Владимир Алексеевич Гиляровский

Гиляровский Владимир Алексеевич (1853/1935) - русский писатель, публицист, поэт. Одна из существенных сторон творчества Гиляровского связана с журналистской работой: он был постоянным сотрудником многочисленных журналов и газет . Другая сторона творчества - художественная проза, в которой Гиляровский показывал картины современного ему московского быта, часто обращаясь к его неприглядным сторонам («Трущобные люди», «Москва и москвичи», «Негативы» и другими).

Гурьева Т.Н. Новый литературный словарь / Т.Н. Гурьева. – Ростов н/Д, Феникс, 2009, с. 65-66.

Гиляровский Владимир Алексеевич (псевд. дядя Гиляй) (26.11/8.12.1853-1.10.1935), прозаик, поэт, журналист. В 1871 бежит из отцовского дома на Волгу. Скитания его по России длятся десять лет: ходит бурлаком, работает грузчиком, пожарным, заводским рабочим, объездчиком лошадей, провинциальным актером.

Во время Русско-турецкой войны 1877 - 78 служит добровольцем-разведчиком. Награжден орденом. После армии возвращается в театр. С 1881 - в Москве. С этого же времени начинает регулярно печататься в московских изданиях как поэт и репортер. Репортажи Гиляровского, хорошо изучившего Москву, отличаются достоверностью, он становится признанным “Королем репортажа”.

После революции Гиляровский издает поэмы “Петербург” (1922) и “Стенька Разин” (1928), ряд книг о быте и нравах старой Москвы, в т. ч. “Москва и москвичи” (1926), “Записки москвича” (1931), “Друзья и встречи” (1934).

Гиляровский Владимир Алексеевич (26.11.1853-1.10.1935), писатель. Родился в имении Вологодской губ. в семье служащего. В 1871 ушел на Волгу, «чтобы послужить народу». Скитания Гиляровского по России длились 10 лет. Он близко познакомился с жизнью и бытом народа, работал бурлаком, крючником, пожарным, рабочим на заводе свинцовых белил, объездчиком диких лошадей, циркачом, провинциальным актером. В качестве солдата-добровольца участвовал в русско-турецкой войне 1877-78. Впервые выступил в печати в 1873, начал писать регулярно с 1881. Большой жизненный опыт определил темы литературного творчества Гиляровского. Первая книга его рассказов «Трущобные люди» (1887) изображает народные низы, трагическое неустройство их жизни. По распоряжению цензуры весь тираж этой книги был сожжен до выхода в свет. Гиляровский много работал в журналистике. Основные его произведения созданы уже после 1917. Со страниц книг «Москва и москвичи» (1926), «Мои скитания» (1928), «Люди театра» (опубл. 1941), «Москва газетная» (опубл. 1960) и др. ярко и живо встает старая Россия: жизнь бурлаков, городской трущобной бедноты, театральных подмостков, быт, нравы и обычаи старой Москвы. Гиляровский был талантливым бытописателем; его произведения несли на себе отпечаток недюжинной, «богатырской» натуры, отражали его бурную, богатую событиями, встречами, приключениями жизнь. Книгам Гиляровского присущи образность, лаконичность, естественная разговорная интонация.

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа .

ГИЛЯРОВСКИЙ Владимир Алексеевич - журналист, прозаик, поэт.

Г. родился в семье служащего: отец - Алексей Иванович - окончил духовную семинарию, служил помощником управляющего лесным имением; мать - Надежда Петровна - дочь потомка запорожских казаков, любила лит-ру и сама писала стихи. «Самое мое рождение было приключением,- писал Г. в автобиографических отрывках.- Я родился в хлеве, куда мать пошла доить свою любимую корову, и меня, всего занесенного снегом, принесли в подоле в кухню». Воспи-танием мальчика занимался вначале двоюродный брат деда, беглый матрос Китаев, долго живший в Китае и Японии, силач и добряк, который научил Г. плаванию, гимнастике, борьбе, приемам джиу-джитсу; после смерти матери Г. воспитывала вторая жена отца - родовитая дворянка Мария Ильинична Разнатовская, «добрая, ласковая, образованная» (слова Г.). Она обучила Г. французскому яз., старалась привить «светские манеры». В 1860-х семья переехала в Вологду, где Г. поступил в гимназию. Здесь его домашними учителями были друзья отца, ссыльные, привлеченные по делу Н. Г. Чернышевского, участники польского восстания 1863, студенты Петербургского ун-та, под влиянием которых складывалось мироотношение Г.

Не окончив гимназии, Г. убежал из дома, желая «послужить угнетенному народу», и в течение 10 лет (1871-81) скитался по России, был бурлаком, крючником, вольноопределяющимся, пожарным, рабочим на заводе свинцовых белил, циркачом, провинциальным актером, беспаспортным бродягой, охотником-пластуном в русско-турецкой войне 1877-78, где за храбрость получил солдатского «Георгия». Уже в эти годы Г. старался запечатлеть увиденное: написал стих, о волгарях «Крючник», «Бурлаки», очерк из жизни рабочих «Обреченные» (опубл. по настоянию Гл. Успенского в 1885), записки об актерской жизни «Бредни Владимира Сологуба» (Сологуб - театральный псевдоним Г.). Впервые Г. напечатали в вологодском гимназическом сб. (1873); это было стих. «Листок».

С 1881 Г. поселился в Москве, где публикацией стих. «Все-то мне грезится Волга широкая» за подписью «Вл. Г-ий» в ж. «Будильник» началась его лит. деятельность. Г. писал стихи на протяжении всей жизни. Истоки его поэзии можно найти в творчестве Н. А. Некрасова, И. С. Никитина, С. Д. Дрожжина и др. В центре стих. Г.- тема народа: поэт пишет о его бедах («На Севере», «Владимирка - Большая дорога»), жажде воли («Кузьма Орел»), многовековой борьбе за счастье («Запорожцы», поэма «Стенька Разин» (1888), о двух опубликованных главах которой М. Горький сказал: «Разин - здорово! и красиво!»). Первая книга стихов Г. «Забытая тетрадь» вышла в 1864. До Октября был опубликован сб. стих. Г. «Портной Ерошка и тараканы.

Быль в стихах» (1901); три книги о войне - «Казаки. 1914 год» (1914), «Год войны. Думы и песни» (1916), «Грозный год» (1916); после Октября - полностью «Стенька Разин», поэма «Петербург» (обе - 1922), стих. «Грядущее», «Нива» и др.

Г. был признанным мастером рифмованных экспромтов и эпиграмм; в них сказывался его «фельетонный» талант. К примеру, на спектакль по пьесе Л. Н. Толстого «Власть тьмы» он откликнулся строками: «В России две напасти: / Внизу - власть тьмы, / А наверху - тьма власти».

В течение нескольких лет - в 1880-е - Г. сотрудничал в юмористических ж. «Зритель», «Будильник», «Развлечение», где сблизился с А. П. Чеховым, ставшим его другом на долгие годы.

Из дореволюционного худож. творчества Г. наибольший интерес представлял сб. рассказов «Трущобные люди» (1887). По распоряжению царской цензуры тираж был сожжен, сохранились только отдельные экземпляры. А. П. Чехов говорил, что, собранные вместе, рассказы производят «впечатление беспросветное», поскольку в них повествуется о том, что «все гибнет», и живо показывается, «как гибнет» (см. об этом в кн. Г. «Москва и москвичи»). Г. был предшественником М. Горького в изображении людей, попадающих в трущобы не в силу собственной пассивности, а оттого, что они, по словам Г., «не уживаются с условиями жизни». Г. не романтизировал своих «босяков» и «прелести трущобы», он доказывал, что «трущоба - место не излюбленное, но неизбежное... Здесь крайняя степень падения, падения безвозвратного».

Г. прославился в качестве «царька мос-ковских репортеров» (слова Чехова). Он работал главным образом в московских газ.: «Московском листке» (1882-83), «Русских ведомостях» (1883-89 и позже), «Русском слове» (1900-13). Читатели ценили репортажи Г. за правдивость, оперативность, богатство точной и многосторонней информации о происшествиях московской жизни - от пожаров и убийств до новостей театральной жизни. Г.-репортер писал о политических событиях, волновавших Россию: пожаре на морозовской фабрике в Орехово-Зуеве (1882), железнодорожной катастрофе на станции Кукуй (1883), положении рабочих спичечных фабрик (1883), эпидемии холеры (Дон, 1892), жуликах от интендантства на японской войне и др. Г. был единственным, кто успел опубликовать тяжелую правду о ходынской катастрофе во время коронации Николая II (1896). В 1889-1902 Г. заведовал московским отделом петербургской газ. «Россия», руководимой А. В. Амфитеатровым и В. М. Дорошевичем. Здесь были напечатаны его материалы, раскрывшие истинные причины покушения на сербского короля Милана Обреновича. В результате разразился скандал и король был изгнан из Сербии. Лично участвуя во мн. событиях, о которых писал, Г. порой подвергался серьезной опасности, как это было во время Ходынки, или острополитической истории разоблачения интриги Милана Обреновича. Бесстрашие, богатырская физическая сила, беспощадное слово делали работу Г. незаурядной, а его самого одним из газетных магов.

Всероссийскую известность приобрели его репортажи о театральной и лит. жизни, в т. ч. рецензия на спектакль по пьесе М. Горького «На дне» (1902) во МХАТе. Г. принял некоторое участие в работе театра над пьесой: пользуясь своими знакомствами, он водил по трущобам Хитрова рынка К. С. Станиславского и художника В. А. Симова; это дало им материал для оформления спектакля. Его репортаж-фельетон «Люди четвертого измерения» с подзаголовком «Вечер смеха и забавы» (1903), содержащий критику ряда столичных поэтов-декадентов, восторженно встретил А. П. Чехов.

Основные произведения худож. лит-ры были созданы Г. уже после Октября. Это книги воспоминаний о своем времени, о бурно прожитой жизни, богатой впечатлениями, массой знакомств и друзей, составившие автобиографическую трилогию. В первой книге - «Мои скитания» (1928) - он рассказывал о своей бродячей жизни в молодые годы. Вторая книга - «Люди театра» (1935, опубл. в 1941) -о столичных и провинциальных знаменитых актерах, театральных рабочих: плотниках, переписчиках пьес и ролей, ютившихся в ночлежках Хитровки,- обо всех, кто жил театром. Среди них - известные комик А. Д. Казаков и трагик Н. X. Рыбаков - прототип Несчастливцева в пьесе A. Н. Островского «Лес», А. А. Бренко, создательница Пушкинского театра в Москве, B. П. Андреев-Бурлак, А. И. Сумбатов-Южин, К. С. Станиславский, М. Н. Ермолова. Третья книга - «Москва газетная» (1934, опубл. в 1960). Здесь Г. изобразил мир дореволюционной журналистики: издателей, главным интересом которых было увеличить розницу газеты и нажить барыш, закулисные интриги, быт репортерской братии.

Г. был своего рода московской достопримечательностью. С незаурядной внешностью типичного запорожца - «сивоусый, с немного насмешливыми, проницательными глазами, в смушковой серой папахе и жупане» (описание К. Г. Паустовского, который видел Г. стариком), он не раз вдохновлял художников и скульпторов. Известно, что И. Е. Репин рисовал с него одного из персонажей картины «Запорожцы пишут письмо турецкому султану», а скульптор Н. А. Андреев лепил Тараса Бульбу для барельефа на памятник Н. В. Гоголю. Г. влекла казацкая вольница, он много путешествовал по Украине, ему принадлежит честь установления точной даты и места рождения Н. В. Гоголя (статья «В гоголевщине», 1900; книга «По следам Гоголя», 1902). Г. мн. годы был членом содружества московских художников «Среда». О своих бесчисленных знакомствах с людьми искусства он рассказал в книгах «Друзья и встречи» (1931, опубл. в 1934), «Рассказы и очерки» (1934) и, главное, в книге «Москва и москвичи» (1935), над которой Г. работал с 1912 по 1931. Являясь большим знатоком русской столицы, ее бытописателем, приветствуя новую культуру, он все- таки чувствовал себя пушкинским Пименом и с необыкновенной теплотой описывал жизнь старой, ушедшей безвозвратно Москвы, ее нравы и обычаи. Г. собрал и сохранил для поколений любопытнейшие истории о самом городе и его людях. Г. сам был частью Москвы. «Скорее я воображу себе Москву без царя-колокола и без царя-пушки, чем без тебя. Ты - пуп Москвы!» - писал ему А. И. Куприн.

Многие стороны многообразной деятельности Г. сегодня уже полузабыты, но книга «Москва и москвичи», а также автобиографическая трилогия занимают заметное место в лит-ре и дают нам живое представление о прошлом.

М. А. Телятник

Использованы материалы кн.: Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги. Биобиблиографический словарь. Том 1. М., 2005, сс. 474-476.

В.А. ГИЛЯРОВСКИЙ

I

Двадцатипятилетний юбилей В.А. Гиляровского как «короля репортеров» приходился на осень 1905 года 1 .

То было время не для королевских юбилеев!

Сегодня празднуется 25-летний юбилей беллетриста Гиляровского 2 .

В 1883 году было напечатано в «Современных известиях» его первое беллетристическое произведение 3 .

Соблазнительно написать биографию Гиляя!

Бурлак, казак, рабочий, актер, спортсмен, репортер, поэт.

Какие краски! Волга, война, старая Москва, славянские земли.

Вышел бы целый ряд захватывающих фельетонов. Можно было бы обрывать на самых интересных местах, с самыми заманчивыми:

Продолжение следует.

Биография Гиляровского читалась бы как самый увлекательный «роман приключений».

Но сегодня юбилей беллетриста.

Будем говорить только о беллетристе.

Слава Богу, и о беллетристе Гиляровском есть что сказать!

II

Что у вас? - спрашивает секретарь редакции.

Труп замерзшего! - отвечает репортер.

Было покушение на убийство дворника.

Это уж корпус 4 . Ранен?

Строк десять!

Но человек, писавший об этих трупах замерзших, о покушениях на убийство, был не жалкий ремесленник.

Это был человек, сам прошедший тяжелую школу жизни, много переживший, перестрадавший. Это был человек с литературным талантом. В душе его жил даже поэт.

И эти пережитые страдания, и этот литературный талант, и этот поэт, который «заставляет говорить даже камни», протестовали в его душе:

Разве можно так относиться к людям?

Два года он «сокращал покойников».

Делал из человеческой трагедии четыре строки.

Расследуя «происшествия», он поневоле узнавал, как, что сделало из человека «труп замерзшего».

Но должен был безжалостно отбрасывать все это.

Ведь не писать же о каждом замерзшем по 300 строк!

А между тем и талант, и виденные и пережитые самим страдания - все возмущалось в нем в мрачных занятиях «сокращения покойников»:

Ведь надо же сказать людям, что таится за этими четырьмя строками, которые они «пробегают» в отделе происшествий. Какая уйма человеческого горя, слез и нерасслышанных стонов!

И литератор не выдержал...

Написал этот «труп замерзшего» в беллетристической форме.

И ожили под его пером эти «трупы» и в фельетонах той, другой, третьей газеты, в отдельной книге стали перед нами страшной и тяжелой вереницей.

Тревожа совесть, пугая сон души.

Так, естественно, как бабочка из куколки, из репортера Гиляровского 25 лет тому назад родился беллетрист В.А. Гиляровский.

Он родился от пережитой нужды, лишений, страданий, от наблюдательности, от доброго, чуткого, отзывчивого сердца.

Таков процесс появления на свет беллетриста Гиляровского.

Сам он в те времена об этом процессе, вероятно, не догадывался.

Самому ему он представлялся иначе:

Заработок нужен, я и написал.

Но почему вы написали «для заработка» то, а не другое? Почему вы стали писать так, а не иначе?

В душе писателя накопилось многое, что не вошло в «четыре покойницких строчки».

И это вылилось в беллетристику.

Толстой недавно говорил одному юнцу, решившемуся заняться литературой:

Пишите, когда приспичит. Когда чувствуете потребность писать, - пишите. Человек как чайник. Закройте чайник, - пар пойдет носиком.

Раз чай горячий!

Так именно по толстовскому рецепту, естественно, начал писать Гиляровский. У него:

Пар пошел носиком.

III

Когда читаешь рассказы Гиляровского, - кажется, будто смотришь на работу кровельщиков.

Где-нибудь на пятиэтажном доме. Люди работают на самом, на самом краю.

Глядишь, и дух замирает.

Вот-вот сорвется!

Когда читаешь рассказы Гиляровского, присутствуешь, видишь, как срывается то один, то другой.

С глухим стуком брякается о землю.

И на земле лежит разорванный мешок с мясом и ломаными костями, из которого течет кровь.

Рассказы Гиляровского - это рассказы о тяжком труде.

Плотовщики, по пояс в ледяной воде, рабочие белильной фабрики, отравленные свинцом...

Рассказы о таком тяжелом труде, что диву даешься:

Чего ж пугают этих людей «каторжные работы»?

Ни для воров, ни для грабителей, ни для убийц такой каторги нет.

Как же они держатся?

И у вас дух захватывает.

Вот-вот сорвутся!

Должны сорваться! Не могут не сорваться!

Рассказы Гиляровского - это рассказы о том, как человек замерз, потому что его не пустили в ночлежный, как человек погиб, потому что у него украли тулуп.

Когда читаешь их, вспоминается рассказ об одном профессоре, вскрывавшем на уроке анатомии труп скоропостижно умершего бродяги:

Вот человек, который рожден, чтобы прожить сотню лет. Богатырь. Он погиб только потому, что у него не было пяти копеек, чтобы опохмелиться.

Рассказы Гиляровского - это анатомический театр.

Где все время перед вами вскрываются трагедии.

Из-за того, что не было пяти копеек.

Как люди превращаются в «бывших людей». Как «бывшие люди» превращаются в «трупы замерзших», о которых сообщается в четырех строках:

Петитом. Это все:

Бывшие люди.

И если бы мы не знали, что первый из этих рассказов был напечатан в 1883 году, - можно было бы подумать:

Это последователь Горького.

Но Гиляровский начал писать своих «бывших людей» в 1883 году. Это:

Предшественник Горького.

IV

Во избежание недоразумений оговоримся. Договоримся.

Я не юбилейную хвалу слагаю, а пишу разбор. Я не сравниваю:

Кто больше?

Глупый был бы вопрос.

Мыслей не вешают (за мысли вешают). Слов аршином не меряют. Я не сравниваю писателей. Я сравниваю два литературных направления.

V

П.И. Вейнберг, хватаясь за голову, стонал:

Да ведь это все было! Было! Все это писалось! Писалось! Откуда же такое помешательство на Горьком? Чем объяснить?

Л.Н. Толстой, говоря о «босяцких» рассказах Горького, сказал:

Все они у него в плащах, со шпагами, в шляпах с перьями!

Чехов, Чехов - реалист, Чехов - правдивейший из русских писателей Чехов, ни разу не солгавший в литературе, Чехов, как медик, все строивший на экспериментах, на фактах, на «скорбных листах» жизни, Чехов, в произведениях которого находили даже «портретные сходства». Чехов - сама правда.

Чехов, очень любивший Горького, со стоном говорил о пьесе «На дне»:

Да ведь это же все выдумано! Это ж все выдумано!

И надо было видеть поистине мучительное выражение лица у Чехова в эту минуту! Он страдал. До такой степени:

Все это выдумано!

Вот и ответ на вопрос.

Тьмы низких истин нам дороже Нас возвышающий обман 5 .

VI

В Художественном театре поставили «На дне» 6 . После картин грязи, падения, ужаса, смрада. После этого спокойного:

У моей жены был любовник, он очень хорошо играл в шашки.

После этого скотского:

Ничего я не хочу, ничего я не желаю.

Заговорил Сатин.

Человек! Это звучит гордо! Человек - это не ты, не я. Человек - это ты, я, Наполеон, Магомет...

У меня волосы зашевелились при этих словах.

Могила раскрылась, и мертвый воскресал передо мной.

Мертвый, про которого я думал:

Трехдневен и уже смердит!

Я никогда не забуду Горькому этих минут восторга, этих минут священного ужаса, этих минут охватившего меня энтузиазма.

По ремеслу своему я должен был написать рецензию.

Я назвал ее:

«Гимн человеку» 7 .

Она имела честь быть перепечатанной из «Русского слова» в «Neue Freie Presse».

Горький дал это название следующему своему произведению 8 .

А дня через два, через три мне захотелось, после портрета, увидать оригинал.

Я сказал Гиляровскому:

Съездим на Хитровку 9 .

Мы ходили в декорациях «На дне».

Художественный театр взял для своих декораций дом и двор Ромейко 10 .

Все было до обмана похоже.

То же самое!

Та же обстановка, те же стены, те же нары, те же одежды.

Словно Художественный театр напрокат брал здесь «костюмы».

Только люди были не те!

Я много занимался трущобным миром. Гиляровский его знает.

Мы исходили все.

Ты знаешь Хитровку как свои пять пальцев? - обратился я к своему Вергилию 11 .

В этом роде.

Где найти хоть что-нибудь похожее на Сатина?

Мы отправились в «интеллигентную» камеру, где живут «переписчики». Люди того же класса, как и Сатин.

Они жаловались нам на антрепренеров, которые их обирают:

Вместо семи копеек платят по пяти за лист, пользуясь нашим положением.

Говорили о своем «номере», где они сбились в кучу:

Просили на водку. Пили водку.

Но трезвые, но пьяные, но в самой дружеской беседе - с В.А. Гиляровским этот мир иначе не говорит, как дружески, - хоть бы одно слово, хоть бы одна мысль, хоть бы один намек на мысль - один намек, на котором можно бы построить такую великолепную тираду:

Человек - это звучит гордо!

Мы нашли там спившегося литератора, который на следующий день прислал ко мне письмо с просьбой:

Прислать пиджак и брюки, чтобы возродиться.

А через день новое письмо, что присланный костюм украли:

Сижу голый. Пришлите еще пиджак и брюки. Дайте возродиться. «Симпатичные интеллигентные труженики» прислали тоже письмо, прося просто на водку, и так и подписались:

Симпатичные труженики.

Но ведь нельзя же приехать на Хитровку и спросить:

А где здесь Сатин?

И ждать, что они сейчас выйдут, поклонятся и скажут:

Мы Сатины!

Усмешка резонная по отношению к кому-нибудь другому.

Но ни ко мне, не по-дилетантски занимавшемуся «миром отверженных», ни, тем более, к Гиляровскому, знающему этот мир действительно как свои пять пальцев, такая усмешка относиться не может.

Недостаток у нас чуткости?

Не сумели подметить?

Но хватило же Гиляровскому чуткости написать несколько таких рассказов, которых даже видавшему виды человеку нет возможности читать, не чувствуя, что спазмы сжимают горло и готовы хлынуть рыдания!

Когда я уходил с пьесы «На дне», в душе моей звучал:

Гимн человеку.

Когда я уходил с действительного «дна», в душе моей совершалась панихида по умершем «человеке».

То был портрет.

Это был оригинал.

То - «дно» Горького.

Это - «дно» Гиляровского.

VII

Они оба описывали один и тот же быт. И оба его знали, потому что оба им жили.

Из «босяцкого романа жизни» Гиляровского можно сделать пару «босяцких романов» Горького, да еще на Ф.И. Шаляпина останется.

А описание этого быта у них получилось различное.

Нам одно время казалось, что «нас возвышает» этот «обман»:

У нас и «на дне» живет герой, переоценщик ценностей, протестант, силища!

Мы рукоплескали Горькому, пришедшему к нам из этого мира:

Он объяснил нам!

Вон она откуда берется, «вольница Стеньки Разина»!

А он талантливейший лжец...

Не лгун, - думаю, - а лжец.

Сам опьяненный, вероятно, своей ложью, лгал, лгал нам, в пестрые лоскутья лжи нарядно одевая жизнь.

Одевал своих босяков в плащи, надевал им шпаги и убирал, убирал им шляпы разноцветными перьями.

Серую жизнь превращал в пестрого арлекина. А мы были в восторге:

Ах, какая интересная жизнь! Гиляровский этого делать не мог.

Тут снова мы встречаемся в беллетристе с репортером.

Он с гордостью говорит:

Двадцать восемь лет работаю, - ни одного опровержения не было.

Сообщил Гиляровский, - ни у одного редактора нет сомнения:

А вдруг это неверно?

На своем образном языке он объясняет так:

Сказали: «умер», - не верь: посмотри труп. Видишь труп, - не верь: попробуй пальцем. Холодный? А вдруг притворяется!

Эта «репортерская добросовестность», писать только то, что сам видел, ничего не присочинять, и мешала беллетристу Гиляровскому, делала для него невозможным:

Присочинять.

Как бы на этом ни настаивали постоянные и изменчивые «требования времени».

А фантазии у него сколько угодно! Он поэт! Прочтите его лирические отступления. Какая ширь, какой полет! Прочтите его поэмы! 12

Добросовестность проклятая заела!

Отсюда разница в писании одного и того же.

У романтика-лжеца.

У реалиста.

У Горького Сатин гордо «заявляет»:

Человек за все платит сам.

У Гиляровского он просит:

Пятачок.

«А то погибну».

И профессор на уроке анатомии, вскрывающий труп бродяги, рожденного быть богатырем и умершего потому, что у него не было пятачка, «запротоколивает»:

Это правда.

Это-то и есть правда.

VIII

Снова. Опять оговариваюсь. Я не собираюсь говорить:

Гиляровский победил Горького.

Направление одно победило другое направление. Одно, на время забытое, оказалось прочным.

Другое, как фейерверк нашумевшее, как фейерверк сгорело и погасло. Читаете вы сейчас «босяцкие рассказы» Горького 13 ? Мыслимо сейчас появление такого «босяцкого рассказа»? Да, до 1905 года мы верили, мы хотели варить:

Вон она откуда бралась, «вольница Стеньки Разина»!

В 1905 году с Арлекина, как с дерева осенние листья, посыпались все пестрые и яркие лоскутья.

Сатин за полтинник пошел на погромы.

Сатин за полтинник, повязавшись белым полотенцем, бил в бубен и плясал на похоронах...

Сатин получал «браунинг» «против революционеров» и тут же за пять рублей продавал его революционерам 14 .

И когда после 1905 года один из «подмаксимков» 15 , г. Скиталец, попробовал вновь написать в былом духе нечто босяцкое: «Огарки» 16 - и сказать, что в «осенние дни» огарки:

Заявили себя с честью, - его, его «огарков», его рассказ про их подвиги, встретила свистом вся русская печать, вся русская публика:

Поврали, и довольно!

Когда приходится перечитывать этих «босяков в шляпе с перьями, плащах и при шпаге» Горького, - ничего, кроме досады, не испытываешь.

Чего врал?

Чего верил?

Перечитывая же описания быта у Гиляровского, - хороши у него лирические отступления, но быт превосходен, быт живой, сразу чувствуется, что списан с жизни, разговорный язык ярок, типичен, сцены искрятся, живут, - перечитывая быт у Гиляровского, чувствуешь, что тревожно шевелится совесть, испытываешь мучительнейшее из человеческих чувств - стыд, что рядом с тобой люди гибнут оттого, что нет пяти копеек, виноватым себя чувствуешь в этих «покойниках петитом», наедине с собой изворачиваешься и корчишься, как угорь на сковородке.

Делаешься лучше?

Чего захотели!

От книги?

Величайшая из книг - четыре Евангелия - не сделала людей лучшими.

Но «чувства добрые» в вас «лирой пробуждены» 17 .

Вы, почти маститый юбиляр, - ты, мой старый товарищ, ты «подвигом добрым подвизался» 18 .

По мере сил своих ты делал то же «великое дело русской литературы», то же, что творил наш бог, наш отец, отец нас всех, отец Льва Толстого так же, как и твой, «солнце» Гоголя, солнце всей русской словесности.

- «Милость к падшим призывал» 19 .

И делал это единственным достойным в литературе путем:

Писал правду.

Здесь цитируется по изд.: Дорошевич В.М . Воспоминания. М., 2008, с. 582-591.

Владимир Алексеевич Гиляровский - поэт, писатель, журналист, человек, который прекрасно знал Москву и всю Россию. Гиляровский родился в 1855 году в семье управляющего имением графа Олсуфьева на хуторе в Вологодской губернии, где и провел свое детство. Дед Владимира Алексеевича был запорожским казаком. Первым наставником маленького Володи стал друг деда, матрос Китаев, который взялся обучать мальчика плаванию, гимнастике, борьбе, верховой езде, брал с собой охотиться. Крепкий и жизнерадостный мальчик с удовольствием схватывал все новое.

Когда Владимиру исполнилось восемь лет, его мать умерла, а спустя некоторое время отец женился на женщине из известного рода. Мачеха приняла ребенка, как родного, обстановка в семье была очень доброжелательной, но привыкший к свободной раздольной жизни Володя трудно адаптировался к новым условиям. Особенно не давалось ему прилежание в учебе и хорошие манеры за столом. В первом классе вологодской гимназии Гиляровского оставили на второй год, но это не слишком огорчило мальчика. Уже в юности он писал стихи о проделках своих одноклассников и учителях. Его произведения пользовались у школьников большой популярностью. Гиляровскому хорошо давался французский язык, его переводы оценивали как очень хорошие. Затем Владимир увлекся цирком, освоил акробатику и джигитовку, всерьез решив стать цирковым артистом.

К Гиляровскому в полной мере можно применить выражение "колоритная личность". Его внешность, характер, манера вести себя и говорить, да и вся биография в целом были очень живописными. В 1871 году молодой Гиляровский провалил экзамены в гимназии, и, не окончив обучения, сбежал из дома. Владимир отправился в незнакомый мир, не взяв ни паспорта, ни денег, но он был твердо уверен в своих силах. Гиляровский вступил в артель бурлаков. В течение 20 дней он в общей лямке шел по Волге от Костромы до Рыбинска. Затем Владимир Алексеевич работал крючником, табунщиком. Широкая натура будущего писателя требовала выражения, и во все свои начинания Гиляровский вкладывал весь свой, ум и душу. К тому же он обладал поразительной физической силой. Без труда Гиляровский ломал пальцами серебряные рубли, разгибал подковы. Рассказывают, что как-то Владимир Алексеевич решил удивить своего отца, и завязал узлом кочергу. В ответ отец, уже глубокий старик, тут же развязал и выпрямил кочергу, осерчав на сына за то, что он портит хорошие вещи.

В 1873 году будущий знаменитый журналист и писатель поступил в Московское юнкерское училище, но проучился в нем только месяц, а затем за нарушение дисциплины его отчислили полк. Продолжать службу Гиляровский не стал. Подав рапорт об отставке, он работал истопником в школе военных кантонистов, трудился в Ярославле на белильном заводе купца Сорокина, на рыбных промыслах, был пожарным и даже выступал в качестве циркового наездника. В 1875 году Гиляровский стал театральным актером. Его игру можно было увидеть на театральных сценах Тамбова, Воронежа, Пензы, Рязани, Саратова, Моршанска, Кирсанова и других городов России.

С началом русско-турецкой войны в 1877 году Гиляровский вернулся в армию в качестве вольноопределяющимся. Он служил на Кавказе в 161-ом Александропольском полку в 12-ой роте, затем перешёл в охотничью команду. Благодаря своим способностям Владимир Алексеевич довольно быстро попал на службу в ряды военной элиты - разведку. Он был награждён Знаком Отличия Военного ордена святого Георгия IV степени - наградой очень почетной. Гиляровский редко надевал этот орден, но очень им гордился. Также Владимир Алексеевич получил медаль "За русско-турецкую войну 1877—1878" и медаль "В память 300-летия дома Романовых".

На протяжении всего этого времени Гиляровский продолжал писать стихи и разнообразные зарисовки, вел постоянную переписку с отцом, который хранил всю корреспонденцию. Стихотворение Гиляровского впервые было напечатано в Вологде в 1873 году, но сам автор узнал об этом лишь спустя пять лет.

В 1881 году, приехав в Москву, Гиляровский остановился в гостинице Голяшкина, что на углу Тверской и Газетного переулка. Здесь он познакомился с актёром В.Н. Андреевым-Бурлаком, который служил при первом частном московском драматическом театре А.А. Бренко, и там же жил. В театре часто бывали Ф.М. Достоевский, А.Н. Плещеев, Я.П. Полонский, И.С. Тургенев, А.Н. Островский. Затем Гиляровский переселился в меблированные комнаты "Англия" в доме Шаблыкина на улице Тверской. В это время зародилась его дружба с А.П. Чеховым и И.И. Левитаном.

Осенью этого же года, вернувшись с театральных гастролей по городам России, Владимир Алексеевич начал работать репортером. Вначале несколько его заметок и стихов напечатали в "Русской газете", а затем он стал репортером газеты "Московский листок", недавно открытой Н.И. Пастуховым. В 1882 году Гиляровский уже был постоянным сотрудником газеты с оплатой по 5 копеек за строку. Пастухов стал первым наставником и учителем Гиляровского, он начал его знакомить с Москвой, ее разнообразными обитателями, в том числе с официальными представителями полиции, с миром преступников, нищих и бродяг. Все эти люди могли пригодиться в будущем, от них можно было получать нужные сведения о московских происшествиях в самые короткие сроки. Обязанностью Владимира Алексеевича было предоставлять в газету наиболее оперативно все самые свежие новости, быть в курсе всего, что происходит в Москве и окрестностях. Несмотря на довольно молодой возраст, у Гиляровского за плечами был уже солидный жизненный опыт, и это очень помогало ему в работе. В поисках интересных сюжетов он пешком ходил на окраины Москвы, какими тогда были Марьина Роща или Даниловка. Пастухов был очень скрупулезен в отношении правдивости материала, который выходит в его газете. Он требовал, чтобы сведения репортеров были исключительно правдивыми. Так Гиляровский выработал в себе такие профессиональные качества как высокая осведомленность, оперативность, правдивость. Его источники информации выходили далеко за рамки официальных, а сам он подшучивал над полицией, говоря: "мои агенты лучше ваших".

Несмотря на то, что у Владимира Алексеевича было множество знакомых среди вокзальных сторожей, канцелярских писцов, трактирщиков, кустарей, гостиничной прислуги, пожарных, обитателей трущоб, он по возможности предпочитал лично присутствовать на месте любого значительного происшествия. Часто он прибывал на место раньше прочих репортеров, получив сведения из первых рук, и опередив всех своих коллег. У него даже было специальное разрешение, позволявшее ему ездить вместе с пожарными на их обозах. Благодаря репортажам Гиляровского росла популярность изданий, в которых они печатались. Владимир Алексеевич же приобрел всеобщую известность и уважение после того, как опубликовали его репортаж о трагических событиях на Ходынском поле, когда во время коронации Николая II в страшной давке погибло огромное количество людей. Это был единственный репортаж в русской и мировой прессе, который правдиво повествовал о случившейся трагедии.

Ту функцию, которую сейчас выполняет телевидение, тогда выполнял репортер - единственный источник свежих новостей. Гиляровский был первооткрывателем горячего репортажа, как в прямом, так и в переносном смысле. Он не раз рисковал своей жизнью. Это было и на Ходынском поле, и во время репортажей с московских пожаров, в тушении которых Гиляровский иногда сам принимал участие. Он никогда не стоял в стороне от событий. Человек богатырского телосложения, в колоритной казацкой папахе, он стал живым символом Москвы.

Довольно скоро заметки Гиляровского стали появляться и в других московских изданиях, и всего за несколько лет из простого репортера он превратился в знатока московской жизни. Владимир Алексеевич был не только талантливым журналистом и писателем, но и очень интересным собеседником. Москвичи стали называть его дядей Гиляем, признавая за своего и выражая искреннюю признательность. О жизни Гиляровского сохранилось множество воспоминаний, из которых становится понятно, какой это был необычный человек. Например, однажды он отправил в Австралию по вымышленному адресу письмо только для того, чтобы проследить долгий и запутанный путь, который проделает письмо по миру, прежде чем вернуться к отправителю. Друзьями и хорошими знакомыми Владимира Алексеевич были многие известные люди того времени, в том числе Чехов, Бунин, Куприн, Шаляпин, Андреев, Белый, Блок, Брюсов, М. Горький, М.Н. Ермолова, Есенин, Качалов, Паустовский, Репин, Саврасов, Станиславский и многие другие. Он являлся действительным членом Общества любителей российской словесности, был членом-учредителем первого русского гимнастического общества и почётным пожарным Москвы.

Как уже говорилось, Гиляровский считался признанным знатоком Москвы, и это было на самом деле так. Он прекрасно знал историю города и то, чем жила современная Москва. Его интересовало все: архитектура, география, высший свет Москвы и низшие слои общества, обитавшие в районе Хитровки. Городская беднота также прекрасно знала и любила писателя, а заслужить такое отношение было очень нелегко. Завоевать доверие нищих, босяков, отщепенцев и преступников, опустившихся по разным причинам, озлобленных, Гиляровский смог благодаря своему бесстрашию, честности и добросердечию. Все знали, если ты сегодня поделишься с "дядей Гиляем" информацией, завтра он выручит тебя - даст взаймы денег, и тут же о них забудет, вызволит из участка, познакомит с нужными людьми или окажет протекцию в интересующем тебя деле, а если повезет - то король московских репортеров прославит тебя в своей статье. Отличительной особенностью его таланта было умение найти не просто актуальный материал, такой, который вызывал у людей живой интерес и сопереживание.

Как уже говорилось, Владимир Алексеевич был приверженцем точности, никогда не шел на поводу желания приукрасить события, но это не значит, что его репортажи являлись сухим изложением фактов. Во всех своих статьях он не просто рассказывал о случившемся, большое внимание он уделял людям - непосредственным участникам событий. Гиляровский всегда обращал внимание на простых людей и условия их труда. Один из примеров - это репортаж из Орехово-Зуево, сделанный в 1882 году. В своей статье журналист пишет о тяжелом положении семей рабочих, которые погибли во время пожара на фабрике Хлудова. В репортаже "С гуслицкого пожара" 1887 Гиляровский пишет: "Героем дня в деревне явился 13-лет-ний мальчик Гаврило Лаврентьев". Этот мальчик вынес из горящей избы своего младшего брата. Обычные горожане часто становились героями очерков Гиляровского. Он писал о скудных заработках штатных воспитателей Воспитательного дома, о плохом состоянии благотворительных заведений Москвы, о бедах отдельных семей, о попытках организованной борьбы с пьянством и многих других социальных проблемах.

Не всегда официальные власти были рады вмешательству корреспондентов газет и журналов, и Гиляровскому приходилось применять и настойчивость, и находчивость. Среди громких репортажей Гиляровского целый ряд посвящен железнодорожной тематике. Когда в 1892 году на станции Кукуй Курской железной дороги произошла железнодорожная катастрофа, ее расследовали в условиях особой секретности, так как вина путевых служб в том случае была чересчур очевидной. Посторонних к расследованию не подпускали и близко, но Гиляровский не мог смириться с таким положением дел. Новость о трагедии застала его в гостях у М.В. Лентовского, где также находился и управляющий Московско-Курской железной дорогой. Владимир Алексеевич по собственной инициативе, даже не известив редакцию газеты, в которой работал, без промедления отправился к месту крушения. Он спрятался в туалете одного из вагонов служебного поезда, а затем присоединился к комиссии, члены которой толком друг друга не знали. Таким образом, Гиляровский опередил журналистов из других газет на двое суток, и мог предоставить людям самые точные сведения без официальной цензуры. В течение двух недель Гиляровский посылал репортажи с места событий в "Московский листок".

Были и такие задания, с которыми Гиляровскому не удалось справиться. Одно из них - несостоявшийся репортаж с воздушного шара. Поначалу было запланировано, что Владимир Алексеевич будет описывать полет воздушного шара над Москвой, но в последний момент обстоятельства сложились так, что журналисту пришлось лететь вместе с воздухоплавателем, и они улетели за пределы Москвы, а репортаж не попал в газету в нужное время. Спустя 40 лет отчет-воспоминание о полете все-таки был напечатан, а ощущения от этого приключения Гиляровский сохранил навсегда.

Но Владимир Алексеевич сотрудничал не только с "Московским листком". Еще сенью 1883 года, когда Гиляровский вернулся с гастролей театра В.Н. Андреева-Бурлака, газета "Русские ведомости" решила улучшить свою репортерскую часть, и взяла его на работу. Сам журналист об этом вспоминал так: "Я вел городские происшествия и в случае катастрофы, эпидемии или лесных пожаров командировался специальным корреспондентом".

Гиляровскому приходилось вести очень напряженный образ жизни: "Днем завтракаешь в "Эрмитаже", ночью, добывая материал, бродишь по притонам Хитрова рынка. Сегодня, по поручению редакции, на генерал-губернаторском рауте... а завтра едешь осматривать задонские зимовники, занесенные снегом табуны... Рубинштейн дирижирует в Большом театре на сотом представлении "Демона", присутствует вся Москва в бриллиантах и фраках, — я описываю обстановку этого торжественного спектакля; а через неделю уже Кавказ... А через месяц Питер — встречи в редакциях... у Глеба Успенского на пятом этаже в его квартирке на Васильевском острове... А там опять курьерский поезд, опять мечешься по Москве, чтобы наверстать прошедшую прогульную неделю ".

Пожалуй, стоит отметить, что работа Гиляровского не была простой погоней за сенсациями. Часто в результате его репортажей-расследований на существующие проблемы обращали внимание власти, и решали их. Так, в конце 1880-х годов в Москве существовала проблема отлова бездомных одичавших собак, и в 1887 году вышла обширная статья Гиляровского "Ловля собак в Москве". Для того, чтобы изучить ситуацию изнутри, журналист пришел к людям, которые занимаются отловом животных, и сказал, что у него пропала собака. Эта небольшая хитрость позволила ему увидеть, в каких ужасных условиях содержатся отловленные собаки, а также о существующем барышничестве, которое поощряло похищение породистых собак, и противоречило существующим инструкциям по отлову. Все эти и прочие подробности, открывшиеся в результате репортерского расследования, позволили властям незамедлительно принять меры, и усилить контроль полиции за Грибановым, возглавлявшим этот бизнес в Москве.

Репортерская работа требовала от Гиляровского постоянно передвигаться. Приходилось очень много ездить и ходить. У Владимира Алексеевича был свой постоянный извозчик, о котором он писал: "Ваня Дунаев ездил со мной помесячно... Я ездил с ним на рискованные репортерские приключения по разным трущобам совершенно спокойно. Он бывал со мною на скачках и бегах ". Редакция газеты ценила увлеченность и профессионализм Гиляровского. Помимо установленных 5 копеек за строку, ему платили еще 100 рублей в месяц, а также оплачивала некоторые командировочные расходы. Гиляровский вспоминал: "В те годы я занял в "Русских ведомостях" солидное положение и, кроме репортерства, печатал статьи и фельетоны ".

В 1887 году по совету Г.И. Успенского и настоянию Чехова Гиляровский издал свой первый сборник "Трущобные люди". Практически весь тираж этого сборника был уничтожен цензурой. Следом за первым сборником появились и другие, которые читатели встречали с неизменным одобрением. Произведения Гиляровского не были безупречными с литературной точки зрения. Чехов иногда критиковал склонность Владимира Алексеевича к "общим местам и трескучим описаниям", не забывая при этом называть человеком "чистым сердцем", в котором "совершенно отсутствует элемент предательства, столь присущий господам газетчикам". В то время были широко известны и стихи Гиляровского, хотя, критики их оценивали не так высоко, как его прозу. В начале Первой мировой войны вышла книга его стихов, гонорар от которой автор передал в фонд помощи раненым воинам и жертвам войны. Иллюстрации к книге создали братья Васнецовы, Кустодиев, Малютин, Маковский, Нестеров, Репин, Суриков, Серов. То, что такое число исключительно знаменитых людей объединились ради создания этой книги, говорит об уважении, которое они испытывали к Гиляровскому. Сам он интересовался живописью, и всегда поддерживал молодых художников, приобретая на выставках их картины. Но материальной помощью дело не заканчивалось. Гиляровский охотно писал о разнообразных художественных выставках, демонстрировал купленные картины своим знакомым, пророча их авторам славу в будущем. Художники отвечали Гиляровскому такими же теплыми чувствами. Его живописный образ так и просился на полотно. Владимира Алексеевича писали С.В. Малютин, Н.И. Струнников, И.Д. Шадр. На картине Репина "Запорожские казаки пишут письмо турецкому султану" Гиляровского можно узнать в смеющемся запорожце. Художник А.М. Герасимов, у которого Гиляровский был на даче частым гостем, написал портрет Владимира Алексеевича и портреты членов его семьи. Скульптор Н.А. Андреев создал образ Тараса Бульбы для барельефа на памятник Н.В. Гоголю ни с кого иного как с Гиляровского. И дело не только во внешней схожести писателя с запорожцем. После проведения ряда серьезных исследований Гиляровский установил точную дату и место рождения Гоголя, о котором он написал несколько обширных статей.

Не только у художников личность Гиляровского вызывала живой интерес. О нем писали поэты, журналисты и писатели. Сохранилось множество воспоминаний об изучении Гиляровским "московского дна". Паустовский писал: "Летопись быта с особой резкостью и зримостью приближает к нам прошлое. Чтобы до конца понять хотя бы Льва Толстого или Чехова, мы должны знать быт того времени. Даже поэзия Пушкина приобретает свой полный блеск лишь для того, кто знает быт пушкинского времени. Поэтому так ценны для нас рассказы таких писателей, как Гиляровский. Его можно назвать "комментатором своего времени ". Можно сказать, что к написанию знаменитого рассказа "Злоумышленник" Чехова подтолкнул именно Гиляровский, история была довольно интересной.

В 1884 Гиляровский женился на М.И. Мурзиной. Несколько раз семья переезжала с квартиры на квартиру, а с 1886 года и до конца жизни проживала в доме Титова по адресу Столешников переулок, дом 9. Летом супруги снимали дачу в Краскове или в Быкове, что располагается по Казанской железной дороге. Сам Гиляровский редко жил на даче, был больше наездами, но за это время успевал найти интересные сюжеты из Подмосковья. В Красково дачу снимал и А.П. Чехов, с которым Владимир Алексеевич дружил. В один из дней, когда Гиляровский с Чеховым прогуливались по окрестностям, на берегу пруда они повстречали рыбака, мазавшего илом загноившуюся ногу. Будучи по образованию врачом, Антон Павлович не смог спокойно смотреть на такое невежество. Он осмотрел ногу мужика и прописал ему мазь. Возможно, именно тогда Чехов заметил на сетях у мужика необычные грузила. Гиляровский разъяснил Чехову, что это гайки, которые рыбак отвинчивает от железнодорожных рельсов. После этого случая у Чехова появился рассказ на железнодорожную тему под названием "Злоумышленник".

У самого Гиляровского с железной дорогой связано очень много сюжетов. Широко известен очерк "В вихре", когда Гиляровский ехал в том поезде, на котором машинист А.В. Ухтомский, эсер, вывозил из Москвы под обстрелом правительственных войск дружинников в декабре 1905 года. К этому же событию относится и рассказ железнодорожника Т.В. Голубева о карательной экспедиции полковников Мина и Римана на Московской железной дороге. Этот рассказ опубликовали только в 1925 году. Публикация была образцом честного и непредвзятого журналистского освещения. Повстанцы в нем изображены не такими идеальными людьми, которыми многим хотелось бы их видеть. Карательный поезд Римана застал многих из них за мародерством и грабежами станционных складов. Но в любом случае, жестокая расправа без суда и следствия не могла быть оправдана.

Среди самых известных репортажей Гиляровского - рассказ об ужасном урагане, который пронесся по Москве в 1904 году, и оставил после себя значительные разрушения и человеческие жертвы. 16 июня ураган пронесся опустошительной полосой от станции Карачарово до Сокольников в направлении Ярославского шоссе. Тираж газеты с этим репортажем побил все рекорды - было продано 100 000 экземпляров. Владимир Алексеевич писал, что "по счастью" он оказался в центре разрушительного смерча. Буря застала журналиста в Лефортове около 5 часов вечера. В 10 чесов Гиляровский уже был в редакции газеты, и писал отчет, затем после двухчасового сна, в 2 часа ночи вместе с коллегой В. Дорошевичем он вновь отправляется в район бедствия. С 3 часов ночи и до рассвета журналисты обходили город. "В 7 часов мы с моим спутником поехали в город и до самого дома не обменялись ни одним словом. Впечатление ужасное", — рассказывал Гиляровский в следующем номере газеты.

Не раз на страницах "Русского слова" Гиляровский поднимал вопрос профессиональной этики репортеров. Эту тему затрагивают статьи "По собственной неосторожности", "Три тысячи бритых старух" другие. В них Владимир Алексеевич поднимает на смех репортерские штампы, показывает серьезные недочеты в освещении репортерами уголовных дел.

Очень интересна большая статья Гиляровского "Праздник рабочих", посвященная празднованию рабочими дня Первого мая в Сокольниках в 1905 году. Вот некоторые выдержки из этого материала: "О первом мая в Сокольниках говорили давно. Носились слухи о "бунте", об избиениях, разгромах. Множество прокламаций в этом духе было разбросано всюду. Многие дачники, из боязни этого дня, не выезжали в Сокольники, и дачи пустуют. Но это был измалеванный черт, которого, оказалось, бояться нечего. Гулянье 1 мая в Сокольниках прошло благополучно. Народу было более 50 000... Подстриженные, причесанные, одетые по средствам и обычаю, рабочие все были чисты, праздничны, и сновавшие между ними хулиганы и "ночные сокольничьи рыцари" ярко отличались от них. И когда эта "рвань коричневая" подходила к группам рабочих, ее встречали не совсем дружелюбно...Если в толпе были только одни рабочие, — все обходилось благополучно, послушают, поговорят и мирно расходятся. Иногда после речей кричали "ура", но было все смирно. Не то, когда появлялись хулиганы и карманники!".

З аканчивается репортаж такими словами: "Городской праздник был окончен. Москвичи, натерпевшись страху в десятиминутной панике, убрались восвояси, кто на трамвае, кто на извозчике, кто пешком. Рабочие остались в роще, заняли чайные столики, снова стали собираться в свои партии...Часу в седьмом образовалась... одна партия, человек в триста, которая прошла по четвертому просеку до линии Московско-Ярославской ж. д. и на 5-й версте, на полотне, расположилась, и начались речи...В самый разгар речей вихрем по 4-му просеку налетел взвод казаков, и толпа скрылась в чаще леса. Это был последний эпизод в Сокольничьей роще 1 мая... Все страхи и ужасы этого дня, навеянные некоторыми газетами и массой прокламаций, оказались вздорными. Пусть же празднуют и рабочие! Пусть 1 мая в Сокольниках будет их день. Как Татьянин день для студентов... "

В 1914 году Владимиру Алексеевичу предложили издать собрание своих сочинений. Он начал работать над семитомным собранием, но начало Первой мировой войны помешало реализовать эти планы. После Октябрьской революции Гиляровский продолжал работать. Теперь он печатался в новых изданиях: в газетах "Известия", "Вечерняя Москва", "На вахте", в журналах "Рампа", "Красная нива", "Художественный труд", "Огонёк". Его популярность не ослабевала, а книги, написанные им, не залеживались на прилавках.

Самой известной книгой Гиляровского, которая и сегодня очень популярна у читателей, является "Москва и москвичи", изданная в 1926 году. В ней подробно и правдиво отображена жизнь Москвы периода 1880-1890-х годов. В ней можно найти рассказ обо всем интересном, на страницах книги описаны рынки и трущобы, книжные магазины и трактиры, улицы и бульвары, люди искусства, торговцев, чиновники и многое другое. Второе издание книги (1931г.) называлось "Записки москвича". В 1926 также вышла книга "От Английского клуба к Музею революции".

В книге "Мои скитания" читатель встретит уникальные воспоминания о тяжелом труде бурлаков. Гиляровский подробно описывает все профессиональные тонкости этого дела, рассказывает о положении бурлаков в обществе, о том, как проходит их рабочий день, как они обедают и отдыхают. Масса подробностей и нюансов бурлацкой жизни, которые стали известны Владимиру Александровичу из собственного опыта, детально знакомят нас с этой, давно ушедшей в прошлое, профессией так, что не остается ни одного непонятного вопроса.

Последняя книга Владимира Алексеевича Гиляровского "Друзья и встречи" была издана за год до его смерти. В то время он уже был очень болен, почти потерял зрение, но продолжал работать, описывая свою. Полную приключений и событий, жизнь. Он писал: "И вот на старости я сызнова живу двумя жизнями: старой и новой. Старая - фон новой, который должен отразить величие второй. И моя работа делает меня молодым и счастливым - меня, прожившего и живущего… ".

Владимир Алексеевич Гиляровский умер 1 октября 1935 года в возрасте 82 лет, похоронен на Новодевичьем кладбище. В 1966 году в его честь переименовали 2-ю Мещанскую улицу в Мещанском районе Москвы. Есть улица его имени и на родине писателя, в Вологде. Самой лучшей памятью о выдающемся журналисте и писателе, о яркой личности, какой был Гиляровский, служат его книги, издаваемые большими тиражами до сих пор.

Годы жизни: с 08.12.1853 по 01.10.1935

Владимир Александрович Гиляровский – поэт, писатель, знаток Москвы и России, человек большого сердца, чистейший образец талантливости нашего народа. О Москве Гиляровский мог с полным правом сказать: "Моя Москва". Невозможно представить себе Москву конца девятнадцатого и начала двадцатого века без Гиляровского, как невозможно ее представить без Художественного театра, Шаляпина и Третьяковской галереи. «Я – москвич! Сколько счастлив тот, кто может произнести это слово, вкладывая в него всего себя. Я – москвич!» – обращается Гиляровский к своим читателям словами пушкинского Пимена – «Но я его несравненно богаче: на пестром фоне хорошо знакомого мне прошлого, где уже умирающего, где окончательно исчезнувшего, я вижу растущую не по дням, а по часам, новую Москву».

Биография Гиляровского, как нельзя лучше, соответствовала облику былинного богатыря. Владимир Алексеевич родился в семье управляющего имением графа Олсуфьева. Детство Гиляровский провел в лесной глуши Вологодской губернии. Володя рос крепким и жизнерадостным мальчишкой. Дед Гиляровского и вправду был запорожским казаком. Давний друг деда, матрос Китаев, стал первым наставником будущего «короля репортеров»: он учил мальчика гимнастике, борьбе, плаванию, верховой езде. Когда Владимир подрос, Китаев брал его с собой на охоту.

Вскоре семья перебралась в Вологду, где отец Володи служил в губернском правлении. В возрасте восьми лет, Гиляровский теряет свою мать. Некоторое время спустя, отец Володи женится на женщине из родовитой семьи. Мачеха относилась к мальчику как к собственному сыну. Навыки поведения в обществе давались Гиляровскому плохо, особенно, прилежание в учебе и умение держать себя за столом. Несмотря на то, что с французским языком дело обстояло лучше, в первом же классе вологодской гимназии, Гиляровский был оставлен на второй год. Но молодой Гиляровский не унывал: он писал стихи - они касались школьных шалостей и учителей, и на "ура" встречались одноклассниками. Так же молодой Гиляровский неплохо переводил с французского, увлекался, ни на шутку, цирком. Володя решил стать цирковым артистом, освоил акробатику и джигитовку, что впоследствии немало пригодилось ему в жизни.

Если может существовать выражение "живописный характер", то оно целиком относится к Гиляровскому. Он был живописен во всем - в своей биографии, в манере говорить, в ребячливости, во всей своей внешности. Казацкая кровь все больше давала о себе знать: она звала Гиляровского в дорогу, в огромный неизведанный мир, о котором он знал лишь по рассказам и книжкам. В июне 1871 года, провалив экзамен в гимназии, молодой Гиляровский сбежал из дома. Он отправился в путь налегке, даже без денег и паспорта, но с полной уверенностью в своих силах.

В Ярославле Владимир Алексеевич вступил в артель бурлаков. Он бурлачил на Волге, затем стал крючником, где в его обязанности входило управляться с девятипудовыми кулями муки. После этого он побывал в юнкерах и истопником в школе военных кантонистов, работал на белильном заводе, на рыбных промыслах, гонял табуны, и даже осуществил детскую мечту – выступал наездником в цирке. В любую работу он всегда вносил настоящую русскую сноровку, живость ума и даже некоторую удаль. Он должен был испробовать все возможное, научиться делать все своими руками. Гиляровский был воплощением "широкой натуры": если красоты земли, то уж такие, чтобы захватывало дух, если работа, то такая, чтобы гудели руки, если бить - так уж бить сплеча. Гиляровский легко ломал пальцами серебряные рубли и разгибал подковы.

В 1875 году Гиляровский надолго осел в театре, т.к. актерское ремесло ему очень нравилось.

В 1877 году, в период русско-турецкой войны, Гиляровский отправился добровольцем воевать на Кавказ. Физически крепкий и смышленый солдат, быстро оказался в войсковой элите – разведке. Воевал доблестно, о чем свидетельствует Георгиевский крест – награда редкая и весьма почетная. Этой наградой Гиляровский всегда гордился, хотя в мирной жизни надевал её редко, обычно он носил на груди только георгиевскую ленточку.

Расставшись с театром, Гиляровский переселился в меблированные комнаты «Англия» в доме Шаблыкина на Тверской. К этому времени относится начало его дружбы с А.П. Чеховым и и.И. Левитаном.

Осенью 1881 года Гиляровский поступил на нелегкую работу столичного репортера. В Москве начал печататься в «Русской газете», затем работал репортёром в «Московском листке». Вместе с опытом появлялась острота пера и умение находить не просто злободневный материал, а такой, что заставит читателя сопереживать. Оглушительная слава Гиляровского началась после публикации трагического репортажа с Ходынского поля, где во время коронации Николая II в давке погибло множество людей. Рискуя жизнью Гиляровский поведал всю правду. Телевидения в те времена не было. Живой репортер - вот единственное окно в мир. Один Гиляровский заменял собой все будущие телеканалы. Первооткрыватель и создатель жанра горячего репортажа навсегда запомнился москвичам и всей России. Репортажи были порой горячими, в прямом смысле этого слова, ведь он писал о пожарах и сам участвовал в процессе тушения. Гиляровский никогда не был сторонним наблюдателем; он вмешивался в жизнь без оглядки. Богатырского телосложения, в запорожской казацкой папахе, он стал живым брендом столицы.

Вскоре его острые злободневные заметки и зарисовки стали появляться во многих московских изданиях. В это же время, – начале 80-х,– Гиляровский печатается в «Современных известиях», «Будильнике». Всего несколько лет потребовалось Гиляровскому, чтобы из обычного репортера превратиться в знатока московских нравов. С немного насмешливым взглядом, он сразу же поражал собеседника блеском своего разговора, силой темперамента и ясно ощутимой значительностью своего внутреннего облика. Гиляровского сначала за глаза, а затем и в открытую, стали уважительно называть дядей Гиляем. Многим казалось, что дядя Гиляй – неизменный атрибут Москвы, как Кремль или собор Василия Блаженного. Искренняя признательность москвичей была завоевана повседневным трудом, талантом и любовью к первопрестольной и её жителям.

В 1884 Гиляровский женился на М.И. Мурзиной и поселился в доме де Ледвез на 2-й Мещанской улице, 24; потом жил в Хлыновском тупике, а с 1886 до конца жизни - в доме Титова, в Столешниковом переулке, 9.

В 1887 году, по совету Г.И. Успенского и настоянию Чехова, у Гиляровского вышел первый сборник рассказов «Трущобные люди», почти весь тираж которого был уничтожен цензурой. Вскоре появились и другие книги, неизменно вызывавшие большой интерес читателей. Произведения Владимира Алексеевича были не без недостатков. Несмотря на закадычную дружбу с Антоном Павловичем, случалось и ему выслушивать критику от него. Так Чехов отмечал склонность Гиляровского к «общим местам и трескучим описаниям», но при этом называл его человеком «чистым сердцем», в котором «совершенно отсутствует элемент предательства, столь присущий господам газетчикам».

Гиляровский был в то время хорошо известен и как поэт, хотя его стихи были явно слабее прозы. Он автор нескольких поэтических сборников, а в начале Первой мировой войны, издал книгу своих стихов, весь гонорар за которую передал в фонд помощи раненым воинам и жертвам войны. Эту книгу проиллюстрировали его друзья-художники: братья Васнецовы, Кустодиев, Малютин, Маковский, Нестеров, Репин, Суриков, Серов. Собрать для иллюстрирования книжки столько знаменитостей мог только человек, которого они искренне уважали. Он всегда интересовался живописью; постоянно старался поддерживать молодых художников, на выставках часто покупая их картины. Понимая, что художникам нужна не только материальная, но и моральная поддержка, охотно писал о художественных выставках, а перед знакомыми гордился приобретенными картинами, называя их авторов будущими знаменитостями. В большинстве случаев, Гиляровский не ошибался. Но и художники не могли обойти вниманием колоритную фигуру Гиляровского. Его писали С.В. Малютин, Н.И. Струнников, И.Д. Шадр. Репин написал с него образ смеющегося запорожца для картины «Запорожские казаки пишут письмо турецкому султану». Художник А.М. Герасимов, у которого Гиляровский часто гостил на даче, написал и портрет Владимира Алексеевича и портреты членов его семьи.

Скульптор Н.А. Андреев по Гиляровскому создал образ Тараса Бульбы для барельефа на памятник Н.В. Гоголю. На знаменитом памятнике Владимир Алексеевич появился не только потому, что внешне напоминал запорожца. Именно ему, после проведения серьезных исследований, удалось установить точную дату и место рождения Гоголя, о котором он написал несколько больших статей.

Личность Гиляровского интересовала не только художников. О нем много и охотно писали журналисты, писатели и даже поэты. О его приключениях на московском «дне» написано много такого, во что трудно поверить. Лучше всего сам Гиляровский поведал в рассказах о своих удивительных приключениях. Паустовский писал о нем: «Летопись быта с особой резкостью и зримостью приближает к нам прошлое. Чтобы до конца понять хотя бы Льва Толстого или Чехова, мы должны знать быт того времени. Даже поэзия Пушкина приобретает свой полный блеск лишь для того, кто знает быт пушкинского времени. Поэтому так ценны для нас рассказы таких писателей, как Гиляровский. Его можно назвать "комментатором своего времени"».

С Гиляровским дружили не только Чехов, но и Куприн, Бунин. Владимир Алксеевич был близко знаком и поддерживал дружеские отношения с Л.Н. Андреевым, А. Белым, А.А. Блоком, В.Я. Брюсовым, М. Горьким, М.Н. Ермоловой, С.А. Есениным, В.И. Качаловым, К.Г. Паустовским, И.Е. Репиным, А.К. Саврасовым, Скитальцем, К.С. Станиславским, Ф.И. Шаляпиным, Т.Л. Щепкиной-Куперник и др. Но, пожалуй, Гиляровский мог гордиться больше, чем дружбой со знаменитостями тем, что был широко известным и любимым среди московской бедноты. Он был знатоком московского "дна", знаменитой Хитровки - приюта нищих, босяков, отщепенцев. Сколько нужно было бесстрашия, доброжелательства к людям и простосердечия, чтобы заслужить любовь и доверие сирых и озлобленных людей. Все знали, за дядей Гиляем «не заржавеет», сегодня ты поделишься с ним информацией, а завтра он тебе поможет – даст взаймы денег, о которых тут же забудет, «вытащит» из участка, познакомит с нужными людьми или окажет протекцию именно в тот момент, когда она ой как нужна. Да еще и напишет о тебе такое, что в миг знаменитым станешь.

Помимо того, что Гиляровский имел репутацию «короля московских репортёров», он был действительным членом Общества любителей российской словесности, членом-учредителем первого русского гимнастического общества и почётным пожарным Москвы.

После Октябрьской революции Гиляровский много писал уже для советских газет и журналов - «Известия», «Вечерняя Москва», «На вахте», «Рампа», «Красная нива», «Художественный труд», «Огонёк». Его популярность продолжала оставаться очень высокой; издавались его книги, которые не залеживались на прилавках. Последняя книга, «Друзья и встречи»,вышла за год до смерти Владимира Алексеевича. К этому времени он уже был тяжело больным, почти ослеп, но продолжал писать, обобщая прожитое, вспоминая о встречах с интересными людьми, заново переживая свои многочисленные приключения.

«И вот «на старости я сызнова живу» двумя жизнями: «старой» и «новой». Старая - фон новой, который должен отразить величие второй. И моя работа делает меня молодым и счастливым – меня, прожившего и живущего,

На грани двух столетий,

На переломе двух миров»

Умер Владимир Алексеевич Гиляровский 1 октября 1935 года; похоронили его на Новодевичьем кладбище. Прошли годы, но память об удивительном человеке, прекрасном журналисте и самобытном писателе, продолжает жить.

В 1966 году именем Гиляровского названа улица в Мещанском районе Москвы (бывшая 2-я Мещанская). Имя писателя носит одна из улиц Вологды. Большими тиражами издаются его книги, позволяя нам заглянуть в давно ушедшую жизнь, увидеть Москву и москвичей такими, какими их видел и любил дядя Гиляй.

Гиляровский был неистощим на мальчишеские выдумки. Однажды он придумал послать письмо в Австралию к какому-то вымышленному адресату, чтобы, получив это письмо обратно, судить по множеству почтовых штемпелей, какой удивительный и заманчивый путь прошло это письмо.

Однажды Владимир Алексеевич приехал погостить к отцу и, желая показать свою силу, завязал узлом кочергу. Глубокий старик отец не на шутку рассердился на сына за то, что тот портит домашние вещи, и тут же в сердцах развязал и выпрямил кочергу.

(1853, имение в Вологодской губернии - 1935, Москва), писатель, журналист, бытописатель Москвы. Потомок запорожских казаков. В 1871 году, не окончив гимназии, бежал из дома; был бурлаком на Волге, крючником, рабочим, табунщиком, актёром. Впервые в Москву приехал в начале 1870-х годов и около месяца проучился в юнкерском училище в Лефортове. Во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов вступил добровольцем в армию. В 1881 году приехал в Москву, остановился в номере гостиницы Голяшкина (на углу Тверской улицы и Газетного переулка). Познакомился с актёром В. Н. Андреевым-Бурлаком, который жил при первом частном московском драматическом театре А. А. Бренко, и год с небольшим служил в этом театре. Здесь бывали Достоевский , А. Н. Плещеев, Полонский , Тургенев , Островский . Расставшись с театром, Гиляровский переселился в меблированные комнаты "Англия" в доме Шаблыкина на Тверской. К этому времени относится начало его дружбы с Чеховым и Левитаном . В 1884 году Гиляровский женился на М. И. Мурзиной и поселился в доме де Ледвез на 2-й Мещанской улице, 24, потом жил в Хлыновском тупике, а с 1886 года до конца жизни - в доме Титова в Столешниковом переулке, 9. В начале 1880-х годов Гиляровский начал печататься в "Московском листке", "Русской газете", "Современных известиях", "Будильнике". Он писал рассказы, очерки и репортажи, освещая самые разные стороны московской жизни: пожар в Хамовниках, трагедию на Ходынском поле, открытия выставок и театральные премьеры, заседания Литературно-художественного кружка, Хитров рынок и притоны Грачёвки. Гиляровский одним из первых открыл московское "дно". В 1887 году по совету Успенского и настоянию Чехова собрал и напечатал первые рассказы под названием "Трущобные люди". Владимир Гиляровский довольно быстро стал необыкновенно популярной личностью. "Скорее воображу Москву без Царя-колокола и Царя-пушки, чем без тебя, ты - пуп Москвы", - писал Куприн . Не было в Москве улицы, переулка, дома, где бы не знали "дяди Гиляя". Дружил или был близко знаком с Андреевым , Андреем Белым , Блоком , Брюсовым , Буниным , Горьким , Ермоловой , Есениным , В.И. Качаловым, Куприным, Паустовским , Репиным , Саврасовым , Скитальцем, К. С. Станиславским, Шаляпиным , Т. Л. Щепкиной-Куперник и др. Помимо того что Гиляровский имел репутацию "короля московских репортёров", он был действительным членом Общества любителей российской словесности, членом-учредителем первого русского гимнастического общества и почётным пожарным Москвы. В 1914 году Гиляровский получил предложение издать свои сочинения. Работа над семитомным собранием была прервана Первой мировой войной . После революции Гиляровский печатался в газетах "Известия", "Вечерняя Москва", "На вахте", в журналах "Рампа", "Красная нива", "Художественный труд", "Огонёк". В 1926 году вышло первое издание его книги "Москва и москвичи"; второе издание (1931) носило название "Записки москвича". В 1926 году вышла книга "От Английского клуба к Музею революции". Среди произведений Гиляровского, посвящённых Москве, - книги "Друзья и встречи" (1934), "Москва газетная" (опубликована в 1960 году), "Люди театра" (издана в 1941 году) и др. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

В 1966 году именем Владимира Алексеевича Гиляровского названа бывшая 2-я Мещанская улица.

Владимир Алексеевич Гиляровский родился на глухом лесном хуторе Вологодчины в семье помощника управляющего лесным имением графа Олсуфьева Алексея Ивановича Гиляровского и Надежды Петровны, урождённой Усатой, предки которой вели начало от кубанских казаков. Привольная жизнь Севера так и манила охотой и рыбалкой, позже двоюродный дед Гиляровского, беглый матрос Китаев, обучил Владимира гимнастике, боксу, борьбе и плаванию, а от родителей он унаследовал любовь к чтению, стихам Пушкина, Лермонтова, Рылеева и красочной прозе Гоголя. Семи лет маленький Володя переехал в Вологду, там отец получил место станового пристава, сына же ждало обучение в местной гимназии. Однако, вольнолюбивый характер мальчика никак не вписывался в регламент строгих правил гимназии. Гиляровского тянуло на раздолье, и восемнадцати лет, не окончив гимназии, юноша сбежал из дома.

Скитания недоучившегося гимназиста

Бурлачество на Волге стало началом скитальческой жизни Гиляровского. За годы странствий он побывал грузчиком на волжском пароходстве, рабочим на белильном заводе, бойцом пожарного расчёта, табунщиком в калмыцких степях, служил актёром в театрах Саратова и Пензы, Воронежа и Тамбова, наездником в цирке. Последнему ремеслу Гиляровский научился у араба-наездника, живя ещё в Вологде. Цирк он полюбил всей душой, позднее, в Столешниковом переулке, у Гиляровского часто бывал дрессировщик Анатолий Дуров, а с силачом Поддубным писатель и сам не раз боролся.

Воспоминания о знаменитых циркачах братьях Никитиных, Дмитрии и Акиме, легли в основу рассказа “Клоун” Максима Горького, с которым Гиляровский вёл хорошую приятельскую дружбу.

В 1877 году он добровольцем отправился на русско-турецкую войну. Служил он в отряде охотников-пластунов, готовых в любую минуту идти на смерть - в Балканских горах брал в плен турецких часовых. “На эти операции посылали охотников самых ловких, а главное сильных, всегда вдвоем, а иногда и по трое. Надо снять часового без шума. Веселое занятие - та же охота, только пожутче, а вот в этом-то и удовольствие”, - признавался позже писатель. За участие в этой войне Гиляровский получил Георгиевский крест IV степени. В 1902 году Гиляровский побывал на праздновании двадцатипятилетия сражения на легендарной Шипке и повторил героический путь отряда генерала М. Д. Скобелева через Иметлийский перевал. Репортажи о мужестве русских воинов и полководческом таланте генерала легли в основу книги “Шипка прежде и теперь. 1877-1902”.

Я - москвич!

А. Долженко (родственник Чеховых), В. А. Гиляровский, И. П. Чехов (стоят); Ан. П. Чехов, М. П. Чехов (сидят). Мелихово. 1892 г. // В. А. Гиляровский: Комплект из 12 открыток. М., 1983

В 1881 году скитаниям Владимира Гиляровского был положен конец, он окончательно переселился в Москву и начал свою журналистскую деятельность. Писал статьи и очерки для самых разных газет и периодических изданий: “Русских ведомостей”, “Петербургского листка”, “Нового времени”, “Муравья”, “Осы”, “Русского слова”. Острый ум, природный артистизм, наблюдательность, огромный опыт и большая смелость отличали его заметки и очерки. Коллеги по репортёрскому перу шутили: “он накануне знает всё, где что свершится”. Он первым прибывал на место происшествия, будь то пожар, катастрофа на железнодорожных путях или безжалостная ловля бродячих собак.

Героем его репортажей был простой люд, кустари, рабочие фабрик и заводов, и писал о них Гиляровский всегда открыто и честно. Особая известность и уважение пришли к нему после репортажа о трагических событиях на Ходынском поле. Вот так описывал он народный ужас: “По направлению к Москве плетется публика с узелками и кружками в руках: подарки получили! У бегущих туда на лицах любопытство и тревога, у ползущих оттуда - ужас или безразличие… Трупов сотни. Лежат рядами. Их берут пожарные и сваливают в фуры. Этот ров, эти страшные волчьи ямы полны трупов. Здесь главное место гибели. Многие из людей задохлись, еще стоя в толпе, и упали уже мертвыми под ноги бежавших сзади, другие погибли еще с признаками жизни под ногами сотен людей, погибли раздавленными; были такие, которых душили в драке, около будочек, из-за узелков и кружек”.

Ночлежный омут

И, конечно, никто кроме дяди Гиляя так подробно не знал быт и нравы босяков ночлежек и трактиров некогда знаменитой московской Хитровки - площади между Покровским бульваром и Солянкой. Страшное место, прибежище оборванцев со всей необъятной Руси, где чужого могли запросто убить. Вот как описывает Хитровку Гиляровский в своей знаменитой книге “Москва и москвичи” : “В лабиринте коридоров и переходов, на кривых полуразрушенных лестницах, ведущих в ночлежки всех этажей, не было никакого освещения. Двух- и трехэтажные дома вокруг площади все полны такими ночлежками, в которых ночевало и ютилось до десяти тысяч человек. Под нижними нарами, поднятыми на аршин от пола, были логовища на двоих; они разделялись повешенной рогожей. Пространство в аршин высоты и полтора аршина ширины между двумя рогожами и есть "нумер", где люди ночевали без всякой подстилки, кроме собственных отрепьев…”

Но среди хитрованцев Гиляй был своим, он видел в них людей, пусть и опустившихся. Часто помогал им деньгами, подкармливал. Финал жизни нищего бродяги оказывался почти всегда плачевным - мордобои, пьянство, смертоубийство. Но бывали и редкие исключения. Один такой случай Гиляровский описал в рассказе “Штурман дальнего плавания”. Сыну умершей нищенки с Хитровки самим роком были уготованы разбой и воровство. Но мальчик сбежал сначала в Ярославль, затем в Астрахань, став позже офицером морского флота.

Друзья и встречи

И. Репин "Запорожцы пишут письмо турецкому султану"

В Московском Художественном театре, ездил на репетиции чеховского водевиля “Медведь” со Львом Николаевичем Толстым. Своим потомкам он оставил яркую летопись старой Москвы, прекрасные очерки “Друзья и встречи” , повесть “Трущобные люди” , воспоминания о газетно-издательском укладе столицы. Гиляровский запечатлен на барельефе памятника Николаю Гоголя скульптора Н.А. Андреева, там писатель предстал в образе самого Тараса Бульбы, а ещё это хохочущий казак в белой папахе на картине И. Е. Репина “Запорожцы пишут письмо турецкому султану”. Таким и был москвич Владимир Гиляровский: беспокойным, шумным, но с чистой душой.