16 марта 1903 года в Санкт-Петербурге родилась Тамара Габбе, девушка с удивительно трагичной судьбой и невероятно светлыми сказками..

1903 год. Антон Чехов публикует пьесу «Вишнёвый сад», Максим Горький выпускает поэму «Человек», Ромен Роллан издаёт книгу «Народный театр». В тот же год в простой петербургской семье рождается маленькая Тамара Григорьевна Габбе. Её ждут сложная и довольно короткая жизнь, невыносимые испытания и страшные события. Каждый из этих этапов Тамара Григорьевна продолжала оставаться светлым и добрым человеком. И писала, и писала свои милые детские истории, которые стали классическими для множества советских детишек.

Детство Тамары прошло под знаменем революции. Конечно, ребёнок не мог в полной мере прочувствовать трудность того периода, но такие вещи вряд ли остаются незамеченными.

Первым местом работы Габбе стал ленинградский Госиздат, отдел детской литературы. Здесь она получила огромный редакторский опыт и познакомилась со своим наставником – Самуилом Маршаком. Уже в 1937 редакция была закрыта, половину сотрудников уволили, вторую арестовали. Среди арестованных оказалась и Габбе. Через год ее освободили.

Прошло всего три года, и в Советском Союзе началась война. Во время Великой Отечественной писательница находилась в блокадном Ленинграде, где потеряла всех родных и близких. С ней осталась лишь её безнадёжно больная мать, Евгения Самойловна, за которой Габбе ухаживала на протяжении семи лет. Из близких друзей и коллег выжила лишь Лидия Корнеевна Чуковская. После войны обе переехали в Москву. Только благодаря дочке Чуковского мы имеем хоть какое-то представление о Тамаре Григорьевне. Она приложила немало усилий, чтобы сохранить память о своей подруге.

Тамара Габбе - редактор, переводчик, драматург и фольклорист. Наибольшую популярность получили ее детские пьесы. Начиная с 40-х годов она стала пробовать себя в роли автора и начала писать увлекательные книжки с картинками. Сюжеты её сказочных работ были основаны на классических легендах и преданиях мирового фольклора. Первой из них стала история про «Хрустальный башмачок», драматическая сказка в четырёх действиях, написанная в 1941 году. Затем к списку переосмысленных традиционных сюжетов присоединилась «Авдотья Рязаночка».

Позже на свет появилась легендарная пьеса «Город мастеров, или Сказка о двух горбунах», первое оригинальное произведение Габбе. Ею зачитывались не только дети, но и взрослые. И каждый отождествлял себя со сказочными персонажами. На красивый и уютный средневековый город нападает страшный рыцарь Моликорн. Он пытается подчинить себе местных жителей - свободолюбивых и творческих горожан, которые, как и положено, никогда не сдаются. Но Моликорн тоже не торопится отступить и с помощью своих шпионов и здешних доносчиков берёт жизнь города под жёсткий контроль. Кроме того, подлец ещё и посягает на сердце первой красавицы Вероники. Против злобного тирана выступает горбун Караколь, который собирает свой отряд и объявляет захватчику войну. Только что пережившие войну читатели моментально влюблялись в сказку Габбе, которая дарила им надежду, веру и снова надежду. Книга пережила две авторские редактуры, побывав и пьесой, и так называемым сочинением для художественной самодеятельности.

Следующим самостоятельным текстом Габбе стала сказка-комедия «Оловянные кольца», или «Волшебные кольца Альманзора». Хотя она построена по мотивам сказки Эдуарда Лабулэ “Зербин-бирюк”, её всё-таки относят к оригинальным работам писательницы.

Читайте также:

Литературный талант Тамары Габбе оценивали очень высоко, ею восторгались, ею зачитывались. Вот, к примеру, что писал Корней Чуковский Самуилу Маршаку:

«Из-за своей глупой застенчивости я никогда не мог сказать Тамаре Григорьевне во весь голос, как я, старая литературная крыса, повидавшая сотни талантов, полуталантов, знаменитостей всякого рода, восхищаюсь красотой ее личности, ее безошибочным вкусом, ее дарованием, ее юмором, ее эрудицией и - превыше всего - ее героическим благородством, ее гениальным умением любить. И сколько патентованных знаменитостей сразу же гаснут в моей памяти, отступают в задние ряды, едва только я вспомню ее образ - трагический образ Неудачности, которая наперекор всему была счастлива именно своим умением любить жизнь, литературу, друзей».

Литературный критик Вера Смирнова описывала её так:

«Это был человек одаренный, с большим обаянием, с абсолютным слухом в искусстве, с разнообразными способностями в литературе: кроме пьес для театра, она писала критические статьи и лирические стихи, которые по глубине чувства и музыкальности стиха сделали бы честь большому поэту».

«Мужество, стойкость в убеждениях и отношениях, незаурядный ум, удивительный такт, доброта, чуткость к людям - вот качества, которыми она всегда привлекала к себе сердца».

Кроме своих собственных пьес Тамара Габбе прославилась благодаря переводам французских народных сказок, произведений братьев Гримм, Шарля Перро, Ганса Христиана Андерсона и Джонатана Свифта. Она же редактировала актуальную прозу - например, «Студентов» Юрия Трифонова. Посмертно была издана выдающаяся исследовательская работа «Быль и небыль. Русские народные сказки, легенды, притчи».

Последние годы жизни Тамара Григорьевна была неизлечимо больна. Она скончалась в Москве 2 марта 1960 года. Похоронена на Новодевичьем кладбище.

Но, может быть, искупит все покой, К которому давно душа стремится. Тамара Габбе

ХХ век был периодом войн, государственных и политических переворотов. И именно в сложную эпоху перемен пришлось жить и работать Тамаре Григорьевне Габбе – писательнице, переводчику, редактору, литературоведу и фольклористу.

Родилась Тамара 16 марта 1903 года в Санкт-Петербурге. Ее отцом был военный врач, выпускник Военно-медицинской академии, Григорий Михайлович Габбе, а мать Евгения Самойловна вела дом и занималась воспитанием детей, как это было принято в то время.

Вскоре после рождения Туси (так ее называли близкие) семья отправилась на север Финляндии, куда был назначен на службу отец. Не зная финского языка, девочка рано обратилась к книгам из домашней библиотеки. Да и семейные традиции были "литературными" – по вечерам все собирались у лампы и читали вслух.

Отец Тамары умер, когда она была совсем маленькой. Мать вновь вышла замуж – за стоматолога Соломона Марковича Гуревича, который сумел стать для девочки другом и родным человеком.

До Октябрьской революции Тамара успешно училась в Выборгской женской гимназии, где кроме русского преподавали немецкий, шведский и французский языки, что пригодилось ей в дальнейшем. Там же проявились ее литературные способности.

В 1924 году Т. Габбе поступила в Ленинградский институт истории искусств, где подружилась с Лидией Корнеевной Чуковской и, несколько позже, с Александрой Иосифовной Любарской.

Дружба этих замечательных, сильных духом женщин продолжалась всю жизнь, а их отношения – пример преданности, человечности и благородства. В воспоминаниях Л.К. Чуковской и А.И. Любарской сохранился многогранный личностный портрет Т.Г. Габбе.

С конца 20-х годов прошлого века Тамара Григорьевна работала в Ленинграде (так был переименован Санкт-Петербург) редактором детского отдела Госиздата, который возглавлял С.Я. Маршак – переводчик, писатель и поэт, автор таких известных произведений, как "Умные вещи", "Двенадцать месяцев", "Кошкин дом", "Повесть о неизвестном герое", "Человек рассеянный с улицы Бассейной" и др.

Именно благодаря этой знаменитой команде издавались прекрасные книги для детей, в которых о сложных вещах говорилось интересно, просто и понятно. Свет увидели произведения В. Бианки, Б. Житкова, Л. Пантелеева, Е. Шварца , Д. Хармса и многих других одаренных писателей. Там же в июле 1936 года начали выпускать и детский журнал "Костер" (Т. Габбе была заместителем ответственного редактора журнала), который издается до сих пор.

В 1937 году ленинградская редакция Детского издательства была обвинена во вредительстве и расформирована – часть сотрудников уволили, а других арестовали и посадили. В число последних попала и Тамара Григорьевна. Самуил Яковлевич бесстрашно бросился на ее защиту, что в те непростые времена было сродни подвигу. Можно сказать, что обоим повезло – Маршака репрессии не коснулись, а Габбе выпустили на свободу в конце декабря 1937 года.

Когда Тамару арестовали, всеми силами пытался защитить ее и супруг, который не боялся сам стать "врагом народа".

По воспоминаниям друзей и знакомых, муж Тамары Григорьевны – Иосиф Израилевич Гинзбург – был человеком интеллигентным, порядочным, умным, образованным, смелым и мужественным. Иосифа Израилевича арестовали в 1941 году по доносу за то, что на работе он имел неосторожность высказать свое негативное мнение о пакте между Гитлером и Сталиным – Риббентропом. Его осудили на 5 лет лагерей и не освободили даже после нападения фашистской Германией на СССР. Его веселый и добрый нрав восхищал товарищей по несчастью. И даже в заключении он целовал женщинам ручки, чем ввергал их в смущение. Гинзбург трагически погиб летом 1945 года во время наводнения (произошел прорыв плотины, которую строили заключенные), так и не дождавшись пересмотра дела и освобождения. Говорили, что он пытался кого-то спасти, но сам выплыть не смог.

В 1941 году случилась новая общая напасть – фашисты напали на Советский Союз, и Тамары Григорьевны Габбе с семьей оказалась в блокадном Ленинграде.

Тамара не только мужественно переносила все тяготы и лишения военного времени и опекала родных, но и помогала друзьям и знакомым. Когда в осажденный город буквально чудом ей доставили посылку от Маршака, она поделилась драгоценными продуктами и на возражения ответила: "…В такое время нельзя думать только о себе. Ведь мы с вами связаны одной судьбой. Нельзя помочь другому, не оторвав что-то от себя. Это относится не только к сухарям и каше…"

Как-то раз, сама еле живая, она вела заболевшую подругу в больницу. А во время обстрелов собирала в бомбоубежище вокруг себя детей и рассказывала им все, что приходило ей в голову, чтобы поддержать их, развлечь и ободрить.

Рассказчицей она была потрясающей! Не только дети, но и взрослые слушали ее с обожанием и восторгом. Л.К. Чуковская вспоминала, что как-то так хохотала над рассказом Туси, что упала с кровати, на которой сидела. Свою речь Тамара сопровождала взмахами руки, что отразилось в стихах С.Я. Маршака, ей посвященных:

А была ты и звонкой, и быстрой. Как шаги твои были легки! И казалось, что сыплются искры Из твоей говорящей руки.

Затем Тамара Григорьевна с больной матерью и отчимом перебрались в Москву, а в их ленинградскую квартиру вселились чужие люди, что не позволило им вернуться в родные стены после войны. Друзья помогли ей переправить в Москву часть сохранившихся дорогих для семьи вещей (статуэтки, шкаф, секретер из красного дерева и т.д.), которые придавали ее всегда уютно обустроенному дому особое очарование.

Несколько лет Тамара Григорьевна самоотверженно ухаживала за парализованной матерью и нездоровым отчимом. А когда в 1956 году отчим умер, всеми правдами и неправдами скрывала от матери его уход, чтобы не причинить ей дополнительных страданий. Через год ушла и Евгения Самойловна, и Тамара Григорьевна считала, что не сделала все возможное для близких, что в чем-то запоздала, чего-то не сумела…

Т.Г. Габбе была редактором высочайшего класса. Не зря ее считали "Лучшим вкусом Ленинграда и Москвы". Она умела увидеть лучшее в произведениях и подвигнуть авторов к работе, при этом не навязывая своего мнения, а доверяя силам и способностям людей. Она была "педагог-редактор" и "редактор-друг", который подмечает в тексте мельчайшие нюансы.

"Всего только точка вместо запятой – и стихотворение зазвучало сильнее, значительней, по-новому", – писал С.Я. Маршак после одного из ее замечаний.

Как-то в 1940-м году на чтении в узком кругу "Поэмы без героя" Габбе сказала Анне Ахматовой , что: "В этих стихах словно с башни вы смотрите на прошлое", и во "Вступлении" к произведению появились первые строчки:

Из года сорокового, Как с башни, на все гляжу.

Редактировала Тамара Григорьевна, по просьбе А.Т. Твардовского , возглавившего тогда нашумевший журнал "Новый мир", и первую повесть Юрия Трифонова "Студенты".

Позже Ю. Трифонов писал, что ему "необычайно повезло и даже, точнее, посчастливилось с этим редактором". Она не заставляла его сокращать текст, как хотели в редакции издания, а, наоборот, попросила углубить и расширить повествование, развить сюжетные линии и мотивировать поступки героев. В результате произошло "насыщение смыслом" рукописи. В дальнейшем за опубликованных в "Новом мире" "Студентов" автор получил Сталинскую премию и стал известным.

Именно в чудесных переводах и пересказах Татьяны Габбе нам знакомы французские народные сказки, а также сказки Ш. Перро , Г.-Х. Андерсена , братьев Гримм и "Путешествия Гулливера" Д. Свифта . Из работ по фольклору наиболее известны сборники "Быль и небыль. Русские народные сказки, легенды, притчи" и "По дорогам сказки" (в соавторстве с А. Любарской).

Не раз ставились в театрах страны ее пьесы, в том числе "Авдотья Рязаночка", "Хрустальный башмачок", "Оловянные кольца" ("Волшебные кольца Альманзора"), "Сказка про солдата и змею", "Город мастеров, или Сказка о двух горбунах".

Необычность ее сказочных книг, их поэтичность, мудрость, доброта, лукавство и поучительность удивляли и пугали "ответственных товарищей", усматривавших в них "аллюзии и опасные намеки на власть", поэтому Габбе нередко заставляли переделывать текст, "задвигали" подальше в планах издательств или вообще не печатали.

Тем не менее, по ее сценарию в 1957 году был сделан мультфильм "Исполнение желаний" (его герои – дровосек Зербино, принцесса Алели и коварный Мистигрис – наверняка знакомы многим с самого детства), а по мотивам пьес сняты художественные фильмы "Город мастеров" (1965 г.) и "Кольца Альманзора" (1977 г.), которые с радостью смотрит уже не одно поколение зрителей.

Главный посыл детских произведений Т. Габбе объясняется ее высказываниями, бережно зафиксированными Л.К. Чуковской: "Людей необходимо с детства любить. Обучать интенсивно, деятельно. Надо добиваться того, чтобы ребенок умел сосредоточивать внимание на другом, не на себе, умел заметить состояние другого человека, умел придти другому на помощь. Нужно именно обучать этому, тренировать в этом. Это тоже – наука".

У Т.Г. Габбе было много талантов. Один из главных – талант дружить.

Она умела дарить любовь, душевное тепло и искреннее участие в судьбах других. Тамара Григорьевна была "материнским человеком", которому не нужны собственные дети, чтобы чувствовать себя матерью всем – так охарактеризовала ее Л.К. Чуковская.

Габбе была благородна, скромна и бескорыстна. Помогая, никогда не ждала благодарности. Маршак говорил, что у нее "нет мускулов честолюбия". Был случай, когда она, случайно узнав, что в денежной кассе, где она обслуживалась, не достает некоторой суммы, тут же внесла ее из своих собственных средств, чтобы выручить сотрудников.

У нее хватало смелости не подать руку мерзавцу, наделенному властью. И на его вопрос: "Не хотите?", отвечала: "Не могу".

Самообладание и юмор не отказывали ей даже в критических ситуациях. Например, когда ее стали склонять к сотрудничеству с "компетентными органами", камуфлируя просьбу тем, что нужны люди "грамотные и образованные, иначе будет много ошибок", она тут же согласилась: "Вы совершенно правы. Вот когда я была арестована, я увидела протокол, который вел и записывал следователь. Это была совершенно безграмотная запись". И затем продолжила, что готова заниматься грамматикой и синтаксисом как с самими сотрудниками, так и с их детьми. Поняв, что дальнейшие уговоры окажутся безрезультатными, ее отпустили ни с чем.

Л.К. Чуковская после совместного С Т. Габбе просмотра бездарного материала для календаря записала осенью 1946 года в своем дневнике: "Туся говорит: Ленин в детстве изображается так, будто ему предстояло сделаться смотрителем богоугодных заведений, а не революционером. Он очень чисто мыл руки, слушался папу и маму, ел все, что ему клали на тарелку, и пр."

Тамара Григорьевна Габбе

Город мастеров. Пьесы сказки

ГОРОД МАСТЕРОВ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Герцог де Маликорн - наместник чужеземного короля, захватившего Город Мастеров.

Гильом Готшальк, по прозвищу Большой Гильом, - советник герцога.

Нанасс Мушерон Старший - старшина цеха ювелиров и часовщиков, бургомистр города.

Нанасс Мушерон Младший, по прозвищу «Клик-Кляк», - его сын.

Мастер Фирен Старший - старшина златошвейного цеха.

Фирен Младший - его сын.

Вероника - его дочь.

Мастер Мартин, по прозвищу «Маленький Мартин», - старшина оружейного цеха.

Мастер Тимолле - старшина гранильного цеха.

Тимолле Меньшой - его внук.

Мастер Нинош - старшина пирожного цеха.

Жильберт, по прозвищу «Караколь» - метельщик.

Бабушка Тафаро - старая гадалка.

Торговки:

Матушка Марли‚

Тетушка Мимиль

Подруги Вероники:

Маргарита.

Одноглазый человек.

Гранильщики, оружейники, башмачники и другие жители Города Мастеров.

Латники и телохранители наместника.

Занавес опущен. На нем изображен герб сказочного города. Посередине щита, на серебряном поле, гривастый лев сжимает в когтях опутавшую его змею. В верхних углах щита - головы зайца и медведя. Внизу, под ногами у льва, улитка, высунувшая рога из своей раковины.

Из-за занавеса справа выходят лев и медведь. Слева появляются заяц и улитка.

МЕДВЕДЬ. Не знаете ли вы, что сегодня будут представлять?

ЗАЯЦЗ. Сейчас погляжу. У меня с собой афиша. Ну-ка, что там написано? «Город Мастеров, или Сказка о двух горбунах».

МЕДВЕДЬ. О двух горбунах? Значит, о людях. Зачем же, в таком случае, нас сюда позвали?

ЛЕВ. Дорогой медведь, вы рассуждаете, как трехмесячный медвежонок! Ну что тут удивительного? Ведь это сказка - не так ли? А какая же сказка обходится без нас, зверей? Вот возьмите меня: я на своем веку перебывал в стольких сказках, что их и пересчитать трудно, - по крайней мере в тысяче и одной. Уж верно, и сегодня для меня найдется роль, хоть самая маленькая, да и для вас тоже. Недаром же на занавесе нарисовали нас всех! Вот поглядите сами: это - я, это - вы, а это - улитка и заяц. Может быть, мы здесь и не слишком похожи, но зато еще красивее, чем на самом деде. А это чего-нибудь да стоит!

ЗАЯЦ. Вы правы. Тут нельзя и требовать полного сходства. Рисунок на гербе - это не портрет и уж во всяком случае - не фотография. Меня, например, нисколько не беспокоит, что в этом изображении у меня одно ухо золотое, а другое - серебряное. Мне это даже нравится. Я этим горжусь. Согласитесь сами - не каждому зайцу удается попасть на городской герб.

МЕДВЕДЬ. Далеко не каждому. За всю свою жизнь я, кажется, ни разу не видал на гербах ни зайцев, ни улиток. Вот орлам, барсам, оленям, медведям - тем иной раз выпадает такая честь. А уж про льва и говорить нечего - для него это дело привычное. На то он и лев!

ЛЕВ. Ну, как бы там ни было, все мы занимаем на этом щите достойное место, и надеюсь, что нам найдется местечко и в сегодняшнем представлении.

МЕДВЕДЬ. Одного только я не могу взять в толк: что будет делать на сцене улитка? В театре поют, играют, пляшут, разговаривают, а, насколько мне известно, улитка не умеет ни плясать, ни петь, ни говорить.

УЛИТКА (высовывает голову из раковины). Всякий говорит по-своему. Умей только слушать.

МЕДВЕДЬ. Скажите на милость - заговорила! А почему же ты молчала столько времени?

УЛИТКА. Ждала подходящего случая. В сегодняшнем представлении у меня самая большая роль.

ЗАЯЦ. Больше моей роли?

УЛИТКА. Больше.

МЕДВЕДЬ. И длиннее моей?

УЛИТКА. Гораздо длиннее.

ЛЕВ. И важнее моей?

УЛИТКА. Пожалуй. Могу сказать без ложной скромности - в этом представлении у меня главная роль, хоть я вовсе не буду в нем участвовать и даже ни разу не покажусь на сцене.

МЕДВЕДЬ. Это как же так?

УЛИТКА (неторопливо и спокойно). Очень просто. Я вам сейчас объясню, дело в том, что в наших краях улитку зовут «Караколь». А от нас это прозвище перешло к тем людям, которые, как и мы, целый век таскают на плечах тяжелую ношу. Вот посчитайте-ка, сколько раз повторят нынче это слово «Караколь», тогда и увидите, кому досталось самое почетное место в сегодняшнем представлении.

ЛЕВ. Да за что же тебе столько чести?

УЛИТКА. А за то, что я, такая маленькая, могу поднять тяжесть больше себя самой. Вот попробуйте-ка вы, большие звери, носить на спине дом, который больше вас, и при этом делать свое дело, и никому не жаловаться, и сохранять душевное равновесие.

ЛЕВ. Да, сих пор мне это не приходило в голову.

УЛИТКА. Так оно всегда и бывает. Живешь, живешь и вдруг узнаешь что-нибудь новое.

МЕДВЕДЬ. Ну, уж теперь совсем нельзя понять, что это будет за представление, о чем эта сказка! То есть я-то понимаю, я старый театральный медведь, а вот публика наверно, ничего не понимает.

УЛИТКА. Что ж, мы ей расскажем, а потом и покажем. Слушайте, дорогие гости!

Мы нынче сошли
С городского герба,
Чтоб вам рассказать о том,
Как в городе нашем
Кипела борьба,
Как двух горбунов
Рассудила судьба,
Но первый горбун
Был горбун без горба,
А второй был горбун
С горбом.

Когда это было?
В какой стороне?

Об этом сказать мудрено:
И цифры и буквы
У нас на стене
От времени стерлись давно.

Но если от времени
Стерлась резьба,
Года не могли стереть
Рассказа, где есть и любовь и борьба,
Где встретились люди и звери с герба -
И заяц, и лев, и медведь.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Картина первая

Раннее утро. Площадь старинного города. Все окна и двери еще закрыты. Жителей не видно, но по цеховым гербам и вывескам можно угадать, кто здесь живет: над окном башмачника в огромный башмак, над дверью пирожника красуется крендель; моток золотой пряжи и огромная игла указывают на жилище злато швея. В глубине площади - ворота замка. Перед ними неподвижно стоит латник с алебардой. Против замка возвышается старинная статуя изображающая основателя города и первого старшину оружейного цеха - Большого Мартина. На поясе у Мартина - меч, в руках - кузнечный молот. На площади, кроме часового, только один человек. Это горбун Жильберт по прозвищу «Караколь», - метельщик. Он молод, движется легко и стремительно, несмотря на свой горб. Лицо у него веселое и красивое. С горбом он справляется так, как будто это привычная ноша, которая мало мешает ему. В шляпу его воткнуто несколько пестрых перьев. Куртка украшена веткой цветущей яблони. Караколь подметает площадь и поет.

Биография

Тамара Григорьевна Габбе (1903-1960) - русская советская писательница, переводчица, фольклористка, драматург и литературовед. Автор многих популярных сказочных пьес для детей («Город мастеров, или Сказка о двух горбунах», «Авдотья-Рязаночка», «Хрустальный башмачок», «Оловянные кольца» («Волшебные кольца Альманзора») и др.).

В конце 1920-х Тамара Габбе работала редактором в детском отделе Госиздата, которым руководил С. Я. Маршак. В 1937 году редакция ленинградского Детиздата была разгромлена и прекратила своё существование. Некоторые сотрудники (включая Л. К. Чуковскую) были уволены, другие, в том числе Тамара Габбе - арестованы.

В 1938 году Габбе получила освобождение. Во время Великой Отечественной войны она оставалась в блокадном Ленинграде, потеряла там дом, близких. В течение семи лет была сиделкой у постели безнадёжно больной матери. После войны Тамара Григорьевна жила в Москве. Последние годы была неизлечимо больна.

Самая известная часть наследия Габбе - пьесы:

«Город мастеров, или Сказка о двух горбунах»,

«Авдотья-Рязаночка»,

«Хрустальный башмачок»,

«Оловянные кольца» («Волшебные кольца Альманзора»)

«Сказка о солдате и змее"

Кроме того, она занималась фольклористикой, здесь наиболее значительная работа - книга «Быль и небыль. Русские народные сказки, легенды, притчи». Вышла посмертно в 1966 году в Новосибирске с двумя послесловиями - С. Маршака и В. Смирновой. Ранее (но тоже посмертно) вышел сборник «По дорогам сказки» (в соавторстве с А. Любарской, М., 1962). При жизни Тамары Григорьевны в её переводах и пересказах неоднократно издавались французские народные сказки, сказки Перро, сказки Андерсена, братьев Гримм и др.

Тамара Григорьевна Габбе родилась в 1903 году. В историю русской литературы она вошла как знаменитая писательница, прекрасная переводчица, интересная фольклористка, строгий критик, трогательный драматург и литературовед. Габбе Т.Г. является автором различных детских пьес. Самыми популярными из них являются: «Город мастеров, или Сказка о двух горбунах», «Оловянные кольца», «Хрустальный башмачок» и другие знаменитые произведения.

Трудовая деятельность Тамары Габбе в период 20-х годов прошла в качестве детского редактора отдела Государственного Издательства. В то время им руководил Маршак С.Я. Но в нелегкие времена 1937 года, редакция была разрушена, а ее сотрудники оказались уволенными и арестованными. И Габбене стала исключением.

Тамара Габбе провела целый год в местах заключения. А когда наступила Великая Отечественная война, она не смогла покинуть родной Ленинград, захваченный фашистами, где впоследствии был разрушен ее дом и погибли близкие люди. Мать писательницы была очень больным человеком и Тамара Григорьевна следующие семь лет посвятила уходу за ней. Когда война закончилась Тамара Габбепереехала в Москву и провела там последние годы своей жизни. Сердце талантливого человека, мужественной женщины, доброго и верного друга прекратилось биться в 1960 году.

Для нас она по-прежнему живет в своих произведениях и работах. Многие из них получили право на издательство только после ее смерти («По дорогам сказки», «Быль и небыль. Русские народные сказки, легенды, притчи»). Также она прекрасно владела иностранными языками и благодаря этим способностям русские дети читали переведенные ею популярные французские сказки.

Вчера, 2 марта, был день памяти Тамары Григорьевны Габбе – 48 лет со дня кончины. О ней замечательно писали Л.К. Чуковская, С.Я. Маршак и многие другие.

Сначала я думала привести неколько коротких цитат и стихотворений, но коротко не получилось.

Недавно в обновлениях сайта С.Я. Маршака промелькнули два отрывка о Тамаре Габбе, которые я прочла, а потом перечитывала несколько раз.

Итак, из письма С.Я. Маршака Г.И. Зинченко от 29 марта 1960 года:

«Дорогая Галина Ильинична!
Простите, что отвечаю Вам с таким опозданием. У меня были очень тяжелые недели - на моих глазах умирал мой лучший друг - замечательный человек. С этим человеком связывали меня тридцать лет общей работы, общность мыслей и чувств. Не знаю, довелось ли Вам когда-нибудь читать пьесы, критические статьи или сказки Тамары Григорьевны Габбе? Все это было очень талантливо, глубоко и в то же время необычайно изящно. Но больше всего таланта, глубины, изящества было в самом этом человеке, совершенно лишенном какого бы то ни было честолюбия и корысти. Пожалуй, главным ее талантом была доброта, особенно драгоценная и действенная в сочетании с острым умом и редкой наблюдательностью. Она знала недостатки людей, которых любила, и это не мешало ей любить их неизменно и щедро.
При этом она была горда, независима и мужественна.
Легкий, жизнерадостный человек, которому так много говорила и природа и городская улица, - она терпеливо переносила болезнь, приковавшую ее к постели, не жаловалась, не проявляла страха и отчаяния.
За несколько дней до смерти она сказала, что надо правильно жить и правильно умирать.
После нескольких месяцев самой напряженной борьбы за жизнь Тамары Григорьевны и после утраты ее я с трудом прихожу в себя…»

"О том, каким человеком была писательница Тамара Григорьевна Габбе, можно судить хотя бы по небольшому отрывку из ее краткой автобиографии.
"Первые годы войны, - пишет она, - я провела в Ленинграде. Делала то, что и другие ленинградцы, - работала в пожарной бригаде, дежурила на чердаках, расчищала улицы. Союз писателей привлек меня к редактированию сборника о Кировском заводе. Делала кое-что и для радио..."
Так - просто и сдержанно - говорит Т.Г. Габбе о пережитых ею вместе со всеми ленинградцами долгих месяцах голода, холода, артиллерийских обстрелов и воздушных налетов.
Но читаем дальше:
"Моя работа в области детской литературы приняла в это время своеобразную устную форму: в бомбоубежище я собирала ребят самых разных возрастов и рассказывала им все, что могла припомнить или придумать для того, чтобы развлечь и ободрить их в эти трудные времена..."
По словам очевидцев, устные рассказы Тамары Григорьевны так захватывали слушателей, что они неохотно покидали бомбоубежище после того, как радио объявляло долгожданный отбой.
Ребята и не подозревали, сколько мужества и стойкости нужно было доброй сказочнице, чтобы занимать их затейливыми историями в то время, когда над городом кружили стаи вражеских бомбардировщиков, угрожая и ее дому, и всем ее близким, находившимся в разных концах города.
Тамара Григорьевна хорошо знала своих читателей и слушателей и находила путь к их сердцу, ничуть не подлаживаясь к ним.
И можно не сомневаться в том, что ее сказки, придуманные в тревожные минуты воздушных налетов, не носили ни малейшего следа торопливости и волнения, не были похожи на сырой, сбивчивый черновик. Ибо все, что ни делала Тамара Григорьевна, она доводила до предельной стройности и законченности.
Изящен был ее почерк. Изящен стиль ее писем. Она любила порядок в окружавшей ее обстановке. Чувство собственного достоинства так естественно сочеталось у нее с приветливым и уважительным отношением к людям, каково бы ни было их звание, должность, положение.
Трудно найти редактора более тонкого и чуткого, чем Тамара Григорьевна Габбе. Многие молодые писатели были обязаны своими первыми успехами ее сердечной заботе, ее умным и добрым советам.
Окончив высшее учебное заведение (Ленинградский институт истории искусств), она некоторое время колебалась, какую деятельность ей избрать - литературную или педагогическую. Она стала писательницей, но всю жизнь не переставала думать о воспитании юных поколений.
И, в сущности, ее литературная и редакторская работа была делом педагога в самом лучшем и высоком значении этого слова.
Она могла многому научить молодых литераторов, потому что и сама не переставала учиться. Обладая редкой памятью, она прекрасно знала русскую и мировую литературу, классическую и новую. Долгие годы изучала фольклор и оставила после себя множество сказок, собранных ею и обработанных с тем мастерством, которое возвращает народной поэзии, часто теряющей очень много в записи, первоначальную живость и свежесть.
С особой любовью работала она над русскими сказками. А наряду с ними перевела, пересказала и подарила нашим детям тщательно отобранные сказки разных народов, сохраняя и в русском тексте поэтическое своеобразие каждого языка, каждого народа. Если бы при издании их не указывалось, какому народу принадлежит та или иная сказка, то и тогда было бы нетрудно отличить по языку и стилю французскую сказку от немецкой, чешскою от болгарской.
Можно было бы сказать еще много о ее блестящих и глубоких статьях, посвященных литературе для детей и о детях.
Но, пожалуй, лучшим произведением Тамары Григорьевны была ее собственная жизнь.
Она никогда не бывала довольна собой, часто сетовала на то, что мало успевает.
Вероятно, и вправду она успела бы написать на своем веку еще больше, если бы не отдавала так много сил, времени, серьезной и вдумчивой заботы другим. Но и это было ее призванием.
Свою недолговечную жизнь она прошла легкой поступью.
Ее терпение и мужество особенно проявились во время тяжкой и длительной болезни.
До последних дней сумела она сохранить всю свою приветливость, деликатность, внимание к окружающим.
Как будто заранее готовя себя к будущим тяжелым испытаниям, она писала своему другу Л. Чуковской осенью 1942 года:
"В ту зиму (речь идет о ленинградской зиме сорок первого - сорок второго года) я поняла с какой-то необыкновенной ясностью, что значат для человека внутренние душевные ресурсы. "Непреклонность и терпенье" могут продлить жизнь человека, могут заставить его ходить, когда ноги уже не ходят, работать, когда руки уже не берут, улыбаться, говорить добрым, нежным голосом даже в последние предсмертные минуты - жестокие по своей неблагообразности..."
Так, как сказано в этом письме, встретила свои последние дни Тамара Григорьевна.
Перечитывая написанные ею в разное время пьесы, улавливаешь черты самого автора в образах ее сказочных героинь. Что-то общее было у Тамары Григорьевны с ее доброй и правдивой Алели, ее щедрой феей Мелюзиной и, может быть, больше всего - с непреклонной и самоотверженной Авдотьей Рязаночкой".

И последний отрывок - из предисловия к публикации книги Л. Чуковской «Памяти Тамары Григорьевны Габбе» в журнале «Знамя»:

"Современники высоко оценивали литературные и человеческие таланты Тамары Григорьевны. Вскоре после ее похорон 5 мая 1960 года Корней Чуковский писал С. Маршаку:

"Дорогой Самуил Яковлевич.

Мне чуточку полегчало, и я спешу написать хоть несколько слов. Из-за своей глупой застенчивости я никогда не мог сказать Тамаре Григорьевне во весь голос, как я, старая литературная крыса, повидавшая сотни талантов, полуталантов, знаменитостей всякого рода, восхищаюсь красотой ее личности, ее безошибочным вкусом, ее дарованием, ее юмором, ее эрудицией и - превыше всего - ее героическим благородством, ее гениальным умением любить. И сколько патентованных знаменитостей сразу же гаснут в моей памяти, отступают в задние ряды, едва только я вспомню ее образ - трагический образ Неудачности, которая наперекор всему была счастлива именно своим умением любить жизнь, литературу, друзей" .

На это письмо С. Маршак ответил:

"Мой дорогой Корней Иванович. Спасибо за доброе письмо, в котором я слышу то лучшее, что есть в Вашем голосе и сердце.

Все, что написано Тамарой Григорьевной (а она написала замечательные вещи), должно быть дополнено страницами, посвященными ей самой, ее личности, такой законченной и особенной.

Она прошла жизнь легкой поступью, сохраняя изящество до самых последних минут сознания. В ней не было и тени ханжества. Она была человеком светским и свободным, снисходительным к слабостям других, а сама подчинялась какому-то строгому и непреложному внутреннему уставу. А сколько терпения, стойкости, мужества в ней было, - это по-настоящему знают только те, кто был с ней в ее последние недели и дни.

И, конечно, Вы правы: главным ее талантом, превосходящим все другие человеческие таланты, была любовь. Любовь добрая и строгая, безо всякой примеси корысти, ревности, зависимости от другого человека. Ей было чуждо преклонение перед громким именем или высоким положением в обществе. Да и сама она никогда не искала популярности и мало думала о своих материальных делах.

Ей были по душе и по характеру стихи Мильтона (сонет "О слепоте"):
Но, может быть, не меньше служит тот
Высокой воле, кто стоит и ждет.
Она была внешне неподвижна и внутренне деятельна. Я говорю о неподвижности только в том смысле, что ей стоили больших усилий хождения по редакциям или по театрам, где шел разговор о постановке ее пьес, но зато она могла целыми днями бродить по городу или за городом в полном одиночестве, вернее - наедине со своими мыслями. Она была зоркая - многое видела и знала в природе, очень любила архитектуру. На Аэропортовской ее маленькая квартира была обставлена с несравненно большим вкусом, чем все другие квартиры, на которые было потрачено столько денег.

Если Шекспир говорит о своих стихах

И кажется, по имени назвать
Меня в стихах любое может слово, -

то в ее комнатах каждая полочка, лампа или этажерка могли назвать по имени свою хозяйку. Во всем этом была ее легкость, ее приветливость, ее вкус и женское изящество.

Грустно думать, что теперь эти светлые, уютные, не загроможденные мебелью и всегда открытые для друзей и учеников комнаты достанутся кому-то постороннему. Горько сознавать, что мы, знавшие ей цену, не можем убедить жилищный кооператив и Союз писателей, что следует сохранить в неприкосновенности эти несколько метров площади, где жила и умерла замечательная писательница, друг и советчик очень многих молодых и старых писателей" .

А завершу тремя стихотворениями С.Я. Маршака, посвященными Тамаре Григорьевне. Первое – шутливая надпись на книге «Кошкин дом», два других написаны после ее смерти.

TАМАРЕ ГРИГОРЬЕВНЕ ГАББЕ

<> Надпись на книге "Кошкин дом" <>

Пишу не в альбоме -
На "Кошкином доме", -
И этим я очень стеснен.
Попробуй-ка, лирик,
Писать панегирик
Под гулкий пожарный трезвон!

Трудней нет задачи
(Экспромтом тем паче!)
В стихах написать комплимент
Под этот кошачий,
Козлиный, свинячий,
Куриный аккомпанемент.

Не мог бы ни Шелли,
Ни Китс, ни Шенгели,
Ни Гете, ни Гейне, ни Фет,
Ни даже Фирдуси
Придумать для Туси
На "Кошкином доме" сонет.

Люди пишут, а время стирает,
Все стирает, что может стереть.
Но скажи, - если слух умирает,
Разве должен и звук умереть?

Он становится глуше и тише,
Он смешаться готов с тишиной.
И не слухом, а сердцем я слышу
Этот смех, этот голос грудной.

ПОСЛЕДНИЙ СОНЕТ

У вдохновенья есть своя отвага,
Свое бесстрашье, даже удальство.
Без этого поэзия - бумага
И мастерство тончайшее мертво.

Но если ты у боевого стяга
Поэзии увидишь существо,
Которому к лицу не плащ и шпага,
А шарф и веер более всего.

То существо, чье мужество и сила
Так слиты с добротой, простой и милой,
А доброта, как солнце, греет свет, -

Такою встречей можешь ты гордиться
И перед тем, как навсегда проститься,
Ей посвяти последний свой сонет.