Теперь вот настала очередь книги Лоис Лоури "Дающий". Книгу купила ещё весной, но всё это время она так и стояла на полке: у меня перед ней прямо трепет какой-то был. Казалось, что читать её будет сложно, долго, и содержание — абстрактные рассуждения обо всём понемногу. Реальность оказалась диаметрально противоположной: взяв книгу в руки в воскресенье вечером, от неё трудно было уже оторваться. в понедельник читала везде: в маршрутке, на переменах, в холле Дворца, ожидая дочь с тренировки.
После такого стремительного прочтения, я поняла, что впервые не знаю, как писать отзыв по книге. Дело в том, что все мои предыдущие книги на проекте читались неспешно, а потому часто ловила себя на мысли, что попутно моделирую будущий отзыв. В этом же случае получилось, как вспышка: раз, и готово! Думаю, что ещё долго буду осмысливать эту книгу. А сейчас попробую описать первые впечатления.
- Если бы Дж. Оруэлл и Е. Замятин писали для детей, то вместо "1984" и "Мы" из-под их пера вышел бы "Дающий". Грубая аналогия, конечно (особенно если учесть, что и "Мы", и "1984" были прочитаны лет 15 назад, наверное), но книга позиционируется как антиутопия — нечасто встретишь такой жанр в детской литературе. В романе описана жизнь Коммуны, подчинённая строгим правилам. С голосом диктора из громкоговорителей, с ежегодными совместными днями рождения, у каждого из которых своя особая роль: к примеру, на Церемонии Годовалых все младенцы, рождённые в течении года, получают имя и семью, на Церемонии Девятилетних каждый ребёнок, достигший этого возраста, получал велосипед с именной табличкой, на Церемонии Двенадцатилетних все подростки получали Назначение — то дело, которым они будут заниматься всю жизнь и к обучению которых они приступят вслед за церемонией. С Комитетом Старейшин, который занимается жизнью Коммуны — вплоть до подбора супружеских пар. В общем, то, что кажется всем членам Коммуны естественным и способствующим всеобщему благоденствию, а на деле — ограничивающему свободу, вплоть до права на жизнь: за нарушение Правил может последовать наказание, самым жестоким из которых является удаление (в книге не сразу объясняется, что имеется в виду под этим словом, возможно, в силу того, что роман всё-таки детский, но мне сразу стало ясно, что удаление — вариант смертной казни, принятый в Коммуне).
- С первых дней проекта взяла в привычку: книгу, которую читаю на текущей неделе, приносить на работу и класть на свой стол в кабинете. Нет-нет, а кто-то из учеников подойдёт и спросит. Но сегодня не искушала судьбу (а вдруг не спросят?), а просто порекомендовала книгу на уроке десятиклассникам (на тот момент прочитано было менее половины, но книга уже зацепила), потому, что к месту—к теме—к слову пришлось: в рамках изучения философии и общественных наук в Новое и Новейшее время, мы касаемся и взглядов социалистов-утопистов. Т. Мор, Т. Кампанелла, А. Сен-Симон, Ш. Фурье, Р. Оуэн — их взгляды на идеальное общественное устройство, на перспективы общественного развития. Роман "Дающий", на первый взгляд, тоже очередная попытка представить такое вот идеальное устройство. При котором люди, опираясь на свою потребность жить в рамках организованного общества, на свои представления о справедливости и равенстве, пришли к "одинаковости", к детальной регламентации не только общественной, но и частной жизни (к примеру, с момента начала полового созревания, каждый член Коммуны ежедневно пьёт специальные таблетки, подавляющие половое влечение: то есть, под контроль ставятся и биологические потребности, Коммуна и в других аспектах идёт против природы).
- Однако автор с первых страниц пытается заставить читателя сомневаться в справедливости устройства Коммуны. И, после Церемонии Двенадцатилетних, на которой главный герой романа Джонас был не назначен, а избран , избран Принимающим воспоминания, конфликт личности и общества, пусть долгое время только внутренний, уже очевиден для читателя. Постепенно принимая одно воспоминание за другим, Джонас узнаёт, что мир когда-то давно не был одинаковым, что есть различные цвета, что рельеф не всегда бывает плоским, что существует смена времён года со снежной зимой и солнечным летом. Наконец, он узнаёт, что есть любовь — слово, употребление которого считалось неуместным даже в семье (семейная ячейка Джонаса считает употребление этого слова бессмысленным, предлагая ему заменить вопрос "Вы меня любите?" на "Вы мной довольны?" или "Вы мной гордитесь?").
- Почему-то вспомнилось стихотворение Екатерины Горбовской. Оно, правда, посвящено 16-летним, а Джонасу только 12—13. Но он как-то быстро повзрослел по ходу романа.
Когда бездумно пророчит лето,
А человеку шестнадцать лет,
И столько веры в свои победы,
И в то, что Бога на свете нет!
И вечер тёплый, и ветер южный,
И окрыляет избыток сил,
И очень важно, и очень нужно,
Чтоб кто-то бережно объяснил,
Что жизнь проходит, меняет краски,
То зацелует, то отомстит,
Не всё то горе, что нету счастья,
Не всё то золото, что блестит,
Что в мире много таких вопросов,
Где не ответишь начистоту,
Что резать вены
— ещё не способ
Свою доказывать правоту.
Хотя, скорее, это ассоциация не про Джонаса, а про Розмари — предыдущую Принимающую Воспоминания, которая, не сумев справиться с ними, сама подала прошение на Удаление. Возможно, именно эта трагедия Дающего (ведь Розмари была его дочерью) оправдывает слишком красивое, на мой взгляд, развитие сюжета романа: нереально красивое, чтобы быть правдой. Дающий помогает Джонасу осознать его истинное предназначение, показывает путь, вместе с ним готовит побег мальчика из Коммуны и, хотя сценарий в конце концов немного изменится, роман заканчивается надеждой. Не только на то, что не только Джонас нашёл лучший мир, где нет одинаковости. Но и на то, что он оставил людям в Коммуне свои воспоминания, приняв которые, они уже не смогут жить по прежнему. Хотя почему это нереально красивое? Реальная история показывает, что тоталитарные режимы, как правило, недолговечны (сама ведь даю своим ученикам написать эссе на эту тему).
В одном из отзывов на "Дающего" прочитала: "Книга для детей 12
—15 лет, но сначала прочитайте ее сами". Прочитала сама. Рекомендую прочитать своей дочери. Рада, что поступила именно так, как рекомендует отзыв. Думаю, что эту книгу, даже дети более старшего возраста должны читать в диалоге с родителями.
И напоследок. Роман открывается посвящением: "Детям, в чьих руках наше будущее"
.
Купить в Лабиринте
>>>
Лоис Лоури
Детям, в чьих руках наше будущее
До декабря оставалось совсем чуть-чуть, и Джонасу было страшно. Нет. Неправильное слово, подумал Джонас. Страшно - это когда тебе плохо от того, что должно произойти что-то ужасное. Страшно ему было год назад, когда неизвестный самолет дважды пролетел над коммуной. Джонас сначала увидел его, а через секунду - услышал рев двигателя. Затем, почти сразу тот же самолет пронесся обратно.
Джонас замер. Он никогда не видел самолетов так близко: Пилотам запрещалось летать над коммуной. Иногда на посадочную полосу по ту сторону реки приземлялись грузовые самолеты, и дети на велосипедах подъезжали к берегу и, не отрываясь, смотрели, как они сгружают продовольствие, а потом улетают на запад, за пределы коммуны.
Но этот самолет был другим. Остроносый и стремительный, он был совсем не похож на пузатые грузовые суда. Испуганно оглядевшись, Джонас увидел, что остальные - и дети, и взрослые - бросили свои дела и ждут, пока им объяснят, что происходит.
«ВСЕМ ЧЛЕНАМ КОММУНЫ НЕМЕДЛЕННО ЗАЙТИ В БЛИЖАЙШЕЕ ЗДАНИЕ И ОСТАВАТЬСЯ ТАМ! - раздался из громкоговорителей резкий голос. - ВЕЛОСИПЕДЫ ОСТАВИТЬ НА МЕСТЕ».
Джонас тут же бросил велосипед на дорожке возле своего дома и вбежал внутрь. Он был один - родители еще не пришли с работы, а младшая сестра Лили, как всегда после школы, была в Детском Центре.
Джонас посмотрел в окно. Улица опустела: ни Дворников, ни Ландшафтных Рабочих, ни Доставщиков еды, никого из тех, кто обычно заполняет коммуну в дневные часы. Только валяющиеся повсюду велосипеды - у одного еще крутилось колесо.
Вот тогда он испугался. От вида замершей коммуны ему стало нехорошо.
Но оказалось, что ничего страшного не произошло. Уже через несколько минут снова раздался треск громкоговорителей, и голос, теперь гораздо более спокойный, объяснил, что Пилот на Обучении сбился с курса, запаниковал и в надежде скрыть ошибку повернул обратно.
Последнюю фразу Диктор произнес с иронией, как будто речь шла о чем-то забавном. Джонас тоже усмехнулся, хотя отлично знал, что ничего смешного в этом утверждении нет. Для действующего члена коммуны Удаление было страшным наказанием, свидетельством полного провала, приговором.
Даже детей ругали, когда они использовали это слово просто так, например, разозлившись на члена команды, пропустившего мяч, или уронившего эстафетную палочку. Джонас тоже однажды крикнул своему лучшему другу Эшеру: «Ну все! Ты удален!», когда из-за его промаха их команда проиграла. Тренер отвел Джонаса в сторону для серьезного разговора, и он, виновато опустив голову, попросил у Эшера прощения.
Джонас ехал домой вдоль берега и размышлял о чувстве страха. Он вспомнил, как до тошноты испугался пронесшегося над коммуной самолета. Это было совсем не похоже на ощущения, которые вызывал в нем приближающийся декабрь. Он искал правильное слово, чтобы их описать.
Джонас внимательно относился к словам. Не то что его друг Эшер, который говорил слишком быстро и все путал - получалась такая мешанина, что не всегда даже было понятно, о чем речь. Часто выходило очень смешно.
Джонас улыбнулся, вспомнив, как однажды утром запыхавшийся Эшер ворвался в класс, когда все уже пели утренний гимн. Исполнив последний куплет, ученики расселись по местам, а Эшер остался стоять. Он должен был, как и положено, публично извиниться.
Так и не отдышавшись, Эшер протараторил стандартное извинение:
Я приношу извинения за то, что причинил неудобство своим соученикам.
Инструктор и класс терпеливо ждали объяснения. Ученики улыбались - они не раз уже выслушивали объяснения Эшера.
Я вышел из дома вовремя, но когда проезжал мимо инкубатория, залюбовался тем, как разделывают семгу. Я приношу извинения своим одноклассникам, - повторил Эшер, одернул форму и сел.
Мы принимаем твои извинения, Эшер, - класс хором проскандировал стандартный ответ.
При этом многие ученики с трудом сдерживали смех.
Я принимаю твои извинения, - улыбнулся Инструктор. - И хочу сказать тебе спасибо за то, что ты опять даешь мне возможность поговорить с классом о Правильном Употреблении Слов. «Залюбоваться» - слишком сильное слово по отношению к разделыванию семги.
Инструктор повернулся к доске и написал «залюбоваться». А под ним написал «засмотреться».
Джонас улыбнулся этому воспоминанию. Он уже почти подъехал к дому и, ставя велосипед на место, вдруг понял, что не так со словом «страшно». Оно слишком сильное.
Он так давно ждет этого особого декабря. И теперь, когда декабрь так близко, ему не страшно. «Я жду его… с нетерпением, - решил Джонас. - И, конечно, я волнуюсь». Все Одиннадцатилетние были взволнованы этим стремительно приближающимся событием.
И все же всякий раз, когда Джонас думал, что может произойти, ему было не по себе.
«Мне тревожно, - решил Джонас. - Вот что я чувствую».
Это был один из ритуалов - делиться чувствами. Иногда Джонас и Лили спорили, кто будет первым. Их родители, конечно, тоже принимали участие в ритуале, они тоже делились своими чувствами каждый вечер. Но как и все родители и вообще взрослые, они не ссорились. В том числе из-за права начать ритуал.
Давай, Лили, - сказал он, глядя на младшую сестру.
Лили - Семилетняя - ерзала на стуле от нетерпения.
Я сегодня очень разозлилась, - объявила Лили. - Моя группа из Детского Центра была на площадке для игр, и к нам пришли посетители-Семилетние, и они вообще не следовали правилам! Один из них, мужского пола, не знаю, как его зовут, все время забирался на горку без очереди, хотя все остальные ждали. Я так на него разозлилась! Я даже сжала руку в кулак, вот так, - она потрясла кулачком, и вся семья улыбнулась ее смелому жесту.
Как ты думаешь, а почему посетители не следовали правилам? - спросила Мать.
Лили в задумчивости покачала головой:
Я не знаю. Они вели себя как… как…
Звери? - смеясь, подсказал Джонас.
Точно, - рассмеялась Лили. - Как звери.
Дети понятия не имели, что значит это слово, но так часто называли невоспитанных или неловких людей, людей, которые вели себя не так, как все.
А откуда они приехали? - спросил Отец.
Лили задумалась.
Наш староста говорил об этом в приветственной речи, но я не помню. Наверное, я прослушала. Они из другой коммуны. Им пришлось выехать обратно очень рано, они даже обедали в автобусе.
Мать посмотрела на Лили:
А как ты думаешь, может, у них правила другие? И поэтому они просто не знают, какие правила на вашей площадке?
Наверное, - пожала плечами Лили.
А вы разве не посещали другие коммуны? - спросил Джонас. - Моя группа часто это делала.
Лили кивнула:
Да, когда мы были Шестилетними, мы провели целый школьный день с группой Шестилетних из другой коммуны.
И как ты себя там чувствовала?
Лили нахмурилась:
Мне было неуютно. У них другая система. Они уже освоили учебный материал, которого у нас не было, и мы чувствовали себя глупыми.
Отец слушал Лили очень внимательно.
Я все думаю про мальчика, который не следовал правилам. Может, и ему было неуютно, может, и он чувствовал себя глупо? Ведь он тоже был в незнакомом месте с непривычными правилами. Как ты думаешь, Лили?
Лили обдумала его слова.
Да, - сказала она наконец.
А мне его даже жалко, - сказал Джонас. - Хоть я его и не видел. Мне было бы жаль любого, кто оказался там, где ему неуютно и он чувствует себя глупо.
Сразу после выхода в 1993 году роман вызвал огромное количество споров. «Дающий
» даже попал в список книг, которые группы родителей пытались запретить: они считали, что с юными читателями нельзя говорить на такие серьезные темы. Но, несмотря на критику, книга вошла в школьную программу средних классов американской школы, получила множество престижных наград, включая медаль Ньюбери Американской библиотечной ассоциации. Ее суммарный тираж составил к настоящему моменту 5,5 миллионов экземпляров.
Мне не понравилась аннотация к этой книге.
Этот роман, написанный в редком для детской литературы жанре антиутопии, словно отвечает на невысказанные, но оттого не менее острые для подростков вопросы. Почему в мире так много жестокости и боли? Почему иногда так трудно отделить благо от зла? Что будет, если устроить мир "по справедливости", устранив все различия между людьми?
Если она рассчитана на подростка, то он мало что из нее поймет. Что такое антиутопия? Почему все перечисленные вопросы называют «невысказанными»? Они очень даже высказанные, причем задавать их начинают лет в 6.
Зачем на свете существует Зло? Почему Добро не может победить Зло раз и навсегда?
Как раз маленькие дети очень чувствительны к несправедливости и их она трогает гораздо больше, чем взрослых.
Сразу хочу предупредить любителей фантастики, тех, кто любит, чтобы все было объяснено. Мир, описанный Лоури понятен, но не понятно и не объяснено КАК этот мир стал таким. Лично мне это абсолютно не мешает. Все возникающие вопросы мне просто от себя отогнать, потому что я понимаю, что книга не об этом. Но я знаю, что есть читатели, которых это будет сильно раздражать.
Вот что пишет про эту книгу сама Лоис Лоури: «Я сделала так, чтобы уютный и безопасный мир Джонаса понравился читателю. Я выбросила из него всё, что не любила сама: насилие, бедность, предрассудки и несправедливость. Все мои персонажи вежливы и обходительны – ведь мне так нравятся эти качества в людях. Прекрасный мир! В этом мире даже не нужно мыть за собой посуду. Ах, как бы мне хотелось остановиться на этом!»
Община. Идеально вежливые люди. Идеально продуманные порядки. Идеально выстроенная СИСТЕМА.
Каждый занят своим делом, причем это дело выбрано советом старейшин. Они долго наблюдают за каждым ребенком и каждому предлагают занятие, к которому он склонен. Идеально подобраны семьи. Если ты хочешь создать ЯЧЕЙКУ, то должен подать заявление и тебе подберут человека, который тебе подходит. Дети тоже подбираются из общей кучи и распределяются по семьям, в соответствии с характерами и темпераментами. Каждой семье положено иметь одного ребенка мужского пола и одного женского.
Все предупредительны, вежливы и правдивы. Врать категорически запрещено правилами.
Главный герой книги, Джонас, накануне своего двенадцатилетние, очень волнуется. Ведь в 12 лет ребенок становится взрослым, и должно состояться его НАЗНАЧЕНИЕ. То есть выбрано дело, которым он будет заниматься в коммуне всю свою взрослую жизнь.
Но Джонас не был НАЗНАЧЕН, он был ИЗБРАН.
Он узнает, что один из старейшин, находится в уникальной должности ПРИНИМАЮЩЕГО и теперь он станет его приемником. ПРИНИМАЮЩИЙ - единственный в коммуне человек, который имеет доступ к книгам и единственный хранитель воспоминаний.
И тут Джонасу открывается вся оборотная сторона идиллии, царящей в коммуне.
Оказывается, когда-то, давным–давно, все было устроено совсем не так. В мире было много боли и несправедливости. Были воины и драки. Люди вычеркнули все это из своей жизни. Но вместе с болью из жизни ушла любовь… Ушли чувства, ушли воспоминания. Даже краски ушли. Всем жителям коммуны окружающий мир кажется равномерно серым.
Как только Джонас начинает видеть краски окружающего мира, как только он начинает принимать отголоски чувств, он понимает, что жить без этого невозможно. И он готов пожертвовать собой ради того, чтобы всем людям вернулась способность чувствовать.
Вся идиллия жизни к коммуне оборачивается для него бесконечным враньем, вежливость становится фальшью, дружба - подделкой. А за непонятным УДАЛЕНИЕМ из коммуны скрывается банальное убийство…
Мне кажется, я понимаю мотивацию тех, кто эту книгу запрещал.
Описание жизни общины с его приторно-сладким благополучием и общим довольством жизнью могут вызвать раздражающие ассоциации. Всех неугодных - УДАЛИТЬ, всех несогласных - УДАЛИТЬ, всем остальным рассказывать о том, что именно такой уклад жизни единственно правильный.
И люди счастливы. Не придерешься.
Но насколько из жизнь убога и неполноценна, можно судить только узнав чего они лишены, только вырвавшись из круга. И старый ПРИНИМАЮЩИЙ прекрасно понимает, что возвращение к реальность будет более чем болезненным. Ужасно болезненным. И что многие могут с этим не справиться…
Оставить людей жить в патоке или обрушить на них реальный мир? Этот вопрос не стоит для Джонаса. Он просто не может поступить по-другому.
Лично мне коммуну нисколечко не жалко. А вам?
Серия: 1 книга – Квартет
Год издания книги: 1993
«Дающий» книга Лоури Лоис которая приобрела широкую популярность в нашей стране после экранизации произведения. Фильм «Посвященный», который вышел в 2014 году и снят по произведению Лоури Лоис имел широкую популярность. Благодаря этому появилось огромное количество желающих «Дающий» книгу скачать, а сама книга получила вторую жизнь. На данный момент книгу «Дающий» читать можно на более чем 30 языках мира, а книги Лоис Лоури приобретают все большую популярность.
Сюжет книги «Дающий» кратко
С момента выхода «Дающий» книга вызвала широкий резонанс. Во многих школах США ее запретили к прочтению в виду определенной жестокости для подростков. Но сейчас «Дающий» читать можно в большинстве библиотек США, а в некоторых школах она входит в перечень книг обязательных для прочтения.
Книга «Дающий» на сайте Топ книг
Популярность книгу «Дающий» читать настолько высока, что это позволило книге занять высокое место в рейтинге . При этом после выхода экранизации «Дающий» книгу скачать выразили желание огромное количество людей, которым понравился фильм. Благодаря этому в нашем новом рейтинге
Детям, в чьих руках наше будущее
1
До декабря оставалось совсем чуть-чуть, и Джонасу было страшно. Нет. Неправильное слово, подумал Джонас. Страшно — это когда тебе плохо от того, что должно произойти что-то ужасное. Страшно ему было год назад, когда неизвестный самолет дважды пролетел над коммуной. Джонас сначала увидел его, а через секунду — услышал рев двигателя. Затем, почти сразу тот же самолет пронесся обратно.
Джонас замер. Он никогда не видел самолетов так близко: Пилотам запрещалось летать над коммуной. Иногда на посадочную полосу по ту сторону реки приземлялись грузовые самолеты, и дети на велосипедах подъезжали к берегу и, не отрываясь, смотрели, как они сгружают продовольствие, а потом улетают на запад, за пределы коммуны.
Но этот самолет был другим. Остроносый и стремительный, он был совсем не похож на пузатые грузовые суда. Испуганно оглядевшись, Джонас увидел, что остальные — и дети, и взрослые — бросили свои дела и ждут, пока им объяснят, что происходит.
«ВСЕМ ЧЛЕНАМ КОММУНЫ НЕМЕДЛЕННО ЗАЙТИ В БЛИЖАЙШЕЕ ЗДАНИЕ И ОСТАВАТЬСЯ ТАМ! — раздался из громкоговорителей резкий голос. — ВЕЛОСИПЕДЫ ОСТАВИТЬ НА МЕСТЕ».
Джонас тут же бросил велосипед на дорожке возле своего дома и вбежал внутрь. Он был один — родители еще не пришли с работы, а младшая сестра Лили, как всегда после школы, была в Детском Центре.
Джонас посмотрел в окно. Улица опустела: ни Дворников, ни Ландшафтных Рабочих, ни Доставщиков еды, никого из тех, кто обычно заполняет коммуну в дневные часы. Только валяющиеся повсюду велосипеды — у одного еще крутилось колесо.
Вот тогда он испугался. От вида замершей коммуны ему стало нехорошо.
Но оказалось, что ничего страшного не произошло. Уже через несколько минут снова раздался треск громкоговорителей, и голос, теперь гораздо более спокойный, объяснил, что Пилот на Обучении сбился с курса, запаниковал и в надежде скрыть ошибку повернул обратно.
Последнюю фразу Диктор произнес с иронией, как будто речь шла о чем-то забавном. Джонас тоже усмехнулся, хотя отлично знал, что ничего смешного в этом утверждении нет. Для действующего члена коммуны Удаление было страшным наказанием, свидетельством полного провала, приговором.
Даже детей ругали, когда они использовали это слово просто так, например, разозлившись на члена команды, пропустившего мяч, или уронившего эстафетную палочку. Джонас тоже однажды крикнул своему лучшему другу Эшеру: «Ну все! Ты удален!», когда из-за его промаха их команда проиграла. Тренер отвел Джонаса в сторону для серьезного разговора, и он, виновато опустив голову, попросил у Эшера прощения.
Джонас ехал домой вдоль берега и размышлял о чувстве страха. Он вспомнил, как до тошноты испугался пронесшегося над коммуной самолета. Это было совсем не похоже на ощущения, которые вызывал в нем приближающийся декабрь. Он искал правильное слово, чтобы их описать.
Джонас внимательно относился к словам. Не то что его друг Эшер, который говорил слишком быстро и все путал — получалась такая мешанина, что не всегда даже было понятно, о чем речь. Часто выходило очень смешно.
Джонас улыбнулся, вспомнив, как однажды утром запыхавшийся Эшер ворвался в класс, когда все уже пели утренний гимн. Исполнив последний куплет, ученики расселись по местам, а Эшер остался стоять. Он должен был, как и положено, публично извиниться.
Так и не отдышавшись, Эшер протараторил стандартное извинение:
— Я приношу извинения за то, что причинил неудобство своим соученикам.
Инструктор и класс терпеливо ждали объяснения. Ученики улыбались — они не раз уже выслушивали объяснения Эшера.
— Я вышел из дома вовремя, но когда проезжал мимо инкубатория, залюбовался тем, как разделывают семгу.
