Мелетинский Е. М.

Поэтика мифа

ИССЛЕДОВАНИЯ ПО ФОЛЬКЛОРУ И МИФОЛОГИИ ВОСТОКА

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ

Е. М. Мелетинский (председатель)

С. Ю. Неклюдов (секретарь)

Е. С. Новик

Б. Л. Рифтин

Е. М. Мелетинский

ОТ РЕДКОЛЛЕГИИ

Серия «Исследования по фольклору и мифологии Востока», выпускаемая Издательской фирмой «Восточная литература» РАН с 1969 г., знакомит читателей с современными проблемами изучения богатейшего устного творчества народов Азии, Африки и Океании В ней публикуются монографические и коллективные труды, посвященные разным аспектам изучения фольклора и мифологии народов Востока, включая анализ некоторых памятников древних и средневековых литератур, возникших при непосредственном взаимодействии с устной словесностью Значительное место среди изданий серии занимают работы сравнительно-типологического и чисто теоретического характера, в которых важные проблемы фольклористики и мифологии рассматриваются не только на восточном материале, но и с привлечением повествовательного искусства других, соседних регионов

Одной из таких обобщающих работ является предлагаемая монография E M Мелетинского, содержащая обзор различных теорий мифа XX в., характеристику первобытной и древней мифологии и анализ «мифологизма» в современной художественной литературе

Книги, ранее изданные в серии «Исследования по фольклору и мифологии Востока»

В. Я. Пропп Морфология сказки 2-е изд 1969

Г. Л. Пермяков От поговорки до сказки (Заметки по общей теории клише) 1970

Б. Л. Рифтин Историческая эпопея и фольклорная традиция в Китае (Устные и книжные версии «Троецарствия») 1970

E. А. Костюхин Александр Македонский в литературной и фольклорной традиции 1972

H. Рошияну Традиционные формулы сказки 1974

П. А. Гринцер Древнеиндийский эпос Генезис и типология 1974

Типологические исследования по фольклору Сборник статей памяти Владимира Яковлевича Проппа (1895 – 1970) Сост E M Мелетинский и С Ю Неклюдов 1975

E. С. Котляр Миф и сказка Африки 1975

С. Л. Невелева Мифология древнеиндийского эпоса (Пантеон) 1975

E. M. Мелетинский Поэтика мифа 1976

В. Я. Пропп Фольклор и действительность Избранные статьи 1976

E. Б. Вирсаладзе Грузинский охотничий миф и поэзия 1976,

Ж. Дюмезшь. Осетинский эпос и мифология. Пер. с франц. 1976.

Паремиологический сборник Пословица, загадка (структура, смысл, текст) Сост Г Л Пермяков 1978

О. M. Фрейденберг Миф и литература древности 1978

Памятники книжного эпоса Стиль и типологические особенности Под ред E M Мелетинского 1978

Б. Л. Рифтин От мифа к роману (Эволюция изображения персонажа в китайской литературе) 1979

С.Л. Невелева Вопросы поэтики древнеиндийского эпоса Эпитет и сравнение 1979

E. M. Мелетинский Палеоазиатский мифологический эпос Цикл Ворона 1979

Б. H. Путилов Миф-обряд-песня Новой Гвинеи 1980

М. И. Никитина Древняя корейская поэзия в связи с ритуалом и мифом 1982

В Тэрнер Символ и ритуал Пер с англ 1983

М. Герхардт Искусство повествования (Литературное исследование « 1001 ночи») Пер с англ 1984

E. С. Новик Обряд и фольклор в сибирском шаманизме Опыт сопоставления структур 1984

С. Ю. Неклюдов Героический эпос монгольских народов Устные и литературные традиции 1984

Паремиологические исследования Сборник статей Сост Г Л Пермяков 1984

E. С. Котляр Эпос народов Африки южнее Сахары 1985

Зарубежные исследования по семиотике фольклора Пер с англ., франц., румынок Сост E. M. Мелетинский и С. Ю. Неклюдов 1985

Ж. Дюмезиль Верховные боги индоевропейцев Пер с франц 1986

Ф. Б. Кейпер Труды по ведийской мифологии Пер с англ 1986

НА Спешнее Китайская простонародная литература (Песенно-повествовательные жанры) 1986

E. А. Костюхин Типы и формы животного эпоса 1987

Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках Сост Л Ш Рожанский 1988

Г. Л. Пермяков Основы структурной паремиологии Сост Г.Л. Капчиц 1988

A. M. Дубянскип Ритуально-мифологические истоки древнетамильской лирики 1989

И. M. Дьяконов Архаические мифы Востока и Запада 1990

Г. А. Ткаченко Космос, музыка и ритуал Миф и эстетика в «Люйши чуньцю» 1990

П. Д. Сахаров Мифологические повествования в санскритских пуранах 1991

H. Лидова Древнеиндийская драма и ритуал 1993

Историко-этнографические исследования по фольклору Сб статей памяти С А Токарева (1899-1985) Сост. В.Я. Петрухин 1994

Малые формы фольклора Сб статей памяти Г. Л. Пермякова. Сост. Т. H. Свешникова 1994

Л. М. Ермакова Речи богов и песни людей Ритуально-мифологические истоки японской литературной эстетики 1995

А. Б. Лорд Сказитель Пер с англ 1995

M. Э. Матье Избранные труды по мифологии и идеологии Древнего Египта Сост. А. О. Большаков 1996

Б. H. Путилов Эпическое сказительство Типология и этническая специфика 1997

Готовится к печати

Э. Х. Петросян Мифы и ритуалы древней Армении.

ВСТУПЛЕНИЕ

Название предлагаемой книги, возможно, не является достаточно строгим, поскольку мифотворчество содержит лишь бессознательно-поэтическое начало, и потому применительно к мифу нельзя говорить о собственно художественных приемах, средствах выразительности, стиле и тому подобных объектах поэтики. Однако мифам свойственно претворение общих представлений в чувственно-конкретной форме, т. е. та самая образность, которая специфична для искусства и которую последнее в известной мере унаследовало от мифологии; древнейшая мифология в качестве некоего синкретического единства заключала в себе зародыши не только религии и древнейших философских представлений (формировавшихся, правда, в процессе преодоления мифологических истоков), но также искусства, прежде всего – словесного. Художественная форма унаследовала от мифа и конкретно-чувственный способ обобщения, и самый синкретизм. Литература на протяжении своего развития длительное время прямо использовала традиционные мифы в художественных целях. Поэтому термин «поэтика мифа» с известными оговорками применяется нами при рассмотрении специфики мифа в аспекте предыстории литературы с неизбежным отвлечением от религиоведческой стороны проблемы мифа. Кроме того, термин «поэтика мифа», или «поэтика мифотворчества», или «поэтика мифологизирования», приобретает особый смысл в связи с сознательным обращением к мифологии некоторых писателей XX в. (Джойс, Кафка, Лоренс, Йетс, Элиот, О"Нил, Кокто, не укладывающиеся в рамки модернизма Т. Манн, Маркес и др.) обычно как к инструменту художественной организации материала и средству выражения неких «вечных» психологических начал или хотя бы стойких национальных культурных моделей, а также в связи с возникновением особой ритуально-мифологической школы в литературоведении, для которой всякая поэтика есть поэтика мифа (М. Бодкин, Н. Фрай и другие описывают литературное произведение в терминах мифа и ритуала).

Подобный мифологизм в литературе и литературоведении, характерный для модернизма, но далеко к нему не сводящийся в силу разнообразия идейных и художественных устремлений писателей, пришел на смену традиционному реализму XIX в., сознательно ориентированному на правдоподобное отображение действительности, создание художественной истории своего времени и допускающему элементы мифологизма лишь имплицитно.

В литературном мифологизме на первый: план выступает идея вечной циклической повторяемости первичных мифологических прототипов под разными «масками», своеобразной замещаемости литературных и мифологических героев, делаются попытки мифологизации житейской прозы писателями и выявления скрытых мифологических основ реализма литературными критиками.

Такое «возрождение» мифа в литературе XX в. отчасти опиралось на новое апологетическое отношение к мифу как к вечно живому началу, провозглашенное «философией жизни» (Ф. Ницше, А. Бергсон), на уникальный в своем роде творческий опыт Р. Вагнера, на психоанализ 3. Фрейда и особенно К. Г. Юнга, а также на новые этнологические теории, которые и сами отдали дань модным философским увлечениям и в то же время во многом углубили понимание традиционной мифологии (Дж. Фрейзер, Б. Малиновский, Л. Леви-Брюль, Э. Кассирер и др.). Мифология стала ими рассматриваться не как способ удовлетворения любознательности первобытного человека (так представляла себе дело позитивистская «теория пережитков» XIX в.), а как тесно связанное с обрядовой жизнью племени и в значительной мере к нему восходящее «священное писание», прагматическая функция которого – регулирование и поддержка определенного природного и социального порядка (отсюда и циклическая концепция вечного возвращения), как прелогическая символическая система, родственная другим формам человеческого воображения и творческой фантазии. Близкое знакомство писателей с новейшими этнологическими теориями (в рамках характерного для XX в. сближения этнологии и литературы) не могло помешать тому, что их художественные концепции хотя и испытали явное влияние научных теорий, но в гораздо большей мере отразили кризисную культурно-историческую ситуацию в западном обществе первых десятилетий нашего века, чем свойства самой первобытной мифологии.

Википедия: Елеазар Моисеевич Мелетинский (22 октября 1918, Харьков - 16 декабря 2005, Москва) - российский ученый-филолог, историк культуры, доктор филологических наук, профессор. Основатель исследовательской школы теоретической фольклористики.
Елеазар Мелетинский родился в Харькове в семье инженера-строителя Моисея Лазаревича Мелетинского и врача-невропатолога Раисы Иосифовны Марголис. Закончил школу в Москве, затем факультет литературы, искусства и языка Института истории, философии и литературы (ИФЛИ, 1940). Окончил курсы военных переводчиков, воевал на Южном фронте, затем на Кавказском фронте.
В 1943-1944 гг. обучался в аспирантуре Среднеазиатского государственного университета в Ташкенте, а после ее окончания стал старшим преподавателем этого вуза. В 1945 г. защитил кандидатскую диссертацию «Романтический период в творчестве Ибсена».
В 1946 г. перешел в Карело-Финский университет (Петрозаводск) и там проработал заведующим кафедрой литературы до 1949 года (а в 1946-1947 - еще и заведующим отделом фольклора карело-финской базы АН СССР).
Арестован в период антисемитской кампании (1949). Провел полтора года в следственных изоляторах (пять с половиной месяцев в одиночной камере), приговорен к десяти годам лишения свободы. Освобожден из лагеря и реабилитирован только осенью 1954 года.
С 1956 по 1994 гг. работал в Институте мировой литературы имени А.М. Горького (ИМЛИ РАН).
Он был ответственным редактором нескольких десятков научных изданий, руководил коллективными трудами Института (3), принимал самое деятельное участие в создании многотомной «Истории всемирной литературы» (Т. 1-8, М., 1984-1993), являясь членом редколлегии отдельных ее томов, автором разделов, посвященных происхождению и ранним формам словесного искусства, литературам средневековой Европы, Дании, Норвегии, Исландии, Швеции, Ближнего Востока, Средней Азии, эпическим традициям народов Кавказа и Закавказья, Центральной Азии и Сибири (4).
Член редколлегии (с 1969) и главный редактор (с 1989) серий «Исследования по фольклору и мифологии Востока» и «Сказки и мифы народов Востока» (выпускаемых Главной редакцией восточной литературы издательства «Наука»; с 1994 - Издательская фирма «Восточная литература»), член международных научных обществ - Общества по исследованию повествовательного фольклора (Финляндия), Международной ассоциации по семиотике (Италия).
С 1989 по 1994 год Е.М. Мелетинский исполнял обязанности профессора Московского Государственного университета на кафедре истории и теории мировой культуры, созданной тогда философским факультетом МГУ. С конца 80-х годов он читал лекции в университетах Канады, Италии, Японии, Бразилии, Израиля, выступал на международных конгрессах по фольклористике, сравнительному литературоведению, медиевистике и семиотике.
В начале 1992 года возглавил Институт высших гуманитарных исследований РГГУ. Отдал много сил и времени реализации заложенных в него идей развития рационального гуманитарного знания, широких компаративных и типологических исследований культурных традиций, ликвидации разрыва между научным и педагогическим процессами. В РГГУ он читал курс лекций по сравнительной мифологии и исторической поэтике, руководил работой научных семинаров и создаваемыми здесь коллективными трудами, являлся главным редактором журнала «Arbor mundi» («Мировое древо»), который выпускается Институтом высших гуманитарных исследований с 1992 года.
На протяжении многих лет был женат на филологе Ирине Семенко. После ее смерти второй женой Мелетинского стала поэтесса Елена Кумпан...

Мифологическое мышление. Категории мифов

МелетинскийЕ.М. От мифа к литературе. М.: РГГУ, 2000, с. 24-31.

(за OCR спасибо А.М.)

Миф является средством концептуализации мира - того, что находится вокруг человека и в нем самом В известной степени миф - продукт первобытного мышления. Его ментальность связана с коллективными представлениями (термин Дюркгейма), бессознательными и сознательными скорей, чем с личным опытом. Первобытная мысль диффузивна, синкретична, неотделима от сферы эмоциональной, аффективной, двигательной, откуда происходят антропоморфизация природы, универсальная персонификация, анимизм, метафорическая идентификация объектов природных и культурных. Универсальное совпадает с конкретно-чувственным. Вот почему мы находим в мифе трансформации внешнего вида: существо может иметь много рук и голов, глаз и т. д., или, например, болезни могут быть представлены в виде чудовищ, люди в образе животных (тотемизм), целый космос в виде космического древа или антропоморфного великана. В мифе отождествляются форма и содержание, символ и модель, часто не разделяются и не различаются субъект и объект, знак, вещь и слово, сущность и имя, объект и его атрибуты, а также единичное и множественное, пространство и время, происхождение и природа объекта. Мифологическая концептуализация не лишена логики, но она неуклюжа, действует при помощи медиации и бриколажа (описанных К. Леви-Стросом).

Большое число мифологических мотивов повторяется в архаическом фольклоре различных стран. Это - архетипические мотивы. Но мифологическая мысль оперирует также элементами другого сорта - семантическими оппозициями: высокий-низкий, левый-правый, близкий-далекий, внутренний-внешний, теплый-холодный, сухой-влажный, светлый-темный и т. д. - и специально оппозициями, которые соответствуют простейшим пространственно-временным отношениям: небо-земля, земля-подземный мир, север-юг, запад-восток, день-ночь, зима-лето, солнце-луна; в мире социальном: свой-чужой, мужской-женский, старший-младший, низший-высший, или на границе природы и культуры, например: вода-огонь, солнце-огонь очага, вареный-сырой, дом-лес, селение-пустыня и т. д., или, наконец, чтобы обозначить фундаментальные антиномии: жизнь-смерть, счастье-несчастье; и главная мифологическая оппозиция - сакральный-профанный.

Мифологическая мысль устанавливает известный параллелизм между различными рядами семантических оппозиций. Например, простейшее противопоставление высокого и низкого охватывает контрасты неба и земли, земли и подземного мира, частей тела, расположенных выше и ниже, уровней высокий-низкий в социальной иерархии. При этом высокий часто сакрализуется. Классификационный эффект бинарной логики увеличивается благодаря дифференциации уровней и кодов. Имеется тенденция отмечать один полюс оппозиции позитивно, а другой - негативно. Высокий, прямой, мужской, старший, близкий, свой, ясный, сухой, видимый, день, белый, красный, весна, небо (в отличие от земли), земля (в отличие от подземного мира), дом, юг (против севера), солнце - отмечены чаще всего (но не всегда) позитивно; низкий, левый, женский, младший, дальний, чужой, мрачный, влажный, невидимый, черный, ночь, земля (в отличие от неба), подземный мир (в отличие от земли), вода (в отличие от огня), лес, север, луна - обычно отмечаются (но не всегда) негативно.

Иерархизованные символические системы были созданы с помощью этой бинарной логики и на основе тотемических представлений, которые отождествляли человеческие и социальные группы с видами животных или - реже - растений. Метафоризм мифической мысли фаворизует эти

тотемические классификации, эти представления социальных категорий с помощью образов, отражающих природную среду, и наоборот - метафоризм любит зашифровывать природу социальными отношениями (т. е. описывать природу как человеческое общество). Эти принципы реализуются также в повествовании. Анализируя мифологический символизм, нужно избегать двух крайних позиций: видеть в символах; только поэтические сравнения и, наоборот, полностью отождествлять объект-знак и объект-референт (подлинный объект, обозначаемый), которые находятся в отношении партиципации. Конкретные объекты, хотя они стали символами, не перестают быть самими собой и обладать некоторыми специфическими эмоциями. Кроме того, отождествление на одном уровне обычно сопровождается противопоставлением на другом. Каждый мифологический объект становится комплексом дифференциальных знаков. Среди указанных отождествлений одно является, как кажется, самым главным. Это отождествление происхождения и сущности. Поэтому описание модели мира становится рассказом о происхождении различных вещей, а события прошлого - необходимыми элементами этого описания, "кирпичиками" мифологической конструкции.

Первичное мифическое время - очень важная категория мифологической мысли. Оно имеет парадигматическую функцию и является источником и первопричиной всего, что возникает позже. Это время предков, культурных героев, от которых все зависит, время первых вещей, время установления космического и социального порядка. В более поздних мифах и в эпосе мифическое время превращается в золотой век. или героическое время.

Вот почему мифы творения в древние времена, мифы этиологические, космогонические, антропогонические являются мифами классическими. Творение может принять форму порождения биологического или магического не только существ, но и предметов богами-предками, или изготовления их демиургами, или иногда их добывания посредством похищения культурными героями. Творение охватывает не только появление существ и вещей этого

27

Мира, но также разделение главных элементов (воды, огня, земли, воздуха), отделение неба от земли, выход земли из океанских глубин, установление космического древа, появление звезд на небе, организацию человеческой жизни: биологической, социальной и религиозной.

Мир в целом может развиться из первичного яйца, из священного лотоса или из тела великана, которого принесли в жертву и убили. Из яйца или из лотоса могут родиться предки или боги, например Ра, Птах, Иштарь, Вишвакарман-Праджапати-Брахма, Эрос, Пань-гу и т. д. Энлиль или Мардук в аккадской мифологии создают мир из тела убитой ими богини Тиамат; в индийской мифологии боги создают космос из тела великана Пуруша, в скандинавской мифологии - из тела великана Имира, в Китае - из первого существа Пань-гу.

Важнейшей идеей мифологии также является и превращение хаоса в космос. Хотя образ хаоса (в форме океана или первоначальной пропасти, хтонических чудовищ и т. д.) мы находим чаще всего в мифологиях более или менее развитых, тем не менее космизация хаоса, упорядочение земной жизни составляют главный пафос мифологии вообще. Поэтому мифы творения содержат рядом с рассказами о непосредственном творении также эпизоды борьбы против чудовищ, представляющих силы хаотические, хтонические. В египетской мифологии солнечный бог Ра-Атум борется с подземным змеем Апопом; в Индии - Индра одерживает победу над Вритрой; иранский Тиштрйа сражается с демоном засухи Апаошей; в шумеро-аккадской мифологии боги Энки, Нинурта или Иннана сражаются с подземным демоническим хозяином, который именуется Кур. Энлиль (или вавилонский Мардук) одерживает победу над Тиамат - супругой Апсу. Апсу - это, может быть, первичная пропасть, а Тиамат, принявшая образ дракона, персонифицирует мрачные воды хаоса. Библия намекает на борьбу Бога против Дракона или чудесной Рыбы, символизирующей океанический хаос (Ракхаб, Текхом, Левиафан). В китайской мифологии культурный герой Юй, борясь против космического потопа, в конце концов убивает хозяина воды Сиалю. В иранской мифологии борьба Ахурамазда против Ангро-Майныо также имеет космический

аспект, как и борьба Митры против страшного быка или борьба первых иранских мифических царей против драконов (Траэтаоны против Ажи-Дахаки, Керсаспы против Срувара). В скандинавской мифологии бог Тор сражается с великанами, а также чудовищами, порожденными злым Локи, в частности - с космическим змеем Ёрмунгандом. Эта тема унаследована мифом героическим: Гильгамеш в шумеро-аккадских мифах сражается с демонической птицей Зу, чудовищем Хувава (Хумбаба), против злого быка и т. д.; в хеттско-хурритской мифологии Тешуб атакует великана Улликумме, а также дракона; в финикийской мифологии Ваал (Балу) борется против Мота и получеловека-полубыка, обитающего в пустыне; в греческой мифологии Аполлон борется с Тифоном, а герои Геракл, Персей, Тесей - с Минотавром, Медузой Горгоной и другими чудовищами. Архаическая эпическая поэзия, а также волшебная сказка, как мы позднее увидим, продолжают эксплуатировать эту тему.

Иногда борьба космоса против хаоса подается в рамках теогонии. Вспомним борьбу Зевса (Юпитера) с титанами и Тифоном в античной мифологии или борьбу Мардука (младшее поколение богов) против Тиамат и старших богов в вавилонской мифологии.

Наряду с космогоническими мифами мы находим мифы эсхатологические и календарные. Эсхатологические мифы (американские доколумбийские, иранские, индийские, иудео-христианские, скандинавские) о конце мира, временном (иногда периодическая смена хаоса и космоса) или окончательном, являются мифами творения "наизнанку", так как они рассказывают о превращении космоса в хаос вследствие пожара, потопа, засухи, землетрясения, иногда - ошибок и грехов людей, наказанных богами, или, наоборот, победы, одержанной хтоническими чудовищами над богами и благородными героями. Часто конец мира предшествует его обновлению.

В календарных мифах потеря героя, символизирующего производительные силы природы, урожай, природное и общественное благо, всегда временная; его смерть представляет необходимую стадию перед воскресением и желаемым расцветом природы. Календарные мифы выступают в классической форме в

средиземноморских странах, на Ближнем Востоке. Я имею в виду мифы о Думузи (Таммузе) в шумеро-аккадской мифологии, об Осирисе (культурном герое, создателе земледелия) в Египте, об Аттисе и Адонисе в древней Греции, о Балу (Ваал) у западных семитов и т. д. Уход и возвращение героя или его смерть и воскресение гарантируют космический порядок и жатву. Иногда божественному герою противопоставлен демонический персонаж, символизирующий смерть, пустыню, хаос. Таков, например, брат Осириса - Сет в Египте. Инанна жертвует Таммузом, Афродита любит Адониса и его теряет, Кибела любит и губит Аттиса. Правда, сестра Осириса Исида и сестра Балу Анат играют роль чудесных помощниц. Иногда календарный герой соотнесен с матерью -богиней плодородия, с которой он (в некоторых вариантах) находится в эротических отношениях и которая иногда становится причиной его гибели (фигура амбивалентная). В Австралии архаический прототип богини плодородия - старая Кунапипи, которую сопровождает Радужный змей. Змей проглатывает ребенка сестры Кунапипи, но впоследствии ребенок спасается (идея временной смерти). В этом случае очевидна связь между календарным мифом-обрядом и мифом -обрядом посвящения (инициация). Амбивалентность богини отражает ее связи с хаотическими элементами. Эротический, иногда инцестуальный мотив можно объяснить аграрной магией, экстатическими культами, включая священную свадьбу. Вспомним Диониса и экстатический характер связанного с ним ритуала. Календарные мифы чаще, чем другие, непосредственно связаны с обрядами инициации.

Следует еще раз упомянуть собственно героические мифы, например греческие о Геракле, Тесее, Персее, Эдипе, Ясоне. Подобные мифы разворачивают героическую биографию, включая героическое детство, поиски в процессе выполнения трудных задач, борьбу с чудовищами, спасение красавицы и т. п. Если в мифах творения или в мифах эсхатологических, календарных главным архетипом было формирование мира, его гибель, его обновление в рамках борьбы между хаосом и космосом, то в мифах героических речь идет о формировании героя, хотя он символизирует родовые или племенные силы и совершает свои подвиги на космическом

фоне. Этот герой не является отдельным индивидом, он -сверхъестественная личность, которая концентрирует коллективную энергию. В племенном обществе социальное всегда доминирует над индивидуальным. В этом смысле героический миф остается антипсихологическим и в некотором смысле космическим. Борьба такого героя с чудовищами -несомненно отголосок космизации хаоса; в то же время его приключения и испытания, трудные задачи, которые он выполняет, напоминают ритуал инициации и вообще переходные обряды. Эти обряды служат в том числе и делу трансформации психологического хаоса в социальный космос. Смена хаоса и космоса, смерти и жизни - это судьба космическая, социальная, индивидуальная.

В героических мифах, как и в космогонических (генеалогических), мы находим тему перемен, смену поколений; очень часто последнее тесно связано с инициацией, так как этим обрядом руководят представители старшего поколения. Наряду с инициацией существовал другой вид ритуала - дуэль между старым вождем и молодым, который должен его заменить. Обряд этот ярко описан Фрэзером. В мифах эти мотивы переплетаются таким образом, что трудные задачи проходящего инициацию юноши становятся формой преследования молодого героя его отцом или дядей по матери из опасения, что младший займет место старшего (иногда вводятся мотивы соответствующих пророчеств). Классический пример - миф об Эдипе , который в соответствии с пророчеством и вместе с тем невольно убивает своего отца-царя, занимает его место и женится на его вдове - на самом деле своей матери. Главный смысл сюжета - не загнанная вглубь инцестуальная связь (по Фрейду), но именно смена поколений во власти. Возможно, этот инцестуальный брак, кроме всего прочего, выражает гиперэротизм - как знак того, что герой созрел для инициации. Загадка сфинкса является инициационным испытанием, содержание которого непосредственно указывает на смену поколений.

В архаических культурах существует огромное количество мифов "эдипового" типа: о разорителе гнезд, описанный на первых страницах "Мифологичных" К Леви-Строса, несколько микронезийских мифов, тлингитский миф о староми молодом Воронах. Во всех этих сюжетах

отец или дядя по материнской линии противопоставлен герою, ставит перед ним трудные задачи, которые имеют характер инициации, но в сущности ставят целью погубить молодого соперника; герой же всегда вступает в инцестуальную связь с женой старого вождя. Надо подчеркнуть, что даже эта тема - отношения поколений - находится на границе, разделяющей природу и социальную культуру например, инцест молодого Ворона с женой его дяди вызывает потоп. Можно привести и другие примеры. Только в сказке и в эпосе окончательно пропадает космическая тема.

Прежде чем продолжать, я бы хотел еще раз подчеркнуть живучесть мифа, который возрождается не один раз на протяжении эволюции мировой культуры. Способствуя порождению впоследствии других культурных форм, миф продолжает хранить известную ценность, разумеется, чуждую научному знанию. Миф пытается разрешить некоторые проблемы, которые практически находятся вне науки. Это метафизические проблемы по поводу рождения и смерти и человеческой судьбы. Миф исключает необъяснимые события и неразрешимые коллизии. То, что менее ясно, миф пытается интерпретировать с помощью того, что более ясно, более трудное - посредством более легкого. Цель гармонизации и регламентации доминирует над жаждой знания. Мифологический подход не оставляет места для колебаний, противоречий, сомнений, для методологического хаоса. Модель мира ориентирована аксиологическим, ценностным образом. Миф объясняет мир так, чтобы универсальная гармония не была поколеблена. Миф не ограничивается персональной психологией. Его модель мира охватывает все необходимые элементы природы и культуры. Миф интересуется местом человека в природе и культуре, его социальной ролью. Существует обратная связь в мифе между объяснением мира и его парадигматической сущностью.

Высшая реальность мифа - источник и модель всякой гармонии. Вот почему миф остается живым и всегда находит себе место на некотором интеллектуальном уровне.

Елеазар Моисеевич Мелетинский (22 октября 1918, Харьков — 16 декабря 2005, Москва) — советский и российский филолог, историк культуры, доктор филологических наук, профессор. Основатель исследовательской школы теоретической фольклористики. Непосредственный участник создания энциклопедических изданий «Мифы народов мира» и «Мифологический словарь».

Окончил школу в Москве, затем факультет литературы, искусства и языка МИФЛИ (1940).

Во время Великой Отечественной войны окончил курсы военных переводчиков, воевал на Южном фронте, где выходил из окружения, затем на Кавказском фронте. Овчалах, недалеко от Тбилиси.

В 1943-1944 годах обучался в аспирантуре Среднеазиатского государственного университета в Ташкенте, а после её окончания стал старшим преподавателем этого вуза. В 1945 году защитил кандидатскую диссертацию «Романтический период в творчестве Ибсена».

В 1946 году перешёл в Карело-Финский государственный университет (Петрозаводск) и до 1949 года проработал там заведующим кафедрой литературы (в 1946-1947 годах одновременно заведовал отделом фольклора Карело-финской базы АН СССР).

С 1956 по 1994 год работал в Институте мировой литературы им. А.М. Горького (ИМЛИ РАН).

Е. М. Мелетинский был ответственным редактором нескольких десятков научных изданий, руководил коллективными трудами Института («Памятники книжного эпоса» и др.).

Член редколлегии (с 1969) и главный редактор (с 1989) серий «Исследования по фольклору и мифологии Востока» и «Сказки и мифы народов Востока».

С 1989 по 1994 год Е. М. Мелетинский был профессором нa кафедре истории и теории мировой культуры философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. С конца 1980-х годов читал лекции в университетах Канады, Италии, Японии, Бразилии, Израиля, выступал на международных конгрессах по фольклористике, сравнительному литературоведению, медиевистике и семиотике.

В начале 1992 года возглавил Институт высших гуманитарных исследований РГГУ.

На протяжении многих лет был женат на филологе Ирине Семенко. После её смерти четвёртой женой Мелетинского стала поэтесса Елена Кумпан. Вторая жена Мелетинского, Ирина Муравьёва, стала второй женой Г.С. Померанца.

Книги (7)

Введение в историческую поэтику эпоса и романа

На материале словесного творчества (фольклора и книжной литературы) Запада и Востока от первобытности до середины XVIII века автор описывает и анализирует историю становления и формирования эпико-романических жанров вплоть до их классических форм. Затрагиваются и общие проблемы исторической поэтики, теории эпоса и романа.

Герой волшебной сказки

Ранняя работа известного исследователя мифологии и фольклора посвящена описанию происхождения и эволюции народной сказки, прослеженных в рождении образа характерного героя — социально обездоленного младшего брата, сироты, бедняка, а также анализу общих социально-исторических контекстов формирования этого художественного жанра.

Автор Елеазар Моисеевич Мелетинский — доктор филологических наук, директор Института высших гуманитарных исследований при РГГУ, основатель и главный редактор международного журнала по теории и истории мировой культуры «Arbor Mundi» — «Мировое древо».

Историческая поэтика новеллы

В книге на материале всемирной литературы рассматриваются вопросы происхождения жанровой структуры, формирования классических форм новеллы и ее дальнейших судеб на Западе и на Востоке вплоть до начала XX века. Основные разделы: ранние формы новеллы (новеллистическая сказка и анекдот, восточная новелла, средневековая, европейская новеллы), классическая новелла Ренессанса, романическая новелла XVII-XVIII вв., романтическая новелла XIX в., реалистическая новелла XIX в.

От мифа к литературе

Книга посвящена происхождению художественного воображения и художественного повествования, происхождению повествовательных литературных жанров. Так как словесное искусство восходит к мифу, а миф, в свою очередь, неотделим от обряда, литературная история начинается с комплекса «миф-ритуал», который является пер-воначальным источником всей духовной культуры и содержит синкретическое ядро (с точки зрения формальной, а так-же идеологической) религии и донаучных представлений, музыки, танца, театра и поэзии.

Автор настоящей книги, являясь участником европей-ского структуралистического движения и одновременно продолжателем школы исторической поэтики, выступает против прямолинейного исключительного эволюционизма, но признает стадиальную типологию, которая очевидным образом проявляется в истории культуры.

Происхождение героического эпоса

Архаические памятники героического эпоса и пути дальнейшего формирования героической эпопеи рассматриваются в рамках отдельных национально-исторических «участков», каждый из которых имеет свою специфику.

При этом главная задача автора — не выявление специфики каждой культурной «области», а установление общих закономерностей в соотношении догосударственной героико-эпической архаики с первобытно-общинным наследием, с одной стороны, и с более поздними (возникшими на стадии государственной консолидации) эпическими памятниками — с другой.

Структура волшебной сказки

Монография написана в русле фольклористических идей замечательного отечественного исследователя В.Я. Проппа, 100-летие со дня рождения которого научная общественность отметила в 1995 году. Она посвящена сюжетно-семантическому анализу сказочного повествования (прежде всего, в русской традиции) с применением структурно-семиотических методов, вошедших в арсенал нашей науки более тридцати лет назад. Тогда же была начата работа над настоящей монографией, но завершить ее в то время не удалось (из-за эмиграции одного из соавторов).

Однако первые опубликованные части (в тартуских «Трудах по знаковым системам» 1969 и 1971 гг.) имели довольно большой резонанс (Международная премия Питре 1971 г. за лучшую работу по фольклористике; переводы на все основные европейские языки: английский — 1974, итальянский — 1976/1977, немецкий — 1986, французский — 1992) и вошли в основной фонд сказковедческой литературы, хотя давно стали в России библиографической редкостью.

«Эдда» и ранние формы эпоса

В книге один из величайших памятников средневекового книжного эпоса — древнескандинавская «Эдда» — рассматривается в сопоставлении с эпическим творчеством других народов. Средствами типологического анализа выявляется фольклорная основа стиля «Эдды» и ее глубокие связи с архаическими формами мифа и эпоса.