообще, не разделяя его на вокальное и актерское, ибо требования к оперному театру возросли настолько, что эти два компонента, даже доведенные до совершенства, не могут удовлетворить современного зрителя, если выступают порознь.

В Италии есть немало певцов, которые прекрасно сочетают вокальное и актерское мастерство. Однако в массе своей современные итальянские певцы хотя актерски и стоят выше старых мастеров, уступают им в технике владения голосом. И не потому, что не стало больших маэстро. В Италии они есть. Главной причиной снижения в Италии общего вокального уровня, по сравнению даже с началом XX века, является театральный бизнес, наносящий огромный ущерб оперному искусству страны. Для современных итальянских певцов поиски работы, контрактов - проблема первой важности. Лихорадочная конкуренция порождает в искусстве чуждые ему меркантильные интересы и заставляет певцов, еще не достигших вокального совершенства, буквально охотиться за выгодными или (чаще всего) за любыми контрактами, чтобы обеспечить себе работу хотя бы на один полный сезон. Только известные певцы имеют гарантированные контракты на два-три сезона. Боязнь потерять работу, неустойчивость театрального рынка вынуждают многих певцов соглашаться на любые условия. В результате появляется перегрузка, общая и голосовая усталость, стирается тембр, притупляется актерское чутье. Певец становится ремесленником. Так, многие артисты, одаренные от природы прекрасными голосами, сходят на вторые роли. Разумеется, в этих условиях вокальная школа, или, другими словами, техническая подготовка певца, приобретает первостепенное значение. Только тот, у кого крепкая школа, может еще устоять на ногах.

В Италии уровень подготовки певцов в музыкальных лицеях, консерваториях и в частных школах (любой дипломированный маэстро может иметь свою школу, то есть частных учеников, и преподавать свой метод) не одинаков. Лицеи и консерватории дают массовые выпуски, обеспечивая "рабочую силу"; частные школы - качество: примадонн и премьеров. Известные маэстро, ведущие класс в музыкальном лицее или в консерватории, имеют на дому трех-четырех учеников, которым они наверняка сделают хорошими певцами. С ними они занимаются регулярно, по три-четыре раза в день, строго следят за их режимом, за общей физической и певческой формой. Нередко маэстро заключает с учеником контракт, согласно которому учитель обязан в четыре-пять лет поставить ученику голос (ученик либо платит за уроки, либо занимается бесплатно, в счет будущего), разучить с ним ряд партий и устроить дебют. Ученик же, став профессионалом, должен будет выплачивать маэстро определенное время какой-то процент от своих выступлений. Продолжительность частного обучения, в отличие от официального (пять лет), не лимитируется временем. Маэстро может поставить ученику голос за три-четыре года, если ученик окажется способным и его аппарат и организм будут выдерживать полную певческую нагрузку.

Помимо обучения в консерваториях и у частных маэстро молодые певцы могут проходить стажировку при театрах. По рекомендации администрации, чаще же всего дирижера, молодые певцы посещают спектакли, выступают в хоре или поют небольшие партии.

При театре "Ла Скала" имеется специальная школа усовершенствования молодых оперных певцов. Школа периодически объявляет вступительные конкурсы, участвовать в которых имеют право мужчины до двадцати шести и женщины до двадцати пяти лет, имеющие аттестат об окончании музыкального учебного заведения, а также певцы, у которых вместо аттестата есть рекомендация директора музыкального учебного заведения или дипломированного учителя пения. Певцам, выдержавшим конкурсный экзамен, назначается испытательный срок, затем - повторный экзамен, и только после его успешной сдачи конкурсант зачисляется в школу на срок не менее одного года.

В школе учащиеся проходят курс вокальной подготовки, готовят партии, осваивают сценическое мастерство, изучают декламацию, историю оперного искусства, материальную культуру, теорию музыки; обучаются танцам, фехтованию. Основу учебного репертуара составляют оперы Россини, Моцарта, Керубини, Чимарозы, Перголези. Помимо участия в спектаклях, идущих на сцене Piccola Scala, стажеры выступают в постановках провинциальных театров и по радио.

Обычно говорят: "Сколько маэстро, столько и школ". В известном смысле это верно. Верно и то, что ученики плохих маэстро страдают одними и теми же недостатками, а у хороших маэстро есть много общего, ибо основные приемы в пении строятся на одной и той же физиологической базе.

Очень трудно говорить о вокальной технике, тем более излагать ее на бумаге. Слово тут за теоретиками-вокалистами. Но можно остановиться на наиболее характерных для итальянской школы приемах при обучении пению в начальной стадии постановки голоса.

Итальянская школа требует строгого соблюдения режима и регулярной тренировки. Особенно тщательно тренируется гортань, ибо самым трудным является включение в работу тех мышц, которые ставят ее "на якорь". С тренировкой гортани органически связана работа по выравниванию звука. Выравнивание звука и тренировка гортани - это, по сути дела, два названия одного и того же процесса, довольно сложного и требующего от маэстро особых знаний, интуиции и музыкальности.

У итальянских педагогов в первоначальной стадии постановки голоса распространены два принципиально разных метода. В первом упор делается на гласную и, которую представители данного метода считают самой безвредной, поэтому с нее начинают тренировку. Освободив гортань, переходят к другим гласным: е, о, а, у. Выбор гласной и определяется еще и тем, что она позволяет максимально приблизить звук. Другие маэстро строят упражнения главным образом на гласной у, а потом уже на остальных гласных.

И первый и второй методы я "испробовал" на себе. Разумеется, я решился на эти опыты, чтобы получить хоть какое-то представление об итальянской певческой "кухне", этой святая святых, куда инаковерующим попасть не просто. Тогда я, как сейчас принято говорить, стажировался в порядке культурного обмена в университете города Перуджа (Умбрия). Основной целью стажировки было углубление знаний по итальянскому языку. Сначала я аккуратно ходил на все лекции, даже на этрускологию. Потом стал больше уделять внимания языку и литературе. Там я впервые познакомился на практике с вокальной педагогикой.

Перуджа - типичный провинциальный город Центральной Италии. Он раскинут на холме, в обрамлении оливковых рощ и тщательно обработанных земельных участков. Жизнь здесь течет размеренно. Она умиротворяет людей с повышенным жизненным ритмом и побуждает их к занятиям и отдыху. Впрочем, и Перуджа меняется. Из тихого городка она превратилась в центр общественной, деловой и культурной деятельности Умбрской провинции. В Перудже ежегодно проводится музыкальный фестиваль, во время которого в старинном здании Коммунального театра ставятся оперные спектакли и даются симфонические концерты. В обычные же дни театр по большей части пустует. Или в нем выступают артисты варьете и демонстрируются кинофильмы. Часто наезжают гости - передвижные труппы, организованные на собственный страх и риск каким-нибудь дельцом или любителем. В них участвует порой одаренная молодежь, но очень сырая, и, конечно, "бывшие" премьеры и примадонны. Одну из таких трупп я слушал в "Паяцах", в кинотеатре, арендованном импрессарио для этого спектакля. Спектакль был поставлен наспех. Декораций практически не было. На холщовом заднике был изображен сельский пейзаж. Барак Канио качался, когда в него входили. Костюмы артисты, наверное, носили в повседневной жизни. В общем, говорить о какой-либо художественности постановки не приходится. Мне запомнился юноша, исполнявший партию Тонио. Он ни разу не повернулся к зрителям хотя бы боком, боясь потерять дирижера. Он был совершенно не подготовлен к роли и, пытаясь что-то изобразить, делал это весьма неуклюже. Страдания влюбленного, страсть, муки ревности и мстительные побуждения укладывались у него в одну и ту же мизансцену - он то пятился, то наступал на Недду, безумно вращая зрачками, рычал, скалился и... смотрел при этом не на партнершу, а на дирижера. Раза два-три, когда Недда обходила его сзади, он, как плохой пловец, готовящийся нырнуть, заглатывал ртом воздух, чтобы, запасшись дыханием, сделать стремительный поворот кругом и успеть поймать дирижерскую палочку. А между тем голос у юноши был сильный, звучный и хорошо поставленный. Когда Недда ударила его кнутом, он начал изображать такие страсти, что его уже совсем нельзя было воспринимать всерьез. Рядом с ним Канио, весьма посредственный артист, казался просто мастером.

Хороша была Недда непосредственная и пела умно и с настроением.

В Перудже есть музыкальный лицей, в котором обучают музыке и пению. Однажды студенты лицея давали концерт в университете. Среди выступающих были юноша и девушка, которые исполнили арии и два дуэта из "Мадам Баттерфляй" и "Богемы". Их принимали горячо, и это было справедливо. У них во всех отношениях была хорошая школа. Они восхищали гармоническим сочетанием вокальных данных и артистизма. Никто из присутствующих в актовом зале студентов, преподавателей, гостей не остался к ним равнодушным. Зал долго аплодировал молодым певцам. Они много раз выходили кланяться и были счастливы. Это чувствовалось во всем - в взволнованных и чуть растерянных от большого успеха лицах, в смущенных поклонах, в неловкости, которую они испытывали, когда, держась за руки, снова и снова выходили на авансцену. Несколько дней спустя я узнал, что они оба ученики известного маэстро Альдо Дзеетти. Впоследствии меня познакомили с маэстро, и я стал посещать его уроки.

Здесь я хочу сделать отступление и объяснить, наконец, почему я так подробно говорю на столь узкую тему. Когда-то я сам мечтал стать певцом и искренне верил друзьям и знакомым, как, очевидно, многие увлекающиеся пением юноши, что меня ждет успех. Кто не мечтал об этом, имея 17 лет за плечами. Певцом я не стал. Сегодня уже почти не сожалею об этом. Лишь изредка, когда слышу хорошее пение, шевельнется где-то в глубине души некогда "заветное". И тут же проходит. Но когда я слушаю настоящих певцов, я испытываю необычайное волнение и тогда вспоминаю Собачью площадку, где помещалось музыкальное училище Гнесиных, в котором я провел чудесные, полные радужных надежд юношеские годы. И тогда вновь начинает казаться, что нет ничего прекраснее пения. Это, как мечта, которая не осуществилась, но нашла свое выражение в иной форме, в уважении таланта, в преклонении перед истинным искусством.

Каждый раз, когда мне приходилось бывать в Италии, я не упускал возможности посещать оперные театры. Мне посчастливилось познакомиться со многими выдающимися певцами. Естественно, вначале я интересовался секретами их профессии. Но секретов не открыл. Секрет итальянцев - в методике обучения, основой которой является опыт и интуиция маэстро и каждодневный кропотливый труд, отказ от многих и многих удовольствий во имя большого искусства, которое щедро к тем, кто посвящает себя служению ему.

Стремление понять хотя бы в какой-то степени суть итальянской методики преподавания пения побудило меня чаще посещать занятия маэстро Дзеетти. У маэстро было много учеников, и некоторые из них стали выдающимися мастерами. Назову двух певиц, которые знакомы нашим любителям оперы по записям, - сопрано Аниту Черкуэтти и Антоньетту Стеллу. Обе певицы с великолепной школой. Но судьба их сложилась по-разному. Стелла стала примадонной. Черкуэтти карьеру начала блистательно, но вскоре из-за болезни вынуждена была оставить сцену. Из самых молодых учеников любимцами Дзеетти являлись те самые юноша и девушка, которые выступили в университете. Они были приблизительно одинакового возраста и занимались с таким упорством и наслаждением, что, казалось, в этом только и был весь смысл их жизни. Они приходили на урок, как на праздник, который редко омрачался по причине недомогания или незвучания, - маэстро заставлял звучать голос даже тогда, когда ученик был совершенно не в форме. Но если недомогание было вызвано легкомысленным поведением или нарушением певческого режима, маэстро приходил в ярость. Однажды я наблюдал, как он отчитал юношу за то, что тот пришел на занятие, не приготовив урока. Сначала он кричал. Ученик, естественно, начал ошибаться еще больше. И тогда маэстро, выведенный окончательно из себя, сначала ударил рукой по крышке рояля, а потом схватил линейку и огрел ею своего любимца. Девушка пыталась что-то сказать в оправдание товарища, но маэстро, не желая ничего слушать, напустился и на нее. Впрочем, его можно было понять. Он относился к ученикам, как к своим детям. Он был уверен, что они должны стать певцами. Он возлагал на них большие надежды и поэтому не прощал небрежности и нерадения, зато часто приглашал их обедать - у обоих средства были скромные.

Маэстро был строг, но, когда голоса учеников чисто и уверенно звучали, получал огромное удовольствие. Он почти никогда не позволял им злоупотреблять звуком, или, как говорят певцы, "давать звучка". Этого маэстро не выносил; только в редких случаях, когда был очень доволен и находился в хорошем расположении духа, он позволял им спеть дуэт из какой-нибудь оперы. Тогда ученики чуть-чуть соревновались - пели с упоением, до самозабвения. В такие минуты все трое были несказанно счастливы. Маэстро улыбался - добрый, ласковый, вознагражденный за свой труд. Они для него были уже больше чем ученики, они были продолжением его молодости, его надеждой.

Мне нравилось присутствовать на уроках. Маэстро занимался ежедневно по два-три раза в день. Обязательным элементом занятий были упражнения: гаммы, арпеджио, восходящие и нисходящие пассажи, упражнения "дуэтом" и "друг за другом", стимулирующие обоих учеников. Маэстро готовил юношу и девушку к партиям, в которых они могли бы быть партнерами, понимающими друг друга, заражающими один другого темпераментом и вдохновением.

По отношению ко мне маэстро сначала был вежлив и сух - не больше. Потом переменил тон. Как-то даже сказал: "Ну-ка, подойдите к роялю и пропойте вот это". И он сыграл простую гамму. Я стал отказываться, хотя в душе мне, конечно, хотелось позаниматься, но взять и запеть в Италии, в кабинете у педагога- вокалиста, тогда мне казалось невозможным. И все-таки я спел гамму. Маэстро сказал, что голос есть, правда небольшой, но при серьезных занятиях можно добиться успеха. Я, разумеется, начал убеждать его в том, что вокальные успехи совсем не входят в мои планы - я изучаю филологию, историю театра и не собираюсь менять профессию. Но любопытство взяло верх, и я стал заниматься два раза в неделю - большего не позволяли средства. Конечно, я занимался только тогда, когда никого другого не было.

Маэстро давал разные упражнения, но основные он заставлял пропевать на гласной и, чтобы облегчить звук и раскрепостить зажатую гортань. Он постоянно требовал - откройте рот, опустите челюсть, пойте с открытым ртом, пусть звук будет плохим, это ничего, научитесь открывать рот. Он даже просил меня держать подбородок рукой и оттягивать челюсть.

Занимался я рано утром: с восьми до девяти часов, когда жара не успевала еще раскалить воздух. Иногда вечером, после лекций в университете.

Каждый урок длился 30-45 минут. Кроме упражнений я ничего не пел. Лишь для того, чтобы научить четко произносить и артикулировать двойные согласные, маэстро дал мне небольшой романс. В зависимости от состояния моего голосового аппарата маэстро подбирал на каждом уроке соответствующие упражнения и сочетания гласных. Систему, по которой он занимался со мной, трудно назвать системой. Каждый урок, особенно в начале занятий, он прилаживался ко мне, нащупывая своим чутким ухом дефекты, которых было предостаточно: основной (по-моему, я не погрешу против истины, если скажу, что характерен он не только для таких дилетантов, как я, но и для многих профессионалов) - это зажим гортани, или, точнее, мышечные спазмы, при пении верхних нот. Это возникало от того, что я их очень боялся, а правильно образовать звук не умел.

Интересно, что маэстро никогда ничего не говорил о дыхании. Он через звук слышал и определял то, что мне мешало, и тут же давал упражнение на нужную гласную, которое приводило к раскрепощению гортани, а дыхание как бы само собой становилось все полнее. Наконец, я сам стал ощущать, что дышу, что звук у меня опертый и что я могу с ним делать все, что захочу - форте, пиано, филировать, делать фермату или крещендо. Все это пришло, конечно, не сразу. Но я отметил одну особенность - каждый урок я что-то понимал, что-то фиксировал в своих ощущениях и на следующий день уже мог самостоятельно воспроизвести их. Очевидно, приходило умение, пока еще ощупью, владеть своим голосовым аппаратом. Я уже стал "ощущать" голос как какой-то живой, в чем-то мне уже понятный, хотя все еще очень сложный для меня инструмент. Каждый день происходило маленькое приобретение, шаг вперед и закрепление предыдущего. Только раза два я, придя на урок, был совершенно беспомощен. Один раз - я это хорошо запомнил - маэстро мне сказал: сегодня у вас тяжелый голос. Что с вами? Что вы делали вчера? Вопрос был задан довольно дружелюбно, даже заинтересованно, но я почему-то вспомнил, каким маэстро был во гневе. Конечно, мне не грозила линейка, как тому юноше, но я все же без большого энтузиазма стал перечислять, что делал накануне вечером: поздно лег, много читал, в общем переутомился. Он выслушал и неожиданно вновь спросил:

А что вы сегодня ели на завтрак?
- Стакан кофе с молоком, варенье, бриошь с маслом, бутерброд с ветчиной.
- А когда вы завтракали?
- Минут двадцать назад.
- От этого у вас и тяжелый звук. Усталость можно снять упражнениями. А с этим ничего не поделаешь. Нужно время. Перед уроком одной чашки кофе с молоком вполне достаточно...

Итак, секретов я не обнаружил. Маэстро все делал гак, как подсказывали ему опыт и тонкая интуиция музыканта. Для каждого ученика он находил что-то необходимое и понятное, может быть, только ему одному. У него было столько же систем, сколько учеников. Главным для себя он считал освободить голос, исправить дефекты, помочь природе. Основным условием успешного обучения он считал точное выполнение учеником определенного режима и постоянство в занятиях.

Со вторым методом, основывающимся на тренировке на гласной у, а затем уже последовательно на е, и, о, а , меня ознакомил Марио Дель Монако во время своих московских гастролей.

Метод Дель Монако очень труден и требует, в особенности в первый период обучения, большого физического напряжения. Поэтому отличительной чертой вокалиста, по его мнению, должна быть требовательность к себе, строгое соблюдение режима, прежде всего голосового, что означает, в его понимании, постоянную рабочую готовность. Высказываясь о постановке голоса вообще, Дель Монако утверждает, что метод, в основу которого берется головное звучание (сохранение природного тембра в начальном периоде обучения за счет снятия грудного звучания и тренировки гортани преимущественно на облегченных упражнениях), не приводит к полному развитию голосового аппарата, отнимая у звучности 30-50 процентов. У певца, говорил Дель Монако, прежде всего должна "звучать" грудь, именно она дает широкую и глубокую опору. Звук же становится объемным и до предела насыщенным обертонами потому, что резонирует буквально во всем теле, от головы до пят.

Дель Монако подразделяет обучение пению на два этапа. Первый - механическая эволюция (evoluzione meccanica), второй - певческая эволюция (evoluzione cantare), когда ученик обязан уже думать о фразе, ее выразительности.

Свои упражнения Дель Монако называет "насильственными" (violenti) - они раздражают гортань, связки и нередко после урока вызывают легкое катаральное состояние, хрипоту, которая, однако, быстро проходит. Пение на такой сильной основе требует от певца значительной физической выносливости. Дель Монако отрицает полезность в стадии обучения плавных, облегченных арпеджио, и пассажей, которые, по его мнению, слишком мало результативны.

Первый этап длится от трех до шести месяцев. Занятия в этот период направлены на то, чтобы "вытащить голос наружу" (tirare la voce fuori), выровнять звук на всем диапазоне и поставить гласные. На этом этапе исключается пение голосом, ученик должен забыть о своем природном тембре и звучании, иначе легко сбить позицию гортани. Найти и закрепить правильную позицию гортани - цель этого периода обучения. Но зато после такого тренажа ученику будет практически почти невозможно утерять эту позицию.

Энергичные, жесткие триоли, арпеджио, фразы на гласной у позволяют освободить гортань, поставить звук на дыхание, соединить голову и грудь. Вначале пение на гласной у может показаться неверным и чреватым горловыми симптомами. Это обманчивое впечатление. Звук у (не поверхностное, снятое с опоры звучание на вытянутых в трубочку губах, а глубокое, насыщенное) позволяет оживить и включить в работу те мышцы, которые управляют гортанью. По мнению Марио Дель Монако, упражнения на звуке у развивают гортань, делают ее гибкой, эластичной и послушной. Говоря о начальном периоде обучения, Дель Монако также считает, что дыхание включается само собой, если гортань ставится правильно.

Петь упражнения надо "в себя", так, словно звук идет внутрь, на диафрагму. Правда, это чисто внешнее, иллюзорное ощущение. Оно не соответствует действительному звуковедению, ибо звук идет вверх, но ощущение это помогает опирать звук на дыхание. "Чем ниже гортань, тем выше звук", - повторяет Дель Монако. Очень важно, чтобы у было узкое, собранное, глубокое и чистое, а не уо, уа. Заширенное и не чистое у не дает нужного эффекта, так как нарушается точно направленное звуковедение. Воздушный столб на собранном у идет по узкой, но верной "дорожке". Эта "дорожка" постепенно будет становиться шире, а звук глубже и сильнее. Тренировка гортани на звуке у должна продолжаться до тех пор, пока гортань не приобретет свободную эластичность, то есть не станет легко управляемой. После упражнений на у нужно переходить к упражнениям на е, затем и, а, о. Если гортань хорошо подчиняется певцу, то уже со звука у можно петь комплексные упражнения с переходами с у на е, и, а, о. Если гортань подвержена зажимам и певец "горлит", то необходимо упражняться на у до тех пор, пока не будет достигнут положительный эффект. Вместе с гортанью развиваются и крепнут мышцы управления: окологортанные и грудные. Взаимодействие тех и других создает тот необходимый мышечный комплекс, который позволяет оперному певцу свободно владеть голосом.

Марио Дель Монако не только рассказывал о своем методе, но наглядно демонстрировал его. Как переводчик я бывал с ним ежедневно и мог наблюдать его занятия. Да, да, именно занятия: от них певца не освобождают самые ответственные гастроли. Помню, как после записи на радио нескольких оперных отрывков, совершенно различных по характеру музыки, он, придя в гостиницу, сел за рояль и стал выпевать гласную у с нижнего до до верхнего. Взяв несколько раз чистое до, причем не головным, а грудным звуком, он сказал: "Теперь мой аппарат снова в порядке". И, вероятно, заметив мое удивление, пояснил: "Эти упражнения мне позволяют ставить гортань на место. После длительного пения это необходимо, так как мышцы устают и гортань начинает подниматься вверх". Дель Монако напевал в Москве для пластинок трудные отрывки из "Отелло", "Тоски" и "Паяцев". Интересно, что очень лиричную арию Каварадосси из первого действия он спел после пролога из "Паяцев", написанного для баритона. Я обратил внимание на то, что в упражнениях он при ходе вниз "глубил" звук и делал его по-баритональному насыщенным. Я спросил - не мешает ли такое сгущение звука верхним нотам, не слишком ли он "грузит" в нижнем и среднем регистрах. Он внимательно посмотрел на меня, потом подошел к роялю и, аккомпанируя себе, сначала спел гамму вниз до ля нижней октавы, а потом снизу легко взлетел на до второй октавы. Два или три дня спустя он спросил меня: "Вы говорили, что когда-то учились пению. Хотите попробовать?" Я согласился, но все-таки попросил помнить, что я не певец, и не судить слишком строго. В комнате, кроме его супруги, никого не было, но я знал, что может войти горничная, и почему-то подумал, что если она застанет меня за выпеванием упражнений на у, то я, по всей вероятности, сильно уроню себя в глазах обслуживающего персонала гостиницы. Я пропел несколько упражнений на у. Сознаюсь, звук исторгался из моей гортани далеко не образцовый. Мне было неловко, но я продолжал упражнение. И вдруг увидел, что гардина около двери зашевелилась и стала медленно отходить. Показалось лицо горничной. Глаза ее расширились и застыли на мне. Лицо ее в одно мгновение изменило выражение - из любопытного стало недоумевающим. Горничная попятилась и тихонько прикрыла за собой дверь...

Через семь-восемь уроков (к тому времени горничные привыкли к моему чудачеству) я почувствовал, что гортань у меня становится послушнее, правда, звук не стал лучше. Я не узнавал свой голос, он был чужой, но Дель Монако говорил, что так поначалу и должно быть. В общем, эксперимент не прошел даром, и я все-таки кое-что "теоретически" ощутил. Думается, что упражнения на у очень полезны, но они могут принести вред ученику, если его маэстро недостаточно опытен. И, пожалуй, не всякий аппарат способен выдержать такую "растяжку", какую применяет Дель Монако. Он использует голосовой аппарат до конца, выжимая из него все. Высокое техническое мастерство позволяет ему всегда чувствовать грань дозволенного, что гарантирует его от неудач. И тем не менее у меня осталось впечатление, что Дель Монако все-таки чрезмерно "густит" звук. Во всяком случае, в среднем регистре даже для такого сильного тенора, как у него, совсем не зазорным было бы несколько облегченное звучание.

Я обратил еще внимание на то, как Дель Монако артикулирует. На первой репетиции "Паяцев" в Бетховенском зале Большого театра он пел почти всю партию на mezzo voce, но при этом столь активно артикулировал, будто пел полным голосом. Это экономило силы и одновременно держало аппарат в рабочем состоянии и в нужной позиции. Поэтому-то он так легко переходил с пиано и даже с пианиссимо на форте. Но на сцене нужна не просто четкая, а художественная артикуляция. Поэтому такую большую роль в певческом процессе играет улыбка. Дель Монако рекомендует делать легкий оскал (зевок-улыбку), облегчающий путь звуку и удерживающий гортань в нужном положении. У Дель Монако улыбка яркая, с блеском, украшающая его пение.

Между прочим, хорошие певцы всегда четко и ясно артикулируют гласные, и наоборот, певцы, не имеющие достаточной технической подготовки, спотыкаются именно на этом. Некоторые находят выход в том, что вместо чистого и произносят нечто вреднее между ы и и. Не говоря уже о том, что словесная "каша" сильно портит впечатление от исполнения, пусть даже кое в чем интересного вокально, вялая артикуляция и неточная звуковая интонация не позволяют певцу полностью использовать голосовой аппарат.

О своей вокальной школе Дель Монако говорил так:

Маэстро Мелокки, у которого я учился, объяснял, что метод, который он преподавал мне, не чисто итальянский, в нем есть элементы немецкой и русской школ, итальянцы же утеряли секрет bel canto, и теперь о нем никто ничего не знает.

Моим учителем был и Карузо. Я учился по его пластинкам. Школа великого певца совпадает со школой Мелокки. Но Карузо поет на очень низкой гортани, и тот, кто пытается слепо ему подражать, теряет голос. У Карузо была изумительная техника, он мог петь любые мужские партии. Однажды даже спел партию, написанную для баса. Для него пение в баритональной или басовой тональности было своеобразным упражнением на постановку гортани.

Учился я и у Шаляпина. Он подсказал мне, как надо выражать образ, и помог понять, что правда в любом искусстве - это реализм. Я позволю себе сделать сравнение: Отелло для меня является тем же, чем для Шаляпина, наверное, был Борис Годунов.

Думая о Дель Монако как о певце и артисте, я невольно задаюсь вопросом: правы ли те, кто говорит, что в наше время нет таких певцов, какие были прежде? Если обратиться к истории, то можно будет найти немало высказываний известных маэстро и композиторов разных эпох о том, что раньше-де не так пели, раньше-де были певцы, а теперь некому петь...

Россини жаловался на певцов и на их плохую манеру (pessimo stile) исполнения. А ведь в его время были Рубини, Каталани, Лаблаш, Паста, Малибран!

Тысяча семьсот семьдесят седьмой год. Знаменитый маэстро Манчини в своих "Конкретных замечаниях об искусном пении" ругал современных ему певцов за то, что "почти никто из них не способен с честью заполнить ту пустоту, которая образовалась в результате ухода со сцены старых артистов". Еще раньше, в 1723 году, известный болонский маэстро Пьер Франческо Този в книге "О старых и новых певцах" писал, что "в Италии не слышно больше голосов прежних времен". Что это? Парадокс?

Пожалуй, ответ на вопрос дает Верди в своем письме к импрессарио Эскудье о певице Розине Пенко, являвшейся в то время признанной примадонной: "У Пенко много хороших качеств, и она прекрасна, и тем не менее она уже не такая как пять лет назад, во времена "Трубадура". Тогда были и чувство, и огонь, и самозабвение. Теперь она хочет петь так, как пели тридцать лет назад, я же хочу, чтобы она пела так, как будут петь через тридцать лет". Иными словами, Верди рассматривает оперное пение как такой вид интерпретативного искусства, которое должно быть очень чутким к запросам своего времени. Действительно, каждая эпоха предъявляла опере свои требования: в начале XIX века от нее требовали "прекрасного пения"; в 30 - 40-х годах одного пения, даже прекрасного, уже было мало: сопранисты, представители чистого bel canto, уступили место тенорам; в 60 - 70-х годах комический бас (бас-буффо) стал "серьезным", баритон, являвшийся фактически певчим статистом, делается главным действующим лицом. В 80 - 90-х годах XIX века и в начале XX века (появляются "Отелло", "Паяцы", "Сельская честь", "Богема", "Тоска") певец становится артистом-художником, от него требуется уже умение проникать в замысел композитора.

Диплом Серой Метелки,
выпускницы Хогвартса Сириуса, Рейвенкло
Научный руководитель: профессор Olyush

МАГИЯ ГОЛОСА
Искусство пения как аспект магии голоса

Глава 1: Сказка и быль.
1.1. Определение магии голоса

Голос – это совокупность разных по высоте, силе и тембру звуков, которые человек издает при разговоре, пении, крике, смехе, плаче, стоне и т.п. В образовании голоса участвуют воздушные пути (легкие, бронхи, трахея, гортань, ротовая и носовая полости), а также колебания голосовых связок при прохождении через них воздуха.

Магии дать четкое и однозначное определение гораздо сложнее, поскольку все очень по-разному понимают, что это такое. В данной работе под словом «магия» мы будем понимать действия, которые вызывают в человеке различные эмоциональные и физические состояния, причем косвенным ("сверхъестественным") путем, а не непосредственно. Например, не слова, не действия, а просто тембр голоса может вызвать у слушающего человека волнение, восхищение, слезы и т.д. и т.п.

Вокал - искусство управления голосом, преимущественно применяющимся для пения. "Преимущественно" потому, что вокалом занимаются не только профессиональные певцы, но и просто любители попеть; более того, многие занимаются вокальной постановкой голоса для использования приобретенных навыков в речи (те, кто публично выступает, от актеров до профессоров) или "просто для себя" - чтобы стать увереннее в себе, найти способ творческой реализации и пр.

Исходя из определения голоса, встает ряд закономерных вопросов. Значит, можно в рамках магии голоса говорить о магии смеха? Магии плача? Магии крика? Магии разговорной речи? Магии пения? Ведь звуки бывают разные. Да, можно. Например, давно известно, что смех обладает лечебным действием, продлевает жизнь. Громкий, не сдерживаемый плач очищает, освобождает человека от негативной энергии. Крик позволяет выплеснуть агрессию или излишнюю ажитацию и в итоге так же, как и плач, благотворно влияет на психику. На уроках мастера Дилле по тарабарщине и энергомеханике заходит речь о магии голоса в разговорной речи. Важна не только фраза, но и то, как она произносится: каким тоном, с какой громкостью, как обрамляется паузами.

Однако главным фокусом настоящей работы будет магия голоса в применении к искусству пения . То есть мы будем говорить не просто о голосе, а о певческом голосе . Почему? Когда человек поет и поет правильно, свободно, открыто, волшебные свойства голоса используются гораздо полнее, чем когда человек говорит, плачет или смеется. Ведь в пении есть все: и разговор, и смех, и плач, и стон, и крик, и хрип, и шепот. Разговорный голос составляет лишь 1/10 от общего диапазона голоса, кроме того, в разговоре не раскрывается вся сила голоса, не проявляются все обертона.

Важной особенностью магии певческого голоса является то, что голос – это инструмент, данный почти всем нам природой . Можно, конечно, забросить этот уникальный и ценный инструмент на чердак и не пользоваться им. Но он у нас есть, так или иначе. Мы можем достать его с чердака, протереть от пыли, а затем приложить усилия, чтобы настроить. Такая настройка – это работа над техникой, постановка голоса. Однако настроенный инструмент – это еще не музыка. Его еще предстоит наполнить, а наполнение – наша душа. У каждого – своя, уникальная, единственная. Потому и оттенков в голосах, свойств в магии голоса – бесконечное множество, как и проявлений творческого начала в разных людях.

Следующий вопрос – как именно заниматься, ведь вокал бывает разный. Три основных стиля, подразумевающие разную постановку голоса, - это 1) академическое , 2) эстрадно-джазовое и 3) народное пение . Каждый из этих стилей имеет свою специфику, свой арсенал приемов, свои методы постановки голоса, свое применение. Так, академический и народный вокал имеют довольно строгие каноны, отклонения от которых не приняты, эстрадный вокал более свободен, поскольку предполагает поиск индивидуальной манеры у каждого певца. Внутри трех этих «основных» типов вокала есть еще и множество стилей, которые также отличаются разнообразием. Эстрадно-джазовый вокал – это и популярная музыка (поп), и рок, соул, и блюз, и рэп, и шансон и пр. Народное пение различно у разных народов: есть тирольское пение и ирландский «шаннос», есть тувинское горловое пение и американский стиль кантри. Академический вокал – это и барочное, и камерное пение, и опера. В современную эпоху появилось множество промежуточных жанров (фолк-рок, рок-опера и мн.др.), которые еще больше усложнили проблему выбора для себя вокального стиля.

И это еще не все. Существует немалая разница между сольным пением, пением в ансамбле и пением в хоре. Между пением с аккомпанементом и пением acapella (без сопровождения музыкальных инструментов). Наконец, просто между пением в рамках какого-то стиля и «пением в душе», для себя, для узкой компании друзей и т.п.

Посмотрим внимательнее, в чем разница между основными вокальными типами.

НАРОДНЫЙ ВОКАЛ

Народное пение – самый древний, естественным образом развивавшийся вид пения. Как правило, народное пение близко к естественной речевой манере человека, обладает камерностью (т.е. не слишком громкое), имеет грудное звучание (при выходе из грудного диапазона может ипользоваться головное звучание – т.н. «тонкий голос» или «фистула»), и произношение звуков в народном пении «открытое» (то есть звук идет наружу, а не «в голову»). Впрочем, вариаций народного мнения почти так же много, как много есть разных народов. Полный обзор представить, к сожалению, невозможно в рамках данной работы, но приведу несколько примеров разных видов народного вокала.

Русское народное пение характеризуется теплотой грудного тембра, открытыми гласными, которые придают яркость и пронзительность звучанию, но при этом (в сравнении с академической манерой), «прямым звуком» (т.е. отсутствием вибрации в голосе) и меньшим резонансом, чем тот, который есть в голосах оперных певцов. Пример: Мила Кикина, Реченька .

Тирольское пение («йодль», «йодлер», «йодлинг») – оcобая манера пения без слов, для которой характерно быстрое переключение голосовых регистров: чередование грудного звука с головным. Такой вид пения появился среди альпийских пастухов, как способ переклички друг с другом. В народных песнях йодли часто выступают в роли припева. Эта техника, кстати, была взята на вооружение в эстрадном вокале. Пример традиционного йодля . Пример использования техники йодля в современном фолк-роке (Сергей Калугин, «Адель» - слушаем припев).

Шан нос (sean nos) («старый стиль») – традиционное пение шотландцев и ирландцев на гэлик. Это пение acapella (без сопровождения), с наличием большого количества вокальных украшений. С их помощью певец как бы аккомпанирует сам себе. Обычно при пении sean nos используется верхний «головной» регистр, голос звучит светло, подвижно и очень легко. Пример пения шан нос (певица Brid Ní Mhaoilchiaráin)

Канте фламенко , также известное под названием андалузское пение (cante aiidalos) и глубокое пение, - народное искусство, принесенное в Андалузию цыганами flamencos. В пении фламенко можно выделить около ста жанров и стилистически самостоятельных форм. Общие черты, свойственные канте фламенко, - это очень экспрессивное пение, глубоким, объемным, но при этом открытым звуком (недаром существует термин cante jondo – глубокое пение). Для удержания такого объема требовалась серьезная работа с брюшным дыханием. Канте фламенко – пение на крике, который может срываться на хрип. Поэтому очень часто певцы фламенко поют на высоких участках своего диапазона, не разговорных, где можно кричать, но не произносить. Кстати, во фламенко есть даже прием jaleo – крик. Певцы выкрикивают либо отдельные звуки, либо слова, не имеющие отношение к сюжету песни, либо слова и короткие выражения, уточняющие происходящее, либо целые фразы. Пример канте фламенко (Esperanza Fernández & Paco Fernández).

Горловое («обертоновое») пение характерно для культуры ряда тюркских (тувинцев, алтайцев, башкиров, хакасов) и монгольских (монголов, калмыков) народов, а также для тибетцев, южноафриканского народа коса и канадских инуитов. Горловое пение - это низкочастотное жужжание, создаваемое не только колебанием голосовых связок, но и сокращениями горла. В этом стиле широко используется изменение формы резонаторов (полостей рта, горла, глотки), что усиливает громкость обертонов, а также позволяет певцу даже издавать несколько разновысотных тонов одновременно. У этого искусства существует более 50-и разновидностей, с которыми при желании можно ознакомиться и даже послушать на странице сайта overtone.ru . Горловое пение предназначалось для исполнения длинных эпических сказаний и для шаманских ритуалов. "Горловое пение подражает звукам животных, и создаваемые звуки созвучны вселенским. Для меня эти звуки - как ритмы единого целого », - говорит Николай Ооржак, современный исполнитель хоомея.

Надо отметить, что не только горловое пение может подражать звукам живой и неживой природы. Многие народные вокальные традиции свидетельствуют о том же. В этой связи вспоминается легенда Перу, Има Сумак, певица с диапазоном в 4 октавы. Ей неоднократно предлагали пойти с ее голосом в оперу, но она неизменно отказывала. Ее путь был - оставаться в рамках фольклора инков. И немало исполненных ей композиций содержат элементы подражания пению птиц и другим природным звукам. Послушайте, например, великолепную песню Jungla или песню, которая так и называется, Птицы . Има здесь - сама как часть джунглей, часть природы. Сама естественность и сила.

Итак, как мы видим из вышесказанного, у каждой народной вокальной традиции есть свои правила, которые по умолчанию необходимо выполнять. Это нигде специально не оговаривается, но вряд ли тувинскому шаману пришло бы в голову запеть в духе русского народного пения, а андалусийской цыганке петь легким и невесомым головным звуком а-ля шан нос.

АКАДЕМИЧЕСКИЙ ВОКАЛ

Профессиональное пение, разумеется, появилось позже народного и не могло не основываться на народных традициях (к примеру, итальянская опера имеет в своей основе традиции неаполитанских песен). Однако с течением времени профессиональное пение вырабатывало свои жесткие правила, исходя из определенного канона красоты. За пределы этого канона выходить было не принято.

Спешу уточнить, что в широком смысле академический вокал – это не только оперное классическое пение. Это и литургическое пение, и барочное bel canto (конец XVII – начало XVIII вв.), и камерное пение, и оперетта. Академическая база применяется и в мюзиклах, и в джазе, и в различных эстрадных экспериментах. Посмотрим на разные виды академического пения чуть подробнее.

Литургическое пение , то есть пение как часть богослужения, было различным в разных культурах, и говорить на эту тему можно не меньше, чем о разных стилях народного пения. Есть свои каноны в литургическом пении канторов и хоров в синагогах (пример традиционного пения - Московский мужской еврейский хор под руководством А.Цалюка), свои каноны в римской католической службе (пример – григорианский хорал, Agnus Dei в исполнении монастырского хора аббатства Нотр-Дам де Фонтенбло), свои – в православной (пример – Господи, помилуй в исполнении камерного хора Ликостояние), не говоря уже о многочисленных литургических традициях в разных уголках мира, разговор о которых, - совершенно отдельная тема, поскольку некоторые из этих традиций в силу своей специфики не вписываются в понятие академического вокала (как, например, пение в тибетских монастырях, сохранившее народные традиции горлового пения, но не сформировавшее принципиально нового канона).

Внутри академического литургического пения имеются и свои различия.

1) Так, в православных хорах допускается присутствие женского вокала, а в иудейских хорах петь разрешено только мужчинам. То же верно в отношении григорианских хоралов. Такая особенность идет из убеждения, что женский голос вызывает не религиозные, но чувственные мысли, что недопустимо при богослужении.
2) Хоры в разные эпохи и в разных культурах строились по-разному. Например, в древних церковных хорах использовалось лишь два типа голоса: тенор и дискант. С XII века стал прибавляться еще один тип голоса - concordance (аналог современного контратенора), который был ниже дисканта, но по звучанию отличался от тенора. В эпоху позднего Средневековья в певческой хоровой практике появилось уже разделение на четыре голоса: бас, тенор, альт и дискант/cantus (верхний голос). Позднее (примерно с XVII века) верхний голос (сопрано) стали исполнять фальцетисты, а затем – кастраты, что, опять же, привело к изменению звучания.

Разумеется, есть общие черты, свойственные для литургического пения.

1) Литургическая музыка исполняется, как правило, без инструментального сопровождения. В некоторых случаях мелодию дублирует орган, однако это именно дублирование, а не аккомпанемент.
2) Голоса в литургическом пении звучат практически инструментально. Звук очень прикрытый, звучащий округло, прямой, усиливаемый резонаторами, ни в коем случае не форсируемый. Дыхание очень жестко контролируется и расходуется экономно.
3) Голоса в богослужениях звучат строго, подчеркнуто безэмоционально.
4) Исидор Севильский в своей «Этимологии» дал определение идеального литургического голоса, призванного напоминать «пение ангелов на небеси». "Vox perfecta" должен быть высоким («нестись в божественную вышину»), ясным («наполнять наш слух»), сладким («ласкать наши души»). Это определение касалось католического пения, однако в большой мере оно описывает общее положительное отношение к высокому тону в литургическом пении.

Bel Canto в музыке европейского барокко . Термин “bel canto” (прекрасное пение) привыкли применяют к классической итальянской опере, однако на самом деле расцвет бельканто, «высокого академического пения», наступил раньше, в XVII-XVIII вв. Более того, в академическом вокале все связано, и сформировавшиеся профессиональные правила литургического пения как раз и легли в основу законов бельканто. То, о чем мы только что говорили: отсутствие звукового форсирования (благо залы были маленькие, это можно было себе позволить), ровное звуковедение на всем диапазоне, округлое звучание голоса, красота тембра. Кардинальная разница заключалась в том, что светское пение как бы «спустило звук с небес на землю», уделило больше внимания материальной красоте, и в этом помогли народные и городские «легкие» песни, например, итальянские виланеллы, балетти, неаполитанские канцонетты и пр.

У этого стиля пения, впрочем, выделились свои характерные особенности, помимо вышеприведенных. Основная – это обилие виртуозных вокальных украшений. Недаром такой тот стиль первое время называли даже не bel canto, а canto figurato – украшенное пение. Голос должен был звучать очень подвижно и легко, чтобы можно было выполнять сложнейшие украшения, озвучивание преимущественно перекладывалось на высокий головной резонатор, использовалась легкая опора - на высокое грудо-ключичное дыхание (а не на грудно-брюшное или брюшное, как в классической опере или в некоторых народных стилях). От певца требовались идеальное легато, точная атака звука с последующей его филировкой, чистая интонация, мягкое соединение грудного и головного регистров голоса. Еще одной отличительной особенностью стиля была вокальная импровизация. Певцы сами определяли, сколько будет украшений в том или ином вокальном пассаже и какими эти украшения будут. Пример барочного пения - Venti Turbini, Lascia che pianga , из фильма «Кастрат Фаринелли». Главенствующую позицию по-прежнему занимали высокие мужские голоса – фальцетисты, контратеноры и кастраты (главные герои сцены), но в последней четверти XVI века появились женские сопрано, звучащие насыщеннее и теплее. И отсюда появилось новое требование в вокальном стиле – требование естественного тона звучания.

Оперное пение . Лишь в XVIII веке вместе с реформой Глюка начала формироваться опера, которая начинает быть похожей по звучанию на ту оперу, к которой мы привыкли. Появляется драматизм в сюжете, а, следовательно, требование, чтобы певец не просто издавал красивые звуки, наполненные сложными украшениями, а выражал живые человеческие эмоции. Не только выпевал рулады, как птица, на столь любимом в прошлые эпохи высоком тоне», но и эпоционально декламировал тексты на средних и низких участках диапазона. Кроме того, у оперы появилось усиленное оркестровое сопровождение, которое не смогли бы «перекрыть» невесомые легкие барочные голоса. Соответственно, хотя некоторые элементы бельканто в новом академическом стиле и сохранялись (и сохраняются по сей день), появились новые требования к постановке голоса. Голоса стали мощнее и объемнее (но потому и тяжелее), дыхательная опора, соответственно, – ниже, звучание – темнее (был открыт темный «крытый» тон в верхнем регистре, который звучал очень сильно и позволял «пробивать» оркестр), совершенная барочная кантилена стала нарушаться эмоциональными акцентами, паузами, энергией подачи. Еще одно существенное изменение, произошедшее в новой опере, - это запрет на импровизацию и уменьшение роли певца (в эпоху барокко певец был самым главным в музыке; отныне важное значение приобрело еще и инструментальное сопровождение). Пример оперного вокала: Анжела Георгиу исполняет арию O mio babbino caro из оперы Пуччини Gianni Schicchi .

В соответствие с задачами оперы (подбор исполнителей на разные роли) была разработана классификация голосов, окончательно сформировавшаяся к XIX веку. В классификации учитывались диапазон, сила, окраска и тембр голоса, а также наиболее подходящие для голоса оперные партии. В приложении № 2 вы можете познакомиться с этой классификацией вместе с примерами. Это может быть любопытно, поскольку определение типа голоса имеет немалое значение по сей день и не только в академическом пении.

Камерное пение (от латинского “camera” – «комната») - еще один жанр вокального искусства, относящийся к академическому пению, и ставший популярным в XIX веке. В камерном стиле солисты и камерные ансамбли исполняют романсы, песни, арии; в расчете на не такое большое помещение, как оперный театр (и поэтому голоса могут быть не столь крупными и мощными, как они обязаны быть в опере). Камерное пение требует от исполнителя - помимо традиционной академической кантилены и ровного тембра - богатой и тонкой нюансировки, работы с динамикой звука. Каждое произведение – это целый вокальный спектакль. Пример – Серенада Шуберта в исполнении Рихарда Таубера .

Итак, в академическом пении есть свои строгие правила, требующие определенной постановки голоса, работа над которой может занимать около 10 лет. Каноны «академа» отличаются от канонов разных видов народного вокала, хотя и имеют историческую связь друг с другом.

ЭСТРАДНО-ДЖАЗОВЫЙ ВОКАЛ

В этой рубрике разнообразие вокальных стилей будет огромным. И это понятно: ведь, в отличие академического и народного вокала, здесь правит не канон, а поиск индивидуальной манеры. Некие общие стилистические черты, разумеется, наблюдаются, но любые отклонения от канона возможны и приветствуются.

Джазовый вокал . Строгой формулировки джазового вокала не существует, поскольку он определяется индивидуальными качествами певца. Из навыков, необходимых джазовому певцу, обязательно нужно назвать идеальное чувство ритма (в джазе очень специфическая и непростая фразировка), идеальное чувство гармонии, позволяющее импровизировать (ибо импровизация – суть джаза), подвижность голоса. Джазовый голос, как правило, открытый, глубокий, с опорой на брюшное и диафрагмальное дыхание, но при этом подвижный. В джазовом вокале часто встречаются эксперименты с использованием разных резонаторов, в том числе носового, использованием фальцета, глиссандо, вибрации, возможно резкое форсирование нот. Многие из таких джазовых экспериментов пришли из вокала народного – фольклора североамериканских негров, блюза и спиричуэлс. Характерный для джазового вокала прием , также заимствованный из африканского фолка, – скэт (scat). Это слоговое (безтекстовое пение), основанное на артикуляции не связанных по смыслу звукосочетаний. С помощью скэта джаз-вокалисты подражают звучанию музыкальных инструментов. Пример скэта - Dream, a little dream, Louis Armstrong and Ella Fizgerald (в самом начале, когда вступает Элла; ближе к концу, и Элла Фицжеральд и Луис Армстронг). Достаточной популярностью в джазовом вокале пользуется субтон (расщепление звука, при котором проходит очень много шипа и дыхания; т.е., проще говоря, пение с придыханием). Пример: все та же песня, но в исполнении The Mamas and the Papas , первый куплет поется на субтоне.

Эстрадный вокал - пение с эстрады; но, как правило, под эстрадой прежде всего подразумевается легкая популярная музыка. Эстрадный вокал сочетает в себе множество различных вокальных стилей. Тут можно найти и элементы академического вокала, и народного, и джаза, и рока. Главная задача эстрадного вокалиста – поиск своей индивидуальной манеры пения. Эстрадный вокал ближе к обычной речи, чем академический или народный, и поэтому особенно важное значение имеют четкая и внятная дикция. Кстати, в эстрадных песнях чаще можно встретить трудные для выпевания фразы, требующие быстрой смены дыхания и дикции, чем в академе. Некоторые эстрадные стили и вовсе не подразумевают ничего большего, кроме владения речевой манерой пения и актерским мастерством в исполнении (как, к примеру, авторская песня или шансон). Звук в эстрадном вокале более открытый и более естественный, чем в академическом вокале; часто – более легкий, на более высокой опоре, чем народный. Разумеется, у эстрадного вокала есть и общие черты с другими видами вокала: опора звука, правильная позиция, использование резонаторов. Приемов в эстрадном вокале очень много. Перечислю лишь некоторые: 1) уже упоминавшийся в связи с джазом субтон ; 2) пение на фальцете , 3) быстрый переход с опоры на фальцет и наоборот («йодль », известный нам по народной музыке, тирольскому пению), 4) слайд/глиссандо (плавный переход - «съезд» - с одной ноты на другую). Некоторые приемы из арсенала рок-вокалистов иногда также используются вокалистами эстрадными. Показательный пример песни, в которой используется и субтон, и пение на фальцете, и йодли, и скрим (Sam Brown, Stop). Еще один показательный пример использования фальцета, гроулинга и йодлей - Zombie, Cranberries .

Рок-вокал и различные его вариации, в том числе вокал в стиле хард-н-хэви. Рок-вокал подразумевает все тот же поиск своей индивидуальности у вокалиста, но, в отличие от джаза и эстрады (а тем более академа и большинства стилей народного вокала), подразумевает активное использование немузыкальных шумов в пении. Характерные приемы рок-вокалиста – это различные виды расщепления («драйв»): 1) скрим (визгливый хрипящий крик), 2) гроулинг (рычание, исходящее из области живота вокалиста), 3) гуттурал («утробное бульканье», производимое вибрационным напряжением связок на вдохе), 4) хриплый голос , 5) субтон . Рок-вокал очень эмоционален, отсюда использование всех этих приемов. Технически освоить такие приемы очень сложно (неправильное пение в этом стиле травматично для голоса), поэтому рок-вокалист должен обладать серьезной вокальной подготовкой, владеть арсеналом академических, народных и эстрадных вокальных средств. Обязательна хорошая опора и отличное владение дыханием (от вокалиста требуется управлять очень мощным дыхательным потоком), правильное использование резонаторов. Пример расщепления в тяжелом вокале: Scream Bloody Gore, Death .

Промежуточных видов эстрадного вокала очень много, говорить можно об этом бесконечно. Использование на эстраде других вокальных стилей тоже явление нередкое. Вспомним, например, финнский коллектив Nightwish , бывшая солистка которого, Тарья Турунен, поет мощным академическим вокалом под хард-роковое сопровождение. На Евровидении 2009 шведская певица Малена Эрнман продемонстрировала соединение эстрадной подачи с подачей академической в одной песне: La voix . Есть даже исполнители, которые сознательно поют в стиле «пения под душем»: на минимальной вокальной динамике. Тут можно, например, вспомнить творчество Сюзанны Вега .

Как мы видим, способов использования вокала невероятно много. Значит ли это, что магия голоса в разных его вокальных применениях будет различна ? На мой взгляд, безусловно. Литургический вокал способен настраивать человека на мысли о духовном, вечном, божественном; вызывать желание жить праведной жизнью; «очищать душу». Барочное пение аппелирует к нашему разуму и заставляет нас восхищаться красотой и искусностью – как техники вокала, так и всего, что мы видим вокруг себя. Камерный и оперный вокал может вызывать в нас самые разные эмоции, в зависимости от сюжета. Он может вызвать восхищение мощью и силой, переживания самого разного толка: от воспоминания о любви до героического настроя. Есть люди, которым академический вокал кажется искусственным, а потому непонятным. И отдаленность от реальности, действительно, присутствует, за счет стремления достичь красоты и гармонии. Считается, что гармония, присутствующая в академическом вокале, способна оказывать благотворное влияние на психику и физиологию человека. Близкие же к обычной жизни эмоции человек может получить, слушая эстрадный вокал. Тут и понятный, близкий к речевому, тембр голоса, и приемы, которые также похожи на то, что человек может понять: крик или шепот. Тяжелый вокал в стиле хард-н-хеви с его экстремальными приемами способен вызывать в человеке агрессию, может обладать разрушительным действием. А может (применяемый в разумных дозах) дать всплеск адреналина и энергии.

Овладение любым из вокальных стилей подразумевает свою специфику, свою школу. Однако есть база, общая для любого певческого стиля . Это все, что связано с раскрытием естественного, природного голоса человека, с его личностными особенностями. Подражание чужому голосу, насилие над своим не приведут ни к чему хорошему ни в одном из вокальных стилей. Какой бы вид магии голоса в пении вы бы не выбрали, для начала нужно узнать собственный организм, научиться свободно пользоваться дыханием, освоить технику звукоизвлечения, поставить звук на опору. Хорошее пение всегда естественно и свободно, не вызывает у поющего неприятных и болезненных ощущений. Именно с открытия естественного голоса и следует начинать освоение магии голоса, что я и хотела бы предложить читателям моей работы.

Наконец, важно упомянуть еще и то, что ни один голос, благодаря своему тембру , не вписывается в самые сложные классификации и категории. Все голоса неповторимы, у каждого есть своя магия . Каждый представляет собой единый и неделимый комплекс из множества уникальных свойств. А еще в каждом отдельно взятом голосе могут в разное время звучать самые разные оттенки. Один и тот же голос может быть мягким и теплым или жестким и властным; грубым и мрачным или испуганным и робким; ликующим и уверенным или грустным и меланхоличным; равнодушным или полным торжества. Оттенков, выражающих самые разные чувства и настроения, столько же, сколько волн в океане. Это-то и прекрасно, это-то и придает магии каждого голоса неповторимость и уникальность.

Добавлю также, что уникальный и неповторимый тембр голоса, о котором мы говорим, может казаться окружающим приятным или неприятным, и от этого очень часто зависит успешность и реализация человека в обществе. Голос может привлечь или оттолкнуть. «Хорошим» голосом обычно считают голос теплый, низкий, мелодичный, уверенный, спокойный, вибрирующий, естественный, свободный, звучный, выразительный. «Неприятным» голосом называют голос визгливый, хриплый, дрожащий, пронзительный, писклявый, резкий, скрипучий, гнусавый, отрывистый, напряженный, бесцветный, монотонный, неуверенный. Недостатки тембра можно устранить при определенной работе с голосом. Такая работа ни в коем разе не уберет индивидуальности тембра, она устранит зажимы, из-за которых и появляются, как правило, неприятные призвуки в голосе.

(c) Серая Метелка, 2009

ПЕНИЕ КАК ИСКУССТВО

Что такое пение? Что такое «искусство» пения? Что значит петь?

В «Словаре русского языка» С. И. Ожегова сказано: пение см. петь.

петь... 1) Издавать голосом музыкальные звуки, исполнять вокальное произведение. Петь песню. Петь в опере. Петь тенором. 2) Исполнять оперную партию. Петь Онегина. 3) О певчих и некоторых других птицах: издавать звук (о щелканье, свисте, криках и т. п.). Соловей поет. 4) Восхвалять стихами, воспевать (устар. и высок.). Пою мое отечество. Лазаря петь (разг. неодобр.) - жаловаться на судьбу, прикидываться несчастным».

Для определения пения как искусства подходят лишь два первых пункта словарного определения, а доступно «искусство» пения только человеку, хотя и считается, что поют птицы, поют скрипки, поют даже двери. Звуки эти нельзя квалифицировать как «искусство» пения. Они не включают в себя полностью основные элементы музыки: мелодии, гармонии, ритма, наконец, слова. Даже самая прославленная певчая птица, соловей, и та, скорее, «щелкает и свистит» (как сказано в басне Крылова), чем поет. Голуби воркуют, воробьи чирикают, вороны каркают, петухи кричат (хотя порой их крик и называют пением).

Различные «поющие» музыкальные инструменты также имеют свою специфическую, им свойственную окраску. Звуки скрипки тоскливы, гобоя - грустны, кларнета - светлы и радостны, флейты - легки и веселы и т. д. Но все они - бессловесны. Полноценно лишь человеческое пение. Оно способно к выражению всех элементов музыки: мелодических, ритмических и тональных (мажор и минор). Голос человека может выражать радость и горе, печаль и веселость. Слово помогает выявить смысл исполняемого, делает пение осмысленным. Эмоциональная окраска слова делает пение одушевленным. Но одновременно слово доставляет певцу и некоторые технические неудобства.

Наука говорит нам, что гортань поющего должна сохранять свою стабильность. В процессе пения со словом, при произнесении гласных и согласных, гортань смещается. Это отрицательно влияет на непрерывность звучания голоса.

К. С. Станиславский в руководимой им Оперной студии говорил певцам, что искусство начинается там, где появляется непрерывность. Элементы «непрерывности» в значительной степени определяют художественную ценность кантилены.

Помимо препятствий, создаваемых сменой гласных и согласных, певцу приходится встречаться с еще более трудными -препятствиями - музыкальными интервалами. Всякая мелодия является последовательностью интервалов. Движение голоса по интервалам вверх и вниз вызывает смещение гортани с ее устойчивой позиции. Научившись преодолевать эти препятствия, певец добивается «уравнения» звуков голоса, достигая «непрерывности» звучания2. Если использовать определение человеческой личности, способной совмещать в себе величие и ничтожность душевных качеств («Я царь, я раб, я червь, я бог»), сделанное Г. Р. Державиным в одной из его од, и приложить эту меру к пению, то мы можем сказать, что певец также способен к большой амплитуде своих творческих изъявлений. Он «раб» своего инструмента, если горло его не в порядке. Но если инструмент отвечает его высоким творческим «хотениям» (Станиславский), он становится и «царем», и «богом». Правда, до настоящего времени мы знаем единственного в мире певца, который, когда пел, становился и «царем» и «богом». Он обладал совершенным вокальным инструментом и непревзойденным артистизмом. Это был Шаляпин. Он был гениален. А. В. Нежданова говорила, что у нас много хороших голосов, но не умеющих петь. Умение петь без обучения, спонтанно - явление чрезвычайно редкое. М. И. Глинка писал: «Все певцы от природы несовершенны и требуют ученья, цель которого исправить недостатки и усовершенствовать голос».

Что же такое хорошее пение? Голос поющего должен быть свободен, полнозвучен и звонок. Певец может петь громко и тихо, сильно и мягко. Он имеет полный набор средних, высоких и низких звуков, свойственных природе его голоса. Пение его осмысленно и одушевленно. Для того чтобы развить свои творческие способности и стать артистом, должно изучать наследие великого Станиславского. Знакомство певцов с работами К. С. Станиславского в этой области может оказать им помощь не только в их сценической практике, но и в процессе работы над постановкой голоса, внеся в нее живительные элементы творческого воображения.

Мы имеем, наконец, и теоретические работы ученых. Профессор Л. Б. Дмитриев, врач-ларинголог и певец, произвел опыт наблюдения над гортанью в процессе фонации с помощью рентгена. Просвечивая горло поющего, он, попросту говоря, насквозь увидел, что происходит в горле хороших и плохих певцов.

Разработанная нашими физиками и фонетистами теория дает ключ к практическому освоению принципов вокального дела.

По вопросам теории пения существует большая литература, но она мало влияет на практику вокального дела: певческая жизнь протекает почти независимо от нее, своими путями.

Практика пения пользуется, главным образом, устной передачей опыта педагогов, мастеров вокального дела. Какого-либо общего метода работы по воспитанию певца и его голоса, подобного методу работы с актером К. С. Станиславского, ни вокальная практика, ни теория преподавания пока не создали. Едва ли можно требовать от мастеров пения глубокого теоретического осмысления их практической деятельности. В истории известны лишь редкие художники, как, например, К. С. Станиславский, Ф. И. Шаляпин и другие, которые одновременно творили и анализировали свое творчество. Ни от писателей, ни от музыкантов, ни от живописцев, ни от певцов при наличии у них таланта и огромного опыта не приходится требовать создания теории, то есть теоретического осмысления их собственной исполнительской практики.

При настоящем положении вещей нередко раздаются голоса о целесообразности разработки «единого метода» обучения певцов.

Однако создание такого метода требует большой сплоченности вокалистов. Лишь тогда, когда преподаватели пения придут к единым выводам, опирающимся на тщательно проверенные научные данные о работе голосового аппарата во время пения, «единый метод» будет разработан и внедрен в вокальную практику.

Полезный, и равно для всех приемлемый практический метод преподавания пения может быть создан лишь в результате глубокого, всестороннего обобщения как опыта лучших вокальных педагогов, так и практики выдающихся исполнителей-певцов. Такое обобщение должно опираться на данные науки. В настоящее время ни наука, ни наличие прекрасно выработанного музыкально-вокального слуха у наших педагогов не могут в достаточной мере помочь учащемуся установить объективные причины хорошего или плохого звучания голоса. К тому же субъективные ощущения педагога и учащегося часто не совпадают. Передать же словами ощущения, возникающие при звукообразовании, чрезвычайно трудно. Да и состояние современной вокальной терминологии таково, что она порой может скорее запутать ученика, чем оказать ему помощь. Объясняя свои ощущения, при показе должного звучания педагог пытается вызвать у ученика аналогичные ощущения. Но, показывая желательное звучание, педагог обычно бывает убежден, что данный звук возник у него в результате именно тех ощущений и тех технических приемов, о которых он говорит ученику. На самом же деле ощущения очень обманчивы и индивидуальны и у ученика могут быть иными.

В процессе передачи своих технических приемов и ощущений педагог, как правило, прибегает и к словесным объяснениям. Эти объяснения по существу своему чаще всего являются лишь образными выражениями, характеризующими ощущения, сопровождающие хорошее звучание певческого голоса или разные качества этого звучания. Учащемуся же приходится «переводить» эти образные выражения на собственные мышечные ощущения и собственные звуковые представления. Далеко не всегда ученику удается осуществить этот «перевод».

Не приходится отрицать, что методы обучения пению, основывающиеся на не совсем верном представлении о работе голосового аппарата во время пения, все же подчас дают хорошие результаты за счет практического опыта педагога. Однако процент их чрезвычайно невысок.

Успешность таких методов, по-видимому, объясняется также способностью части певцов копировать правильный мышечный прием, которым пользуется их педагог, или же интуитивно осуществлять некий идеал красивого звучания голоса, сложившийся в их собственном представлении. Копируя хорошее звучание голоса педагога, даже при неправильном истолковании певческого процесса, певец подчас вырабатывает мышечные навыки, обеспечивающие тот звук, который соответствует его вокальному идеалу.

Но если бы копирование хорошего звучания певческого голоса и различных вокальных приемов могло быть подлинной практической базой постановки голоса, обучение пению не давало бы того количества голосового «брака», какое наблюдается. Есть ряд учащихся, способных к подражанию, и им этот метод может существенно помочь. Но есть певцы и другой категории, плохо усваивающие этот метод работы, не обладающие способностью легко приспосабливаться к чужому голосообразованию. Есть, наконец, певцы, которые стремятся к глубокому изучению и осмыслению вокального механизма. Желая со временем стать педагогами, они хотят понять и усвоить самое существо, механизм верного певческого голосообразования. Поэтому следует считать, что наилучшим, наиболее надежным и общепонятным будет такой метод, который опирается на сознательное, правильное представление о механизме певческого звукообразования.

Прежде чем приступить к созданию «единого метода» обучения пению, необходимо добиться от всех певцов и педагогов осмысления своей практики с точки зрения верных представлений о работе голосового аппарата во время пения. Базируясь на этих данных, можно обеспечить всеобщее признание единых принципов верного певческого звукообразования, можно разработать современные основы певческого искусства. Тем самым попутно будет создаваться и точная вокальная терминология.

Любой музыкант, играющий на скрипке, флейте, фортепиано, имеет уже готовый (не им сконструированный) инструмент для исполнения.

Замечательный русский исследователь вокала Л. Б. Дмитриев говорит: «Практически важно найти наиболее удобную для певца (оптимальную) позицию гортани, вести дальнейшие занятия так, чтобы она от этого положения не уходила на всех гласных и на всем диапазоне».

Певец извлекает звуки из собственного горла, с помощью собственных мышц и нервов. В процессе фонации певец сам становится «инструментом». Ему необходимо осознать и ощутить значение и использование мышечного комплекса, с которым он имеет дело в процессе пения. Поэтому глубоко вредны любительские советы обучающемуся пению, вроде: «пой без всякой химии». К сожалению, певцу приходится освоить много «химии», прежде чем он научится петь. Правда, бывали примеры, когда певцы овладевали искусством пения спонтанно, не учась. Но примеры эти единичны, в то время как обучаться пению могут сотни и тысячи людей, имеющих природные вокальные данные.

Постановка голоса, то есть приспособление и развитие его для профессионального пения, - это процесс одновременного и взаимосвязанного воспитания слуховых и мышечных навыков поющего. Это выработка хороших, правильных певческих привычек.

В певческом звукообразовании принимают участие многочисленные группы мышц, в частности дыхательные, артикуляционные, гортанные и ряд других. В процессе овладения любой специальностью, связанной с мышечной работой, в том числе и пением, работа мышц перестраивается, уточняется, отшлифовывается в нужном направлении под влиянием обучения. Как говорят физиологи, работа мышц становится очень тонко дифференцированной, то есть расчлененной и упорядоченной. Образуются, вырабатываются нужные связи, рефлексы, ненужные тормозятся, лишние движения и напряжение исчезают, формируются стойкие вокальные навыки, в результате которых голос должен звучать энергично, чисто и свободно.

Певец, работающий над постановкой голоса, должен выработать острое внимание к своим мышечным ощущениям и знать, к какой группе мышц это внимание должно быть в первую очередь направлено. Его следует направить на те мышечные ощущения, которые идут от источника звука в момент его начала, то есть на его атаку и на артикуляцию. Именно от них непосредственно и зависит звучание голоса, которое должно непрерывно контролироваться слухом певца и педагога. Распыляя свое внимание на работу других мышц, например на диафрагму, на тот или иной «тип вдоха» или на ощущения резонирования в какой-либо части голосового аппарата (зубы, нёбо, «маска» и т. п.), певец немедленно попадает в сеть издавна бытующих стандартных вокальных представлений вторичного значения. В этих представлениях по большей части певец и запутывается.

Прежде всего необходимо определить с полной ясностью причины возникновения голоса и представить, почему невозможно голос куда бы то ни было «послать», «направить», «приблизить», «удалить», «поставить», «посадить» или «опереть». Все эти определения голосовой функции лишь образно характеризуют или требования которые предъявляются к качеству звучания, или внутренние, собственные ощущения певца, возникающие при пении. Они не определяют саму работу голосового аппарата, необходимую для осуществления этих требований, для возникновения этих ощущений.

Голос возникает в результате вибрации голосовых связок, противостоящих напору выдоха. Его нельзя «снять» со своего места, нельзя ни «послать», ни «посадить», ни «приблизить», ни «удалить». (Можно, конечно, приблизить поющего к слушателям, но это не может улучшить качество звучания). «Близость» или «дальность» голоса зависит от организованности звучания, от наилучшего акустического эффекта, создаваемого с помощью артикуляции поющего.

Так, с помощью движения корня языка, связанного подъязычной костью с гортанью, можно увеличивать или приостанавливать сдвиги гортани вверх и вниз в процессе «преодоления» музыкальных интервалов (начиная с малой секунды и т. д.). Гортань смещается также и от смены гласных. Ее положение выше на гласных и и е, чем на гласных а, о, у. Блестящие исследования (с помощью рентгена) проф. Л. Б. Дмитриева показали, что у хороших профессиональных певцов гортань обретает спокойное и устойчивое положение, лишь незначительно смещаясь по вертикали. Чем менее опытен певец, тем больше сдвигов и толчков испытывает его гортань в процессе преодоления интервалов и гласных. Ловкая, быстрая и классическая артикуляция (то есть перестройка корня языка, формы зева, глотки и мягкого нёба) помогает певцу уберечь гортань от смещений. Приходится прибавить, что для того, чтобы легко и ловко артикулировать в соответствии с данным интервалом, певцу необходимо выработать свободу челюсти, языка и губ. «Плох тот певец, который думает петь с зажатой челюстью», - говорил Карузо. Также плох тот певец, который хочет петь с зажатым языком. Для произнесения слов язык постоянно должен быть свободен и готов к вокальной речи, то есть перестройке гласных и согласных.

Многочисленную мускулатуру, принимающую участие в образовании певческого голоса, можно по функциям условно разбить на три отдела:

1. Мышцы корпуса, обеспечивающие главным образом подачу воздуха к связкам и одновременно правильное положение гортани.

2. Мышцы самой гортани, непосредственно участвующие в возникновении вибраций, а также мышцы шеи, прикрепляющиеся к гортани и ведающие ее установкой в целом.

3. Мышцы артикуляционного аппарата, основная роль которых - превратить звук, возникший в гортани, в членораздельную речь.

Все эти отделы мышечной системы в процессе пения должны работать во взаимосвязи так, чтобы задача, лежащая на каждом из них, выполнялась свободно, не мешая работе остальных.

В процессе голосообразования голосовые связки певца натягиваются, напрягаются и вместе со всей мышечной системой гортани организованно противостоят напору выдоха. Прочное натяжение, напряжение и эластичное смыкание связок в процессе их вибрации делают звук крепким, «металличным», хорошо «опертым». В процессе фонации две силы - выдох и напряжение связок - должны противостоять друг другу, не преодолевая и не побеждая одна другую. Энергичность звучания обусловливается в первую очередь правильным взаимодействием связок и дыхания. Певческий звук начинается лишь с момента атаки звука, то есть с момента смыкания связок поющего. От начала звука до конца вокальной фразы дыхание у певца расходуется путем трансформации его в звук. Чем совершеннее организуется превращение дыхания в звук, тем экономнее воздух расходуется певцом и тем чище, «металличнее» звучит голос. У хорошего певца дыхания хватает на длинную фразу, у плохого - не хватает и на ее половину. Происходит это не от плохого распределения дыхания (дыхательной мускулатурой) и не от недостаточного количества воздуха, забранного легкими певца - утечка дыхания неизбежна, если неправильно смыкаются связки поющего.

Расходование дыхания регулируется правильным рабочим напряжением связок. В нахождении этого рабочего напряжения связок, их правильного смыкания основную роль играет атака. В атаке (начале звука) действуют и дыхание, и смыкание связок, причем их работа в момент атаки хорошо поддается мышечному контролю. Каждый обученный певец может энергично, мягко или с придыханием атаковать звук, а следовательно, создать тот или иной тип рабочего напряжения связок. Атака хорошо ощутима, она воздействует непосредственно на характер смыкания связок, а вместе с тем и на трату дыхания. Именно поэтому она и должна прежде всего привлекать внимание певца.

Поскольку расход дыхания регулируется тем или иным характером работы голосовых связок, дыхание, тренированное отдельно от звукообразования, еще не ведет к длинному выдоху в пении. Более того, выдох, тренированный отдельно от звука, может отрицательно повлиять на работу голосового аппарата. Если сильное дыхание направляется на слабо тренированные связки, певцу понадобится перенапрячь их, чтобы справиться с большим напором воздуха. Так может возникнуть форсировка, неприятная для слушателя и разрушающая голос певца.

В пении нужно не просто плавно выдыхать, но находить верное взаимодействие между связками и дыханием. Подобно тому как парусное судно при сильном напоре ветра может потерять управление, так и гортань со связками при сильном напоре дыхания может потерять свою устойчивость. Голос певца при аналогичных обстоятельствах также может потерять свою устойчивость и «сорваться» ... Укрепляя работу связок постепенной тренировкой их и неизменно сохраняя устойчивое положение гортани и постоянное напряжение связок, певец тем самым одновременно тренирует и дыхание. Нельзя нарушать связь дыхания со звукообразованием, тренируя дыхание отдельно от звука.

Оба эти фактора (работа гортани и дыхание) равно необходимы для голосообразования и взаимодействуют при атаке. На каких же ощущениях певцу важнее фиксировать свое внимание? Здесь выбор несомненно падает на ощущения работы гортани.

В связи с этим надо сказать о боязни певцов концентрировать свое внимание на гортанных ощущениях. (Многие считают, что это ведет к «горловому» звучанию).

Горловое звучание есть результат неверной работы гортани, когда она еще не освобождена от «содружественных» напряжений.

Как говорилось выше, процесс голосообразования у неопытного певца характеризуется тем, что мышечная работа в этом процессе недостаточно дифференцируется. Напряжение связок вызывает обычно одновременное напряжение мышц, глотки, зева, языка, нижней челюсти, губ. Чем менее опытен певец, тем «содружество» это более сильно выражено, захватывая часто лицо, шею, корпус, а иногда руки и ноги поющего. В процессе упражнений под контролем слуха певец постепенно освобождается от лишних напряжений, приобретает нужные навыки, верную координацию.

Как в процессе развития пианиста руки его становятся способными ко все более быстрым, точным и тонким движениям, так и в развитии певца должен происходить аналогичный процесс выработки тонкой, точной координации в работе голосового аппарата.

Если пианист играет без должной степени мышечной свободы, слишком напряженными руками, звук рояля неизбежно становится «жестким». Если певец поет с «зажатой» гортанью, то есть с неверной координацией работы мышц, то звук его голоса также становится «жестким», «горловым». Обычно такое звучание оценивается отрицательно и определяется как пение «горлом» (хотя в природе человека и не существует другого способа пения, кроме как горлом).

Свободное пение, однако, никогда не вызывает у слушателя такого определения. Если голос звучит полно и свободно, то роль механизма, производящего звук, как бы стушевывается, переставая восприниматься слухом. Высокое качество звучания (будь то скрипка, рояль или голос) уничтожает призвуки, характеризующие «материал», с помощью которого организован звук (стук молоточков в рояле, скрип смычка, ударяющегося о струны, напряжение голосовых связок поющего).

Когда слушатели говорят, что слышно «горло» поющего или что он «поет горлом», это значит, что у певца в процессе фонации неверно, с перенапряжением и включением содружественной близлежащей мускулатуры (глотки, шеи) работает гортань.

Упражнения, спетые певцом с зажатым «горлом», вредны для голоса, так как одновременно с тренировкой силы голоса и укреплением голосовых связок они укрепляют и сопутствующие напряжению связок мышечные зажимы. Слух наш требует, чтобы сила звучания голоса была пропорциональна свободе его звучания.

Если гортань свободна от «зажимов» и связки работают с должным рабочим напряжением, то никто не может заметить в подобном звучании ни «горла», ни «гортани». Певцам не следует бояться таких понятий, как «гортань» и «связки». Эти понятия вполне безопасны при правильном осознании и использовании их рабочей функции в процессе фонации.

Свободное, красивое пение требует верного напряжения связок и освобождения гортани от всяческих зажимов. К свободному пению стремится каждый певец, ибо только оно и дает настоящий простор художественному творчеству. (Это прекрасно понимал К. С. Станиславский, говоривший на репетициях в своем оперном театре: «Через зажатое тело не может пройти чувство...»).

Подобно тому как Микеланджело отсекал от глыбы мрамора все, что казалось ему лишним, певец должен «отсекать» зажимы, мешающие организации свободного голосообразования.

М. Гарсиа говорит так о нерасчлененности мышечной работы певца: «Когда певец умеет заставить работать каждый аппарат в свойственной ему области, не мешая работе других органов, то голос как бы питает все части исполнения и соединяет различные детали мелодии в один полный и непрерывный ансамбль, который и составляет широту пения. Если же, наоборот, один из механизмов выполняет свои функции плохо: если грудь толкает или бросает дыхание, если голосовая щель работает недостаточно твердо и точно, то голос прерывается и слабеет после каждого слога».

Для того чтобы связки смогли полноценно выполнять свою нагрузку по голосообразованию, гортань певца должна быть ограждена от всякого беспокойства, потрясений и «зажимов». Ее независимость и неприкосновенность должны быть сохранены всеми средствами. Стабилизация гортани - вот тот принцип, на основе которого должен формироваться голос. Этому принципу должна быть подчинена вся мышечная работа вокального аппарата.

Положение и стабильная работа гортани зависит от работы дыхания и артикуляционного аппарата.

Правильная и плавная подача дыхания зависит прежде всего от правильного положения корпуса, создающего благоприятные условия для работы дыхательной мускулатуры, которая должна подавать дыхание в тесной координации с работой гортани, без толчков и нажимов. Это сохраняет стабильность положения гортани.

«Грудь не имеет другого назначения, - говорит Гарсиа, - как питать голос воздухом, а не толкать и не выпихивать его».

Доктор Левидов так рассказывает о своих занятиях пением в Италии: «В Италии преподаватели пения относятся к вопросу о специальной выработке дыхания достаточно индифферентно. Только в самом начале обучения в течение одного или двух уроков учители объясняют учащимся те или иные основы дыхания, значение которых они считают для него необходимым (эти объяснения даются преимущественно в плане анатомо-физиоло-гического разбора дыхательного аппарата), а в дальнейшем почти уже не говорят с ними о дыхании. «Пойте хорошо, а дышите так, как это вам удобно»».

Не менее важное значение для сохранения стабильного, единообразного положения гортани имеет верная работа артикуляционного аппарата.

В бытовой речи, в процессе произнесения различных гласных и согласных, гортань смещается то вверх, то вниз, что легко можно установить, положив руку на кадык во время речи. Эти привычные речевые связи между работой артикуляционного аппарата и гортанью (если их не перестроить) будут в пении со словами все время выбивать гортань из ее спокойного певческого положения, то есть нарушать вокальные качества голоса.

Правильной певческой артикуляцией мы добиваемся не только чистоты произнесения гласных, но и их правильной певческой окраски, или, как мы говорим, «верного резонирования» певческого голоса.

Вокальная дикция, так же как и искусство пения, заключает в себе два элемента: творческий и технический. Элементом творческим является художественное распределение смысловой содержательности (веса) слова в зависимости от художественных задач, на него возложенных, от идеи и смысла исполняемого произведения.

Техническим элементом дикции является умение чисто, полноценно петь гласные и четко произносить согласные. Поток гласных не должен нарушаться вклинивающимися в него согласными. Все гласные в пении должны звучать чисто, ясно, и их «вокальное ядро» не должно претерпевать заметных трансформаций при их смене.

Выработка правильной певческой артикуляции дает возможность плавно переводить один гласный в другой, не выбивая гортань из устойчиво спокойного положения, освобождая ее от зажимов сверху («снимает звук с горла»).

В процессе произнесения гласных гортань то поднимается (на гласных и и е), то опускается (на а, о, у). Слишком резкие колебания гортани по вертикали при произнесении гласных нарушают единообразие звучания голоса.

ИРИНА УЛЬЕВА

ЕСЛИ ВЫ ЛЮБИТЕ ПЕТЬ

/Монография/

Монография посвящается вопросам подготовки начинающих певцов и отражает практику работы знаменитых педагогов-вокалистов и исполните-лей, а также труды ученых в области вокального искусства, в том числе: Барра, М.Каллас, Е.Е.Нестеренко, М.Гарсиа и др.

Предисловие

Искусство пения, как и всякий другой вид искусства, имеет не только живой опыт, но и свою теорию, т.е. имеет "вокальную школу".

Термин "вокальная школа" в узком смысле слова предполагает сово-купность вокально-технических средств, обеспечивающих высокий уровень исполнительства. "Национальная вокальная школа" - понятие значительно более широкое, определяющееся самобытностью национальной культуры, своеобразием исполнительского стиля, определенным эталоном звучания голоса. Так, до середины 20 века чувственное звучание голоса с выра-женным "вибрато", легкость эмиссии, блеск колоратур и искрометных пас-сажей итальянцев отличались от инструментального "прямого" звучания голоса немецкого вокалиста; декламационность французского оперного певца - от распевного, выразительного, проникновенного пения предста-вителей русской вокальной школы.

В середине XX века произошла нивелировка национальных школ. В настоящее время вряд ли правомерно говорить о национальных школах, ибо существует единая эталонная школа вокального искусства. Ее представи-телями являются певцы всего мира независимо от национальной принадлеж-ности: русские Ирина Архипова, Елена Образцова, Евгений Нестеренко, болгарин Николай Гяуров, испанка Мансеррат Кабалье, гречанка Мария Каллас, американка Биверли Силз, испанец Хозе Карерас, уроженка Авс-тралии Джоан Сазерленд и многие другие.

В наш век бурного научно-технического прогресса представляется очевидной необходимость союза вокального искусства и науки.

Экспериментально-теоретические исследования так или иначе всегда оказывали влияние не только на теорию, но и на практику вокальной пе-дагогики и в конечном счете - исполнительства.

В России история научного изучения вокала связана с деятельностью таких центров, как Академическая лаборатория Московской консерватории, лаборатория биоакустики Института им.Сеченова и вокально-методическая лаборатория Института им.Гнесиных.

1. Пение и певцы

Пение - наиболее распространенный и самый доступный вид искусс-тва. Доступность искусства пения обусловлена тем, что певческий инс-трумент всегда при себе.

Петь любят все. Но певцами можно назвать только таких исполните-лей, искусство которых хотя бы элементарно отвечает эстетическим зап-росам слушателей. Певцы бывают не только профессиональные, ими могут быть и любители. Пение - искусство музыкальное, поэтому у певцов дол-жен быть музыкальный слух и музыкальный голос.

Основы музыкального певческого аппарата точно определяются физио-логией и медициной.

Певческий голос отличается от обычного, разговорного особой ок-раской звука, которая называется тембром. Тембровая окраска зависит от целого ряда физиологических особенностей голосового аппарата. К ним в первую очередь относится строение голосовых связок (складок). Голосо-вые связки могут быть длинными или короткими, толстыми и тонкими. Они, как струны музыкального инструмента, воспроизводят звуки различной вы-соты и тембра. Вторым важным фактором, от которого зависит тембр голо-са, являются природные резонаторы - носоглотка, лобные пазухи, гайма-ровы полости, твердое небо, носовая перегородка: не меньшую роль игра-ет строение грудной клетки и т.д. Кроме того, на природу тембра влияет форманта - призвук, почти неизменный по частоте, присутствующий во всех тонах данного голоса и придающий ему характерную окраску. Красота тембра голоса зависит от обогащения звука голоса обертонами (дополни-тельными, более высокими тонами).

От совокупности всех перечисленных природных качеств зависят те или иные качества тембровой окраски голоса: яркий или тусклый звук, высокий или низкий, приятный или некрасивый оттенок звучания и т.д. Способность певца управлять голосом (и тембром в особенности) равно-сильна умению художника пользоваться своей палитрой.

Певческий звук, как и всякий другой, существующий в природе, есть не что иное, как колебание воздуха, имеющее определенную частоту.

Кроме тембра, всякий музыкальный звук имеет три качественных признака: высоту - определенное количество колебаний звуковой волны в секунду, громкость - интенсивность этих колебаний и продолжительность.

Другим качеством певца является наличие музыкального слуха. Он не тождественен обычному слуху. Нередки случаи, когда человек имеет обостренный общий слух, дающий ему возможность слышать на большом расстоянии малейшие шорохи, и в то же время не в состоянии чисто спеть простую мелодию. Бывают и обратные случаи, когда человек не обладает остротой звуковых ощущений или даже имеет дефект слуха, но в то же время улавливает тончайшие оттенки музыкальных звуков.

Различие между общим и музыкальным слухом определяется физиологи-ческим устройством человеческого организма. И все же музыкальный слух поддается развитию.

Здесь же заметим, что вокальным слухом, или способностью отличать звук правильный от неправильного, никто от природы не обладает, это специфическое чувство, его нужно специально вырабатывать.

Часто для выступлений на сцене певцы пользуются микрофоном. Но никакие технические усовершенствования не могут заменить природной красоты человеческого голоса.

Три манеры пения

С детских лет человек слышит народное пение, которое близко к на-шей речи. Природная чистота интонации человеческого пения достигается естественной связью между преставлением высоты звука и его воплощением голосовым аппаратом, работающим в привычной речевой манере. Народное пение, по состоянию при нем голосового аппарата, можно назвать естест-венно-разговорным. Чаще всего народный голос имеет грудное звучание. Октавный диапазон грудного звучания может "передвигаться", что зависит от свойств голосового аппарата (более открытое или закрытое произноше-ние гласных и согласных звуков, гортанный или носовой оттенок и т.д.). Грудное пение при выходе за рамки октавного диапазона требует головно-го звучания, называемого у русских народных певцов пением "тонким го-лосом" (у женщин), а у мужчин "фистулой" и отличается неприкрытостью и ровностью.

Разговорной манерой пения пользуются также драматические актеры. Народную манеру пения обычно называют "белым звуком", "открытым пени-ем", в противовес округленному прикрытому звучанию голоса в академи-ческой манере. Красивые народные голоса встречаются не часто и требуют к себе бережного отношения. Характерной представительницей певиц с на-родной манерой является Александра Стрельченко.

Молодежь сейчас чаще слышит легкую эстрадную музыку и поэтому не-вольно, а порой и сознательно юноши и девушки подражают эстрадным ис-полнителям, слепо копируя их манеру пения. Далеко не всем это идет на пользу.

Чтобы понять - почему, вначале поговорим об академической манере пения.

Вот о каком интересном событии из жизни будущего великого певца Италии читаем мы в книге А.Лесса "Титта Руффо".

"И вот однажды, раздувая кузнечные мехи (он работал кузнецом) Руффо начал рассказывать своему приятелю Пьетро о голосе Бенедетти (некоторое время жившем в их доме, баритона) стараясь показать, как он поет. И вдруг Руффо в самом деле запел. Запел огромным, вулканическим голосом. Вначале он даже испугался этой звуковой волны, разлившейся подобно наводнению. Затем, увлекшись, стал подражать Бенедетти, то сгущая звук, то расширяя его, то давая крайние в регистре баритона верхние ноты. Пьетро замер в изумлении, а Руффо, не помня себя от ра-дости, побежал домой, бросился к матери, и задыхаясь от волнения, про-говорил: "Мама... у меня голос... баритон!"

История вокального искусства знает много имен прекрасных певцов: Титта Руффо, Энрико Карузо, Виньиамино Джильи, Марио Ланца, Галли Кур-чи, Рената Тебальди, Джульетта Симионанато... и русских певцов: Федор Шаляпин, Леонид Собинов, Антонина Нежданова, Надежда Обухова...

Прикрывание звука, которым человек обычно от природы не владеет, дает возможность певцу получить выровненный (по тембру и силе звуча-ния) двухоктавный (и более) диапазон смешанного звучания с плавным пе-реходом от грудной части диапазона к головной.

"Кто умеет прикрывать, тот сумеет и открыть. Но тот, кто поет только открытым звуком, никогда прикрыть не сможет.

Интересно, что можно иногда наблюдать ловкие подражания академи-ческих певцов "открытому" пению. Шаляпин, исполняя народные песни или создавая народные образы, применял более "открытый" звук. Это была сознательная стилизация народного пения.

Итак, мы разобрали две манеры пения: открытую и прикрытую, народ-ную и классическую (академическую).

Певцами классической эстрады становятся певцы с академической ма-нерой пения: И.Кобзон, Л.Лещенко, Л.Сенчина... и оперные певцы.

На современную эстраду (легкой и джазовой музыки) приходят певцы и певицы полуприкрытой манеры прямо из самодеятельности. Они становят-ся исполнителями российской или зарубежной эстрадной песни, солистами вокально-инструментальных ансамблей.

При полуприкрытом пении положение губ близко к разговорному, но с приподнятым мягким небом. При таком пении увеличивается объем ротогло-точной полости и достигается полутораоктавный диапазон голоса уже не в чистом грудном, а в смешанном звучании. При этом заметно увеличивается амплитуда вибрато голоса певца, голос перестает быть прямым; тембр становится "насыщеннее", красочнее и эмоциональнее. Но в верхнем ре-гистре при насыщенном звучании появляется дребезжащий тембр, "барашек"

Сигнал о напряженности голосовых связок. Прикрытие же переходных звуков и головного регистра при академической постановке голоса приво-дит к созданию защитных механизмов голосового аппарата. Игнорирование закрытого звука лишает верхние ноты их красивой тембровой округленнос-ти, а также может привести к преждевременной порче голоса.

Слово вокал происходит от итальянского "воче" - голос. Но голос служит только инструментом, само же искусство пения гораздо сложнее одного звуковедения. Оно рисует нам образы, отражает эмоциональные состояния. В пении участвует не только звук, но и осмысленное слово. Вокал рассматривается как технологический процесс художественного пе-ния. Как всякий специалист вооружен знаниями и определенными приемами, так и певец должен владеть вокальной техникой, то есть свободно управ-лять своим голосом.

Начинающие певцы часто обладают только голосовым материалом, ко-торый при работе в обучении может стать красивым, профессионально зву-чащим. По мнению профессора Гандольфи, "каждого человека, обладающего достаточно хорошим слухом и развитой музыкальностью, можно научить петь. Другое дело, что такой ученик может не стать профессионалом, пригодным для сцены, но он будет петь во всех смыслах грамотно - и в отношении техники, и в исполнительском плане".

"При правильной постановке даже небольшой голос может звучать сильно..." - Фелия Литвин.

Как известно, современное вокальное исполнительство основано на лучших классических традициях русской вокальной школы, созданной и закрепленной в течение длительного времени великими композиторами -

М.Глинкой, А.Даргомыжским, М.Мусоргским и творчеством таких представи-телей вокального искусства, как О.Петров, А.Воробьева - Петрова,

Ф.Стравинский, П.Хохлов, А.Нежданова, Л.Собинов и Ф.Шаляпин, имена ко-торых украшают русскую музыкальную культуру.

Они определили и основные художественные требования русской во-кальной школы.

Основное значение в производстве звука принадлежит гортани. Неп-ринужденное свободное положение гортани считается наиболее "благопри-ятным" для пения. Здесь воздух, выталкиваемый легкими, встречает на своем пути сомкнутые голосовые связки и приводит их в колебательное движение.

Колеблющиеся голосовые связки образуют звуковую волну. Но для то-го, чтобы человек произнес букву или слово, необходимо деятельное участие губ, языка, мягкого неба и т.д. Только слаженная работа всех органов голосообразования превращает простые звуки в пение.

Важную роль играет и носовая полость. Вместе с придаточными пазу-хами она принимает участие в образовании голоса. Здесь звук усиливает-ся, ему придается своеобразная звучность, тембр. Для правильного про-изношения звуков речи и для тембра голоса определенное значение имеет состояние носовой полости и придаточных пазух. Именно их индивидуаль-ность придает каждому человеку своеобразный тембр голоса.

Интересно, что полости в передней части черепной коробки человека полностью соответствуют по своему назначению акустическим сосудам, за-мурованным в древнеримских амфитеатрах, и выполняют те же функции при-родных резонаторов.

Резонатор - прежде всего усилитель звука.

Резонатор усиливает звук, практически не требуя от источника зву-ка никакой дополнительной энергии. Умелое использование законов резо-нанса позволяет достичь огромной силы звука до 120-130 дБ, поразитель-ной неутомимости и сверх этого - обеспечивает богатство обертонового состава, индивидуальность и красоту певческого голоса.

В вокальной педагогике различают два резонатора: головной и груд-ной. Выше мы говорили о головном резонаторе.

Нижний, грудной резонатор придает певческому звуку более низкие обертоны и окрашивает его мягкими плотными тонами. Обладателям низких голосов следует использовать активнее грудной резонатор, а высоких - головной. Но для каждого голоса важно применение и грудного и головно-го резонаторов.

Немецкий педагог Ю.Гей считает "соединение грудного и головного резонаторов возможным при помощи носового резонатора, называемого им "золотым мостом".

Важную роль играет дыхание певца.

Дыхание является энергетической системой голосового аппарата пев-ца. Дыхание определяет не только рождение звука, но и его силу, дина-мические оттенки, в значительной мере тембр, высоту и очень многое другое.

В процессе пения дыхание должно подстраиваться, приспособляться к работе голосовых связок.

Это создает лучшие условия для их вибрации, поддерживает то воз-душное давление, которое нужно при той или иной амплитуде, частоте сокращений и плотности смыкания голосовых связок. Маэстро Мазетти счи-тал "необходимым условием пения умение сознательно управлять дыхани-ем".

Справка. Умберто Мазетти был одним из ведущих вокальных педагогов (профессоров) Московской консерватории начала 20 века, который дал России целую плеяду замечательных певцов и педагогов (среди них А.Неж-данова и Н.Обухова).

Певцу важно дыхание, связанное с пением. Главное для певца не си-ла дыхания, не количество воздуха, которое забирают его легкие, а то, как удерживается и расходуется это дыхание, как регулируется выдох во время пения, то есть, как координируется его работа с другими компо-нентами голосового аппарата.

Научиться красиво и правильно петь очень не просто. У певца, по сравнению с другими музыкантами-исполнителями, самоконтроль затруднен. Инструмент воспроизведения звука - голосовой аппарат является частью его организма, и певец слышит себя не так, как окружающие. При обуче-нии и резонаторные и другие ощущения, связанные с пением, оказываются для него новыми, незнакомыми. Поэтому певцу необходимо многое знать, понимать.

"Пение - сознательный процесс, а не стихийный, как многие полага-ют" - Е.В.Образцова.

Кроме того, каждая группа голосов имеет еще более точные подраз-деления: сопрано - легкое (колоратурное), лирическое, лирико-драмати-ческое (спинто), драматическое; меццо-сопрано и контральто сами по се-бе являются разновидностями; тенор-альтино, лирический (ди-грациа), меццо-характерный (спинто), драматический (ди-форца); баритон-лиричес-кий и драматический; бас-высокий (кантанто), центральный, низкий (про-фундо).

Правильное определение природы голосовых данных служит залогом дальнейшего их развития. А это не всегда просто сделать. Есть ярко вы-раженные категории голосов, которые не вызывают ни у кого сомнения от-носительно их природы. Но у многих певцов (не только начинающих) быва-ет трудно сразу определить характер голоса.

Следует помнить, что средний регистр у всех певческих голосов на-иболее удобен при поисках естественного звучания и правильных вокаль-ных ощущений.

Наличие хорошей (надежной и перспективной) вокальной техники при-водит к тому, что акустические показатели голоса (звонкость, полет-ность, сила голоса, динамический диапазон и др. улучшаются в результа-те "настройки" голоса в процессе пения.

Умберто Мазетти считал, что "маленький диапозон и небольшая сила голоса не являются полностью исключающим профессиональное обучение фактором". Он полагал, что от правильного обращения и хорошей школы голос может обрести силу и развиться в диапазоне.

3. Техника пения. Приемы

Вокальная школа

Италия - первая страна, в которой сформировалась национальная оперная школа, положившая начало оперному композиторскому и исполни-тельскому искусству, и где впервые четко определились основные черты национальной вокальной школы.

Первая консерватория открылась в 1537 году в Неаполе, а первый музыкальный спектакль с пением был поставлен в итальянском городе Фло-ренции в 1594 году.

Русский театр сразу же, с момента своего зарождения, стал непре-менно использовать в сценических представлениях музыку.

С открытием Петровского театра в Москве (1780 г.) совпадает по времени появление первых национальных русских опер. В 1730 году в Пе-тербург была приглашена итальянская труппа, и при дворе начинают ста-виться итальянские оперы. Несомненно, деятельность итальянских музы-кантов-певцов, композиторов - на сцене придворного театра способство-вала развитию музыкальной культуры в России.

Первые книги о вокальной педагогике были изданы в Санкт-Петербур-ге 1837 г. Автором их был Г.Ломакин, дирижер хора, вокальный педагог, композитор, общественный деятель - основатель (совместно с М.Балакире-вым) Бесплатной музыкальной школы.

Фундамент русской классической вокальной педагогики заложили

А.Варламов, М.Глинка и Г.Ломакин.

С именем М.Глинки связано восхождение русской вокальной школы на классический уровень.

М. Глинка глубоко изучал особенности итальянского пения.

"У нас много сходного, это одна техника - техника правильного пе-ния", - считает и наша современница, Е.В.Образцова.

Значительную роль в истории русской вокальной педагогики сыграли "вокально-педагогические сочинения М.Глинки". Русская вокальная школа, не исключая виртуозного пения, требует от певцов-исполнителей худо-жественной правды, умения раскрывать содержание и основную идею произ-ведения, глубокого психологизма, простоты и непосредственности в пере-даче чувств.

"Главное для певца - вокальная техника, умение владеть голосом в любом состоянии" - Е.Е.Нестеренко.

Под термином "вокальная техника" мы понимаем работу всех частей голосообразующего аппарата певца и их взаимодействие в процессе пения.

Голос редко бывает весь "на поверхности". Чаще его ресурсы скрыты из-за неумелого пользования вокальным аппаратом, его неразвитости, и только в процессе занятий, когда голос развивается, нам становится яс-ным его достоинства, богатство и красота тембра.

О том, что голос человека образуется в гортани, люди знали еще со времен Аристотеля и Галена. Лишь после изобретения ларингоскопа (1840 г.) и классических работ М.Гарсиа (1805-1908 гг.) стало известно, что звук голоса есть результат периодического вибрирования краев голосовых связок, происходящего под действием воздушной дыхательной струи. В ка-честве активной действующей силы в этом процессе (вибрирования: смыка-ния и размыкания голосовых связок) выступает напор воздушной струи. Это "миоэластическая теория" М.Гарсиа.

Ученый Рауль Юссон в 1960 году выдвинул новую, так называемую "нейромоторную теорию", сущность которой состоит в следующем: голосо-вые связки (складки) человека колеблются не пассивно под воздействием проходящего тока воздуха, а как и все мышцы человеческого тела, сокра-щаются активно под действием приходящих из центральной нервной системы импульсов биотоков. Частота импульсов находится в большой зависимости от эмоционального состояния человека и от деятельности желез внутрен-ней секреции (у женщин голос на целую октаву выше, чем у мужчин). Если человек начинает петь, то по данным Юссона, регулирования высоты ос-новного тона начинает осуществляться "корой головного мозга".

Голосовой аппарат человека является исключительно сложным прибо-ром и, как всякий сложный аппарат, он, как видно, имеет не один, а несколько в известной мере независимых друг от друга механизмов регу-лирования, управляемых центральной нервной системой. И поэтому обе эти теории являются ценными.

Звук голоса человека представляет собой одну из форм энергии. Энергия эта, порождаемая голосовым аппаратом певца, заставляет перио-дически колебаться молекулы воздуха с определенной частотой и силой: чем чаще колеблются молекулы - тем звук выше, а чем амплитуда их коле-баний больше - тем звук сильнее. Звуковые колебания в воздухе расп-ространяются... со скоростью 340 м в секунду. Голосовой аппарат - это живой акустический прибор, и, следовательно, кроме физиологических за-конов, он подчиняется еще и всем законам акустики и механики.

Органы слуха человека ощущают только такие механические колеба-ния, частота которых находится в пределах так называемого звукового диапазона, т.е. примерно от 15-20 гц до 15-16 кгц. Частота колебаний человеческого голоса от 80-1000 гц.

Тон - синусоидальное звуковое колебание. Высота тона определяется числом колебаний в секунду. С увеличением числа колебаний растет высо-та тона.

какУчебное пособие

Окружающий мир без всяких прикрас, типизации, условностей... видов искусства (первобытное искусство ); соподчинение – доминирование одного вида искусства над сотрудничающим с ним другим видом ... искусство возникло не сразу, как Афродита из морской пены ...

Никитина ирина петровна

Список учебников

Был присущ в это время и исполнительскому искусству в пении . Для Платона риторы и повара, закройщики... всем другим видам искусства . Всякое произведение искусства показывает, что жизнь далеко не так банальна, как это...

Вокал - это разновидность музыкального исполнения, мастерство владения певческим голосом. Вокал разделяется на различные виды в зависимости от его стилистики, используемых приемов, а также характера взаимодействия исполнителей.

Разнообразие вокальных техник

В зависимости от того, сколько человек и как именно участвуют в вокальном исполнении произведения, разделяют такие виды вокала как:

• сольное пение (одиночное);
• ансамблевое пение (от двух до 10 человек, исполняющих обычно разные партии);
• хоровое пение (от 5-7 до нескольких десятков человек, некоторые из которых ведут идентичные партии).

Что касается классификации вокала в зависимости от стиля и методики исполнения, то можно выделить 11 основных направлений.

Основные стили вокала

Классическое (академическое) пение

Характерно для оперы и оперетты, мюзиклов, романсов. Традиции этого направления были заложены еще в XVI веке - начиная с того времени и по сегодняшний день, классическое исполнение подразумевает высокую вокальную позицию и высокий купол, максимально объемное звучание безупречно чистого голоса. Полностью или частично исключаются форсирование звука, шумы и хрипы.

Джазовый вокал

Как результат слияния колоритных африканских ритмов и присущих европейским странам музыкальным традициям, этот стиль появился в конце XIX века в США. Для него характерен богатый и сильный голос, способный воспроизводить очень сочные звуки, варьируя тональности, используя приемы подражательства и максимальную импровизацию.

Эстрадное пение

Данное направление отличает ориентация на массового потребителя. Отсюда - понятные по смыслу тексты без какой-то глубинной философии, простая и запоминающаяся манера исполнения, использование повторяющихся куплетов. Сегодня эстрадный вокал тесно переплетается с другими стилями - рэпом, фолком, роком и пр.

Народное пение

Точно описать, что такое вокал данного направления, невозможно, так как каждое конкретное проявление этнического пения - это нечто особенное. Однако можно сказать, что в большинстве случаев для жанра характерно пение на связках и плоское нёбо.

В отдельную нишу народного исполнения входит горловое пение, которое предполагает мастерское использование возможностей не только связок, но и самого горла. Яркий пример - традиции горлового пения в ирландской культуре.

Жанры афроамериканской культуры

• Рэп. Очень выдержанный ритмически речитатив, который воспроизводится под музыкальный трек с тяжелым битом.
• Хип-хоп. Объединение рэпа с диктуемым ди-джеем музыкальным ритмом.
• Современный ритм-энд-блюз («R&B»). Это мягкое и сочное исполнение на фоне сглаженных электронных ритмов. Значительно более деликатный, лирический жанр, чем предыдущие вокальные техники.
• Соул. Как и следует из названия жанра (от англ. «soul» - душа), этот стиль вокала предполагает очень проникновенное эмоциональное исполнение композиций. Для этого задействуются лучшие приемы джазового пения и спиричуэлсов (духовных песен афроамериканцев).

Экстремальный вокал

• Гроулинг. Очень необычный стиль, который строится на своеобразной имитации звериного рыка. Также требует очень сильной технической подготовки.
• Скриминг. Не менее яркий жанр, выражающийся в визгливом или хриплом крике. Требует очень высокой тесситуры, а потому характерен в большей степени для вокалистов-мужчин.